— А ты? Тоже любишь рисовать? — Галину Ивановну в настоящий момент больше волновала светловолосая девочка.

— Нет, — сморщилась Ксюша. — Я люблю играть. Но меня музыкой заставят опять заниматься. На пианино играть. Так бабушка Ада хотела. Это она меня стала водить на музыку…. Ой, машина гудит. Это папа с дедушкой приехали. Мама не стала им звонить, сказала: «Пусть отдыхают, сами справимся», — а я позвонила. Мне папа мобильник новый купил. Мне и Шурочке. Вы только маме не говорите, что это я позвонила. Я всегда все папе рассказываю. У нас нет с ним секретов друг от друга. Папа! Папа!

Девочка выбежала.

— Господи, — думала Галина Ивановна. — Вот почему мне привиделась моя бедная Ларисочка. Она была такая же светленькая, как Ксюша. Дочка говорит мне, как я плохо сделала, сама не желая того, оттолкнув ребенка, не принимая Зою. Надо мне успеть благословить их всех. Рассказать всю правду. Перепутались все родственники. Нагрешили мы в молодости, меня пусть Бог и наказывает. А дети пусть хорошо живут. Не сможет Владька без Зойки, не сможет. Как не смог без Инны Сашка. Только когда Зойка успела Ксюшку родить, ведь жили они с Владькой совсем в разных местах, она со своим олигархом в А-ске, Владька вроде в то время уже уехал с Белкой… Не помню, чтобы Владька встречался с Зойкой. Я бы догадалась! По нему догадалась бы. Да и Зойка, по словам Римки, своему олигарху верна была, хорошо жила… Ничего не понимаю…Кроме одного: его дочка Ксюшка, его! Я это точно знаю!

Зоя, увидев, что приехал Владислав с отцом, решила сначала вернуться домой. Малыши вредничали, капризничали. Влад зашел к матери, убедился, что все в порядке, стал заводить машину, чтобы увезти Зою и детей.

— Может, останешься, Владик? — предложила Зоя. — Не нравится мне вид Галины Ивановны. А еще лучше её положить в больницу. Направление на столе лежит. С сердцем не шутят. Надо бы давление померить еще…

Они пошли в дом, чтобы попробовать еще раз уговорить Галину Ивановну лечь в больницу. Зое еще больше не понравился вид женщины, её больные глаза, как у отчима, когда он умирал. Ему тоже вроде лучше стало, а ночью умер…

— Нет, — прервала Зою свекровь, когда заговорили о больнице. — Я останусь дома. А Владька с тобой пусть домой едет. Нечего шляться по другим домам, если завел жену и кучу детей. Зоя! А где мальчики? Я так их и не видела толком. Покажи мне их, пожалуйста.

— Во дворе они, с девочками. Я сейчас!

Женщина принесла детей.

— Посади мальчиков на кровать ко мне. Я немного их понянчу.

Зоя усадила малышей на край софы. Более подвижный и энергичный Саша сразу полез и пытался потрогать глаза у бабушки, второй, более тихий, Сережа, настороженно смотрел. Личико его скривилось, он заплакал. Влад тут же его подхватил, прижал к себе, малыш успокоился на руках отца. Галина Ивановна поцеловала Сашу, потом сопротивляющегося Сережу, удовлетворенно сказала, что они оба в отца, вылитые Владька, и откинулась на подушки:

— Все! Идите домой!

Владислав забрал детей и пошел в машину. Следом тут же побежала Шурочка. Ксюша стояла рядом с матерью.

— Ты иди, Зоя, — сказала Галина Ивановна. — Не переживай. Я, пожалуй, соглашусь на больницу. Что-то опять колет в левом боку, и рука болит. Без вас меня заберут. Сережа вызовет скорую помощь. Я тебя понимаю, тебе трудно. Четверо детей — не шутка. Да близнецы совсем маленькие. Устаешь?

— Устаю, — не стала отпираться женщина.

— Вот и поезжайте. Отец соберет мне вещи в больницу.

— Пусть Владислав с вами останется.

— Нет, — отрубила Галина Ивановна.

Зоя с Ксюшей ушли. Через минуту вернулся Влад, но мать прогнала его. Раскричалась, разнервничалась. Расстроенный мужчина вышел из дома.

— Владик, — Зоя ласково обняла его. — Я уже сама вызвала госпитализацию. В машине подождем.

— Дети есть хотят.

— Ну, орлов наших я покормила. Благо еда всегда с собой, — Зоя показала на свою все еще роскошную грудь. — Девочкам дала денег. Пусть шоколадку и сока купят. Вот палатка стоит недалеко.

Она кивнула на киоск, что был за два дома от них.

Машина скорой помощи подъехала быстро и вовремя. Галине Ивановне к этому времени стало совсем плохо. Укол снял боли, но в больницу её забрали, не слушая никаких возражений.

— Вы не переживайте, — говорила Зоя. — Поставят вас на ноги.

— Отца не бросайте, — отвечала свекровь. — В случае чего заберите к себе. Он не умеет один жить. Сломается…Слышишь, Зоя, отца забери. Тебя прошу!

— Хорошо, хорошо, — кивала Зоя. — Я не оставлю Сергея Петровича.

— Отец, — повернулась к нему Галина Ивановна. — Расскажи им все. Пора! Зоя, принеси детей, хочу еще раз посмотреть на внуков. И девочек приведи. Ксюшу обязательно.

Галина Ивановна поцеловала еще раз капризничающих мальчишек, обняла Шурочку, Ксюшу долго не отпускала, потом позвала сына, что-то сказала. Владислав отмахнулся:

— Мать, не придумывай!

Зоя услышала сказанные в ответ слова Галины Ивановны:

— Дурак ты, Владька, какой дурак. Ведь Ксюша вылитая Ларисочка, как две капли воды… Сам подумай, откуда такое сходство? Чтобы женился на Зойке… Хватит во грехе жить… Отец, принеси икону, надо благословить детей… Сашка мне снился, велел сделать это… Вдруг не успею.

Состояние Галины Ивановны медикам удалось стабилизировать, к утру ей стало получше. Через три дня её перевели из реанимации в больничную палату, разрешили родственникам навестить её.

Владислав с Зоей и детьми поехали к ней в больницу. По пути захватили отца, который замучился без жены со своим кулацким хозяйством. Хорошо, что Римка коров доила и молоком занималась.

Галине Ивановне в этот день разрешили выйти в больничный сквер. Женщина села на скамейку, спрятанную в гуще кустов жимолости от глаз людей, идущих по дорожкам. Ей хотелось побыть одной. Подумать о том, что не сделано, не сказано. Надо просить прощения у Зои. Иначе покойный Александр никогда не простит Галину. Мысли вились и вились каждая своим чередом…

Владислав выгрузил свое большое семейство из машины, вытащил коляску, близнецов посадили в неё, гордый отец повез своих мальчишек, Зоя держала его под руку, девочки взяли за руки дедушку, который души не чаял в своих внучках и внуках, и все благовоспитанно отправились искать бабушку. Кардиологический корпус был последним в больничном городке. По пути раскапризничался Сережа, Саша, наоборот, уснул. А брата его не брали никакие уговоры. Малыш плакал и плакал. Владислав взял сына на руки. День был жаркий. Первой догадалась Шурочка:

— Мама, Сережечка пить хочет, — сказала она. — Видишь, сердится на соску, выплевывает, потому что она пустая. Дай ему водички.

— Ты моя умница, — обрадовалась Зоя. — Конечно, пить хочет наш Сереженька. Где наша бутылочка?

И тут выяснилось, что в машине остались оба пакета: и с добром малышей, и с гостинцами для Галины Ивановны.

— Я принесу, — предложил Сергей Петрович. — Я сейчас быстро схожу. Владь, дай ключи от машины.

— Мы с тобой! Мы с тобой! — закричали девчонки. — Мама! Можно с дедушкой?

— Можно, — улыбнулась Зоя.

— Мы вас вот под тем деревом подождем, — сказал Влад. — К матери все вместе пойдем.

Сережка извивался на его руках, требуя воды. Дедушка с внучками ушел. Зоя свернула с коляской в глубь жимолости.

— Ты чего так спряталась? — удивился Владислав.

— Я Сереже грудь дам. А то всю больницу своим ревом поднимет, — засмеялась женщина, расстегивая блузку.

Внимание Галины Ивановны привлекла красивая пара с маленьким ребенком. За кустами виднелась коляска. Малыш капризничал на руках мужчины. Но вот женщина забрала его, дала грудь. Сразу прекратился требовательный рев. Мужчина присел рядом, быстро оглянувшись, убедился, что никого нет, наклонился и поцеловал грудь женщины. Та засмеялась, что-то сказала. Здесь не было слышно.

— Вот какие счастливые, — без тени зависти подумала Галина Ивановна. — Сашка так никогда не делал, потому что не любил меня. Сережа был намного нежнее, но я отмахивалась порой от него. А Влад? Он своих жен так целовал? Милку бы ни за что не стал.

Галина Ивановна вспомнила её вечно неряшливые, застиранные бюстгальтеры, перекрутившиеся бретельки, полукружья пота под мышками, неприятный запах, что был всегда с этой женщиной.

— Какая я была дура, когда заставила Владьку жениться на ней. Ну родила бы Милка в девках, помогали бы ей. А еще лучше забрали бы себе Леночку, и пусть бы Владька тогда сошелся с Зоей… Ведь у них что-то намечалось… Ведь Зоя полюбила Шурочку, она бы и Леночку любила… — вились сами собой мысли у матери. — Испортила я сыну жизнь, испортила, пусть не всю, но часть её… Где сейчас мои старшие внучки? Леночка и Валюша. Уже большие должны быть девочки. Мать Милки говорила, что та еще одну дочку родила…

Взгляд Галины Ивановны опять упал на красивую элегантную пару. Мужчина, одетый в голубую легкую рубашку и льняные светлые брюки с остро отглаженными стрелками, играл с ребенком, делал вид, что хочет отобрать грудь у малыша. Ребенок невозмутимо сосал, держался за маму ручкой. Женщина, весело улыбаясь, опять что-то сказала, мужчина кивнул головой, обнял её, она прижалась к нему, оба любовались ребенком.

— Счастливые! Сразу видно! Я даже не помню ни одного случая, чтобы Владька обнимал свою Белку, — подумала Галина Ивановна. — Эта неряхой не была, правда, иногда краской пахло от неё. Но всегда чисто одета, со вкусом, Шурочка просто стерильная, хоть и простенько была одета, но некрасиво, это правда. И рисовать внучка не хотела совсем. Какая-то девочка при живой матери всегда несчастная была, боялась всего. Зоя лучше одевает мою внучку. Наряднее и ярче. Косичку отращивают. Девчушка просто расцвела с ней, такая хорошенькая стала, веселая. С сестренкой на пару озорничают, Ксюшка вон у них деловая какая, все расскажет…

Перед внутренним взором Галины Ивановны появилась породистая аристократичная Белла, с холодным равнодушным взглядом больших красивых глаз. Эти глаза точно также смотрели на мужа, на дочь, оживлялись лишь, когда она рисовала…

— Как только Владька ухитрился с ней родить Шурочку. Мне казалось, они и не спят никогда вместе. Абсолютно чужие, абсолютно разные.

Женщина на скамейке покормила малыша, застегнула блузку; ребенок, как видимо, уснул. Она встала, осторожно положила его в коляску. Встал и мужчина, все так же обнял женщину. Его рука, лежащая у неё на плече, поползла вниз, под блузку, ласково провела по груди женщины, сжала её.

— Сейчас она ему выговорит, — решила Галина Ивановна.

Глаза её против воли так и следили за красивой парой.

Но женщина засмеялась, повернула лицо к мужчине, поцеловала его.

— А все-таки хорошо, что Владька сошелся с Зоей, — констатировала Галина Ивановна. — Сын доволен, гладкий стал, ухоженный. Пожаловался как-то на Зою, — мать усмехнулась, — что она заставляет дважды в день менять рубашки. Говорит: у тебя в подчинении женщины, что они обо мне подумают, если к вечеру твоя рубашка весь вид теряет. Правильно Зойка говорит. Владька всегда щеголем был, пока с матерью жил. Это жены ему непутевые попадались, одна неряха, вторая… художница. А Зойка…

— Папа! Мама! — прервали мысли Галины Ивановны детские голоса.

Быстро бежали по дорожке две девочки: Шурочка и Ксюша, за ними спешил Сергей Петрович. В руках Шурочки была детская бутылочка с водой. Бог мой! Как все-таки Ксюша похожа на Ларисочку. Вот также она бежала навстречу отцу, влетая с разбегу в его руки. Любил Сергей дочку, больше жизни любил. Белым весь стал после похорон, поседели мигом его волосы, даже запил. Галина Ивановна не дала ходу этой привычке, удержала мужа от пьянства. Тревожно, словно предупреждая, кольнуло сердце. Девочки подбежали к мужчине и женщине. И тут Галина Ивановна их узнала — пара, за которой она тайком наблюдала, которыми любовалась, были Зоя и Владька. Тут же, уже не скрытая кустом, стояла большая двухместная коляска, в которой спали близнецы.

— Ах ты, Боже мой, детей не узнала, — ахнула мать.

Галине Ивановне стало неудобно, она быстро и неслышно ушла подальше, чтобы не было её видно, быстро села на другую скамейку, где её и нашли первыми девочки.

— Бабушка! Бабушка! — разнесся крик Ксении. — Идите сюда. Не надо в больницу! Здесь наша бабушка.

И девочка побежала к Галине Ивановне. Шурочка предпочла вернуться к Зое.

Галина Ивановна, распахнула руки, чтобы обнять девочку. Словно Ларисочка, бежала светловолосая девчушка к женщине.

— Немного мне осталось, — вдруг ясно поняла женщина, обнимая Ксению. — Скоро я встречусь с дочкой, со своей Ларисочкой…. С Сашкой… С Инной… Скажу им, что все уладила, все рассказала, искупила свои грехи… У них буду просить прощения… Сережу только жаль! Как он будет один? Не сможет. Не дай Боже, опять пить начнет. Надо просить Зою, чтобы взяла к себе отца…