— Владька, я сегодня еще не говорила, что люблю тебя.

— Я тоже, — ответил он.

Зоя думала:

— Какая же я была раньше дура! Я всегда любила Владислава. И уступала его другим. Без малейшего сопротивления ушла с дороги Милки. Даже с Беллой я могла поспорить. Уехала бы тогда с дачи с Владом и все… А дети? А дети и так все стали мои и Владькины. Ну, исключая старших девочек, Милкиных…но я так люблю Владьку, я бы согласилась, чтобы и старшие его дочки жили с нами. Господи, какая я счастливая!

Рядом со своими взрослыми детьми стоял красивый, интеллигентный человек, его пышные волосы были абсолютно седыми. Это был Сергей Петрович. Он улыбался грустно и легко. Отец был рад счастью Зои и Влада. В памяти пробегали имена тех, кого уже не было. «Видишь, Галина, вышло все равно не по-твоему. Как Сашка с Инной были предназначены друг другу, так и Влад с Зоей не могут друг без друга. Нельзя спорить с судьбой. Инна и Саша, я давно простил вас всех. А Галя не могла… Хоть и жила долгие годы со мной. Не осуждайте её. Поглядите с небес все вместе, порадуйтесь счастью детей. Я знаю, вы бы за них только радовались. Не обижайте там мою Галину. А ты, Галя, не серчай, смирись… Хотя, что я говорю? Ты уже перед смертью смирилась, поняла, что мешала счастью детей. Я нескоро приду к вам. Я так решил. Буду жить и помогать Зое и Владиславу. А кто им еще поможет? Пить больше абсолютно не буду. Я должен за вас доделать все, что вы не успели: порадоваться счастью детей, помочь вырастить внуков. Я среди вас оказался самым счастливым и самым несчастным… А Ксюшка-то не только вся во Владьку, но и в меня, ты права, Галина, наша это внучка, родная, и тебе, и мне. Я давно забыл свой цвет волос, а они были светлые, почти белые, как у нашей несчастной Ларисочки, как у Зоиной девочки. Врет Зоя, не от мужа — от Влада она Ксюшу родила…»

В ресторане свадьба пошла гулять и веселиться. Уже станцевали свой вальс молодожены, надорвала голос Римка, которая без конца кричала: «Горько! Горько! Горько!» Встал и прошелся в медленном танце хозяин города Вадим Серебров, но не с новобрачной, а женой Дмитрия Королева, свидетеля Влада — с Алиной Королевой — он всегда первый танец танцевал с ней. Про эту женщину много чего сплетничали, но побаивались, потому что Серебров вел общие дела с мужем Алины, и открыто всем говорил, что она его тайная любовь и мечта. Алина — единственная женщина, которая не боялась в их городе Сереброва. Про Алину шли слухи, что она самая настоящая колдунья. «Зеленоглазая ведьма», — так её называли за глаза.

Криво улыбаясь, сидели родственники первого мужа. А как же иначе? Если можно рискнуть испортить отношения с Владиславом, то Сереброва боялись все. А он явно покровительствовал этой паре. Объявил во всеуслышание, что Алина — это его безответная платоническая любовь, а Зоя — святой символ материнства. Расцеловал Вадим её нарядных дочерей, немного испугав при этом Шурочку, вспомнил, что он крестный отец Ксюшки. Та ему уже чего-то наплела про то, как дядя Игорь её обидел и маму тоже, тот обещал разобраться с плохим дядей, сфотографировался на руках с упитанными близнецами, велел своей жене Марине тоже родить ему сразу парочку таких упитанных бутузов, пошел танцевать с Зоей танго.

Зоя толком не умела танцевать танго, да и Серебров тоже. Что у них получилось, кто его знает, но все были довольны. Зоя засмеялась, когда наконец-то танец закончился, а Серебров отвел её к Владу, сам подхватил на руки крестницу и пошел выделывать па с ней. Ксюшка визжала от восторга, потом обняла его за шею — девчонка никого не боялась — и опять что-то рассказывала.

— Ну все, — подумала Зоя. — Сейчас Вадим будет знать в подробностях всю нашу жизнь. Ксюня доложит.

Зоя ошиблась. Разговор шел о другом. Серебров спросил свою крестницу:

— Что не надела сережки, которые я тебе подарил? Мать не разрешила?

— Ой, дядя Вадим, — тут же начала рассказ девочка. — А их нет больше у меня. Знаешь, как жалко.

— Потеряла? — удивился Серебров.

— Нет, ты что? Я подарков не теряю никогда. Я понимаю, это святое, это как семейные ценности, — девочка с трудом повторила фразу, которую плохо понимала, но дядя Вадим любил её говорить. — Просто все мамино золото тетя Юля забрала. Вот такая она бессовестная. Мы с мамой на юге были. Я так кашляла, так кашляла, всю зиму, мама и увезла меня на юг. Вы помните, тогда у меня еще папа Антон умер. Я как разболелась! А мы с юга приехали, а нас домой не пустили. Вы, говорят, здесь больше не живете. Мы к бабушке Аде уехали. А мамино золото все забрала бабка Арина. А мои сережечки с дождевыми капельками (так Ксюша называла крохотные бриллианты, что были в сережках) тоже там лежали, в маминой шкатулке. Теперь моя свадьба не состоится, — расстроенно вздохнула девочка. — Вы думаете, я забыла, что я должна в них замуж выходить за вашего Дениску. Я же обещала.

Серебров не удержался, хохотнул, когда Ксюша расстроенно вздохнула, но глаза его цепко скользнули по чете Вальяжниковых.

— Я не ошибся, — подумал хозяин города. — На Юльке мои сережки. Мой подарок! Охамели господа Вальяжниковы. Ведь припугнул их тогда, отобрал половину магазинов, а они к вдове прицепились. А Зойка ни звука не проронила. Не попросила помощи. Не пожаловалась, что без жилья осталась. Я, может, помог бы. Мы с Антоном в тандеме работали. Зойка догадывалась, поэтому и имущество сразу уступила. Умная баба! Почти как Алина! Ну, родственники её пусть сами с наследством разбираются, а подарки мои я не позволю другим таскать. Я здесь хозяин. Да, в конце концов, грешно обижать ребенка. Семья, ребенок — это святое. И Вальяжников обнаглел. Не заплатил моим людям в последний раз. И причину не объяснил. Надо их проучить. Начну с мадам Вальяжниковой.

Серебров отвел Ксюшку к дедушке, пошел и пригласил на танец Юлию Вальяжникову. Жена Игоря была польщена. Сам хозяин обратил на неё внимание. В конце танца женщина немного побледнела. Серебров заботливо подвел её к дамской комнате, куда перед этим ушла Зоя, потом оглянулся, взгляд его упал на веселую говорливую Римму, он начал ухаживать за ней. Та баба деревенская, контактная, без комплексов, все знающая, что-то ему заливала, Серебров хохотал во все горло.

Зоя отлучилась на минуту в дамскую комнату, надо было поправить прическу. Там женщина столкнулась с Алиной Королевой. Зое всегда нравилась эта загадочная зеленоглазая женщина. У них было что-то общее. Даже сегодня платья оказались похожего цвета и фасона. Только Зоино было посветлее, у Алины были серо-серебристые тона. И платье было по щиколотку, у Зои скрывало даже туфли. Темные волосы Алины свободно лежали на плечах. У Зои была сложная прическа, которую держали искусственные белые цветы. Зое показалось, что женщина чем-то расстроена. Вытирает слезы.

— Алина, я могу вам помочь?

— Нет, все в порядке, Зоя, ресница попала в глаз, — пояснила Алина. — Заслезился, тушь потекла. Сейчас все поправлю. Жарко здесь. Жалею, что нет никакой заколки, волосы убрать. Пойти, что ли, галстук с кого-нибудь снять, да косу заплести. Буду я тогда русской красавицей. А что? Удачная мысль. Кому там из мужчин галстук жмет? Пожалуй, Вадиму. У него дорогой шелковый галстук.

— Да, Бог с ним, с Вадимом и его галстуком. Давайте я вам дам шпильки из своей прически, у меня их много, — предложила Зоя. — Правда, они с цветами.

— Не жалко?

— Да мне голове тяжело. Если бы только цветы, а то еще и шпильки, на которых эти цветы держатся. Голова железа полна. Молния ударит, притянет мою голову.

Зоя быстро вытащила парочку шпилек с цветами. Алина заколола свои роскошные волосы. Пришлось дать еще парочку, чтобы удержать эту гриву.

— Теперь я тоже невеста, жаль жениха нет, — Алина быстро говорила, уводя разговор в сторону от своих проблем. — Вы молодец, Зоя, настоящий молодец. И детей взяли на свадьбу, правильно, семья должна быть вместе. Как говорит Вадим Серебров: «Семья — это святое». Зоя, скажите, что я права в своих подозрениях? Вы всегда любили своего Владислава? Наверно, со школы?

— Точно, — кивнула головой женщина. — Только все чего-то боялась.

— Чего-то боялась, — повторила Алина. — Мне это тоже знакомо. Не надо бояться. Надо верить себе и своим чувствам. Но вы молодец, выходите замуж только сейчас, а детей родили от любимого человека. Не побоялись. Это замечательно. Как вам удалось сразу по двойне рожать, сначала двух девочек, потом мальчиков. Мальчишки вообще одинаковые, не различишь. Я просто влюбилась в ваших бутузов. У меня двое детей. Я тоже хочу третьего ребенка, но не получается и все тут, а вы по двое рожаете. Откройте секрет.

— Алина, — засмеялась Зоя. — Секрета я никакого не знаю. А двойню я родила только одну. Мальчишек.

— А девочки? — удивилась Алина. — Они же одного возраста.

— Девочки даже не родные сестры. Одна из девочек не моя. Вы разве не знаете? Это от второго брака Владислава…Мать Шурочки — художница Светлицкая…

— И правда, — перебила Алина. — Одна девочка совсем не похожа на вас. Беленькая. Она копия своего отца, хоть и светлые волосы. Правда, плохо помню художницу Светлицкую, может, ваша маленькая блондиночка в неё. Я Беллу видела только по телевизору, когда несчастье случилось…

— Алина, — перебила её Зоя, — вы все не так поняли. Беленькая, светловолосая — это Ксюша, она дочь моя и моего первого мужа — Антона Наумова. А рыженькая — дочь Владислава и Беллы Светлицкой.

— Вы ничего не путаете? — засмеялась Алина. — Не наоборот.

— Не наоборот, — засмеялась и Зоя.

— Есть небольшая неточность, — в дверях стояла злая Юлька. — Ксюшу родила ты. Это верно. Но не от моего брата, не от Антона. Ты тогда всех перехитрила. Мы тебя специально с Владькой свели, знали, он ни одной юбки не пропускает. Я знала, что ты в беседке. И Владьку к тебе отправили. Вы долго там были. Вряд ли на звезды любовались.

— Ага, — насмешливо подцепила Зоя. — Не любовались. За вами следили. А вы в это время пытались документы в моей комнате найти, обобрать Антона заранее, не дожидаясь его смерти. Я видела, как вы шуровали…

— Не верю, ничего ты не могла видеть, — зло шипела Юлька. — Ты все врешь! Ты с Вадькой ничего не видишь, кроме него!

— И ты не могла ничего видеть в беседке. Комната от неё далековато.

— Владька не даст бабе рядом с собой следить за далеким окошком, он быстро её разденет и приступит к главному… Он жеребец. Я знаю это… от Белки…

— Господи, Юлечка, мне вас жалко, — голос Алины был полон сочувствия, — вы же завидуете. Мне вас жалко. Еще бы! Вас никто не раздевал, не соблазнял, вы не вызываете желания у мужчин. На вас не клюнул даже жеребец Владислав Елизаров. Ой-ой-ой, как плохо! Поэтому ваш муж на других весь вечер смотрит.

Юлька налилась краской и выскочила. Зоя беззвучно хохотала, засмеялась и Алина. Потом сказала:

— Зоенька, а может, все-таки Ксюша у вас от Владислава. Поверьте местной ведьме. Вы слышали мое прозвище… Ведь меня зовут в городе «ведьмой» от слова «ведать». Давайте я вам поведаю правду, — развеселилась Алина. — Я её знаю, так считает Вадим Серебров.

— Нет, Алина, не надо никакой правды, — ответила Зоя. — Я не против, чтобы Ксения была дочерью Владьки, но она дочь Антона, против законов природы не возразишь: Ксению я родила спустя ровно сорок две недели после встречи с Владькой в беседке.

— Значит, было что-то в беседке?

— Было, — сверкнула глазами Зоя. — С Владькой не может не быть.

— Значит, может Ксюша быть его дочерью.

— Нет, — не согласилась Зоя.

Она уже уходила, когда до нее донесся голос Алины:

— Зоя. Вы забыли или не знали: женщина может до сорока двух недель носить ребенка. Все завит от индивидуальности…

— Но близнецов я носила ровно сорок… — вернулась Зоя.

— Близнецов всегда немного не донашивают… Их двое все-таки.

Алина ушла. Зоя смотрела в зеркало и думала:

— А Ксюша у меня родилась переношенной… Врачи сказали, что переходила… Даже кожица менялась, слезала с пальчиков… Нет. Этого быть не может…

Зоя отмахнулась, она не раз уже думала, может ли Ксения быть дочерью Владьки. Но Ксения светловолосая е нее, только у Антона были светлые волосы. И еще у отца Владислава, как он говорит. У Сергея Петровича. Да, ведь он не биологический отец Владьке. Опять что-то не получается. А Ксюшка, правда, на Владьку внешностью похожа, а в строении детской фигурки уже проскальзывает интеллигентность Сергея Петровича. Да, но такого вообще быть не может. Женщина запуталась в мыслях.

— Какая разница, — решила она под конец, — Владька в любом случае считает себя отцом Ксении.

Поставив точку в своих размышлениях, Зоя поспешила к мужу. Какая-то из девиц с яркой наружностью, вся раскрашенная, уже повисла на руке Владьки, зовет танцевать. Шурочка подбежала, отпихивает её. Молодец, девочка, так их всех, этих молодых хищниц, охраняй мамино счастье!