Он снова зевнул и закрыл глаза. Было очевидно, что он не настроен вести светскую беседу. Друзилла видела, что он действительно хочет спать. Она повернулась к окну, но все равно не могла не чувствовать его присутствия.

Прошлой ночью он держал ее в объятиях. Она помнила нежную силу его рук, настойчивость его губ. Его поцелуи обжигали ее, она трепетала от волнения. Она вспомнила, как вырвалась из его объятий, и в ее ушах все еще звучал его голос, исполненный гнева и горького цинизма.

В ту минуту он ненавидел ее, ненавидел и презирал, и она больше всего на свете хотела, чтобы он снова улыбнулся ей, как тогда, когда они в карете ехали из церкви в Карлтон-Хаус.

Почему, ну почему она была так глупа? Почему она допустила, чтобы ревность к герцогине испортила день, который мог бы стать одним из самых счастливых в ее жизни?

Маркиз женился на ней, потому что у него не было другого выхода, но разве в нем не начали пробуждаться какие-то чувства по отношению к ней? Ему было интересно с ней, она видела, что он гордится ею. Разве это не могло стать фундаментом, на котором они могли бы начать строить свою совместную жизнь, если бы она все не испортила?

Идиотка, идиотка! Ей казалось, что колеса стучат в такт ее мыслям: «Идиотка, идиотка!»

Но когда они свернули на дубовую аллею, она забыла все на свете от радости, что снова увидит дом, который так много значил для нее с детских лет.

Стоявший посреди цветущего сада и отражавшийся в зеркальной поверхности озера, он показался ей еще красивее, чем прежде. Стеклянные окна сверкали в лучах солнца, серые каменные стены отливали жемчужным блеском, в воздухе, как и прежде, порхали белоснежные голуби.

Когда они въехали в парадные ворота, она вспомнила про маркиза.

– Вальдо, – воскликнула она, – проснись же! Мы уже приехали, мы в Линче!

Он так быстро открыл глаза, что она не могла понять, спал ли он на самом деле или только притворялся. В то же время лицо его было уже не таким усталым, а синяки под глазами почти исчезли.

– Да, приехали, – проговорил он. – Твой костюм для верховой езды может вызвать удивление, но это неважно.

– Я хорошо выгляжу? – спросила Друзилла, надеясь привлечь к себе его внимание, но он смотрел в окно и, казалось, не слышал ее вопроса.

Карета остановилась у входа, украшенного портиком, и маркиз сказал:

– Как я и думал, они поджидают нас на ступенях.

Друзилла увидела, что на ступенях и около дверей собралась большая толпа. Когда они вышли из кареты, управляющий маркиза обратился к ним с длинной официальной речью, в то время как все собравшиеся рассматривали их с нескрываемым любопытством. В пышных фразах проскальзывала искренняя радость по поводу женитьбы маркиза.

Когда приветственная речь была закончена, маркиз представил Друзиллу своему управляющему, а затем они принялись пожимать руки домашним слугам, садовникам, лесникам, каменщикам, плотникам, грумам, шорникам. Друзилле казалось, что эта процессия желающих познакомиться с ней никогда не кончится.

Наконец, когда ее рука совсем онемела от энергичных рукопожатий, они направились в парадный зал, который она в последний раз видела, когда ей было десять лет. Она обнаружила, что он так же красив и величественен, как и в былые времена. Как хорошо она помнила великолепные статуи в нишах, начищенный до зеркального блеска мраморный пол, огромную лестницу с резными перилами! Когда она была ребенком, Линч казался ей самым красивым местом на Земле! И теперь она, маленькая Друзилла Морли, которую приглашали в дом из жалости, потому что она была дальней родственницей и дочерью местного священника, будет здесь жить! Она повернулась к маркизу, чтобы сказать ему, как она счастлива снова оказаться в Линче, но не успела она произнести хоть слово, как маркиз сказал сухим тоном:

– Как я понял со слов мистера Анстея, в шесть часов мы должны будем присутствовать на обеде, устраиваемом для арендаторов. Я надеюсь, что ты будешь готова к этому времени. Твой багаж уже прибыл.

– Да, конечно, – ответила Друзилла. – Это будет большой прием?

Маркиз вопросительно взглянул на своего управляющего.

– Около двухсот человек, миледи.

Друзилла улыбнулась.

– По моим понятиям, это очень много. Я должна приложить усилия, чтобы хорошо выглядеть.

– Вам это будет нетрудно, миледи.

В глазах и голосе мистера Анстея она видела непритворное восхищение, и это послужило ей некоторым утешением. Маркиз повернулся и направился в библиотеку, мистер Анстей последовал за ним, а Друзилла, чувствуя себя покинутой всеми, стала медленно подниматься по парадной лестнице.

На стене висели портреты многочисленных предков Линчей в резных золоченых рамах. Друзилле хотелось бы знать, смотрят они на нее с одобрением или с недовольством. Та ли она жена, которую они выбрали бы для своего наследника? Хотя, если бы не она, маркиза сейчас вовсе бы не было в поместье. С одной стороны, он поклялся оставаться холостяком, а с другой стороны, он бы уже вполне мог быть мертв, сраженный пулей герцога Уиндлгэма, который был отменным стрелком.

«Я здесь, и вам придется с этим смириться», – мысленно говорила она, глядя на угрюмые лица на портретах, которые, казалось, пристально наблюдали за ней.

Увидев, что на лестничной площадке ее поджидает Роза, она очень обрадовалась.

– О, миледи, я так беспокоилась, не случилось ли что-нибудь с вами, – воскликнула Роза. – Мы уже давно ждем вас!

– Нам пришлось задержаться, – ответила Друзилла.

– Я уже боялась, не стряслось ли какой беды, – сказала Роза.

Друзилла покачала головой.

– Все в порядке, – успокоила она ее. – Где я буду спать?

– Прошу сюда, миледи, – сказала Роза, открывая дверь, выходящую на площадку. – Это спальня новобрачных, все маркизы спали здесь.

Друзилла вошла в комнату и замерла на месте. Должно быть, когда она ребенком играла с Вальдо в доме, она бывала здесь, но у нее не осталось об этом никаких воспоминаний.

Это была огромная комната, с большими окнами, выходящими в розарий. У стены стояла самая большая кровать из всех когда-либо виденных ею. Сделанная еще во времена Карла Второго, белоснежная, украшенная серебром, она была увенчана высоким балдахином, который поддерживали десятки купидонов с переплетенными сердечками в руках. Подзоры и покрывала были из белого атласа, расшитого розами, незабудками, купидонами и гирляндами.

На полу лежали белоснежные меховые ковры, мебель времен Реставрации была отделана начищенным до блеска серебром и украшена купидонами, держащими в руках фамильную корону Линчей. Это была спальня новобрачных, и повсюду стояли белые цветы. Здесь были лилии, розы и гвоздики, наполнявшие воздух нежным ароматом, который, казалось, говорил о любви, так же, как и купидоны, порхающие на серебряных крыльях над пологом кровати.

– Как красиво! – чуть слышно прошептала Друзилла.

Она медленно прошла по комнате и остановилась у окна. Как хорошо она помнила эти густые леса, раскинувшиеся прямо за домом, потайные места в зарослях кустарника, где они с Вальдо прятались, когда были детьми. Она видела раскидистые деревья, на которые они любили взбираться, маленький пруд с золотыми рыбками, которых они ловили и снова выпускали, орешник, где они таскали орехи из-под носа у белок. Вдалеке она различила сверкающую ленту реки, которая впадала в озеро, где они каждое лето плавали и катались на лодке, строили запруды и мосты, пока однажды она навсегда не уехала из Линча с тем, чтобы вновь вернуться лишь много лет спустя.

– О, Роза, как замечательно вновь очутиться здесь!

Ей необходимо было поделиться с кем-нибудь своей радостью, но Роза, снимая покрывало с кровати и взбивая подушки, лишь ответила:

– У вас есть всего полчаса для того, чтобы немного отдохнуть, а потом я приготовлю вашу ванну и помогу вам одеться. Я хочу, чтобы сегодня вы были так же неотразимы, как вчера.

– Я, пожалуй, и вправду отдохну, – согласилась Друзилла. – Я немного устала.

Когда Друзилла принялась снимать костюм для верховой езды, Роза спросила:

– Почему вы переоделись, миледи? Я думала, что вы будете в голубом дорожном костюме.

– Я не хочу говорить об этом сейчас, – ответила Друзилла. – Позже я все тебе расскажу.

Она подумала, что нет смысла лгать и придумывать, что она испачкала дорожный костюм. Все равно лондонские слуги будут судачить о том, как она вернулась одна верхом в поисках маркиза. Все они отлично знают, где ей удалось его разыскать, и Друзилла вновь почувствовала, как унизительно, что слуги будут сплетничать о ней, в то время как маркиза это не волновало ни в малейшей степени.

Она надела ночную сорочку и легла, но ей не спалось. Она лежала и разглядывала эту поразительную комнату и роскошный балдахин над головой. Солнечные лучи проникали в открытое окно, снаружи слышалось воркование голубей, жужжание пчел и крики павлинов, расхаживавших по саду.

Но в то же время ее не покидала мысль о маркизе – она чувствовала, что никогда не сможет забыть, как он с усталым видом выходил из комнаты Бьянки де Сильва. Она до сих пор слышала изумление и негодование, прозвучавшие в его голосе, когда он увидел ее у двери: «Друзилла, какого черта ты здесь делаешь?»

Возможно, ей следовало отправить слугу наверх, чтобы он сообщил о том, что она ждет внизу. Как всегда, она действовала не подумав.

Лучше бы она никогда не видела эту хорошенькую головку, лежавшую на подушках!

– Ваша ванна готова, миледи.

– Да, пора вставать, – пробормотала Друзилла.

Ей не хотелось подниматься. Она боялась встречи с маркизом, ей было страшно увидеть выражение презрения в его глазах. Ей хотелось просто лежать здесь, забыв обо всем, – но разве сможет она когда-нибудь, хотя бы на мгновение, забыть, что произошло?

Она с трудом заставила себя встать, выкупаться в теплой воде, благоухавшей ароматом цветов, и надеть шелковое белье, которое Роза подала ей.

Она села у большого серебряного зеркала, Роза уложила ее волосы и принесла из гардеробной, битком набитой роскошными туалетами, очаровательное платье.

Одевшись, Друзилла взглянула на себя в зеркало. Для сегодняшнего вечера Роза приготовила ей белое платье из тончайших кружев. Плотно облегающий корсаж подчеркивал округлые формы ее груди, плечи ее были открыты, и она выглядела очень юной и невинной.

Глядя на свое отражение, Друзилла пришла к выводу, что лучшего выбора Роза сделать не могла. Она выглядела именно так, как должна выглядеть новобрачная. В Лондоне она была блистательной, элегантной дамой, которая поразила и взяла штурмом весь высший свет. Сейчас же из зеркала на нее смотрела юная, неискушенная девушка, вступающая в жизнь рука об руку с любимым человеком.

«С любимым человеком!»

Друзилла повторила про себя эти слова и вдруг поняла, что это правда! Она любит маркиза!

До сих пор она об этом просто не догадывалась, но теперь это открытие поразило ее, как будто стрела пронзила ее сердце. Она любит его!

Вот почему она так мучительно ревновала его, сначала к герцогине, а потом к Бьянке де Сильва. Вот почему она с такой яростью вырвалась из его объятий прошлой ночью – не потому, что его страстные поцелуи испугали ее, а потому, что она была в смятении от того, что он пробудил в ней такие чувства, которые доселе были ей неведомы.

Я люблю его… я люблю его!

Ей казалось, что она видит в зеркале эти слова, начертанные огнем.

Я люблю его… я люблю его!

Как она могла не понять этого раньше?

Как она могла думать, что он такой же, как все те мужчины, которые преследовали ее? Они вызывали в ней лишь отвращение; теперь же ей страстно хотелось вновь ощутить прикосновение его нежных и властных губ, хотелось оказаться в его объятиях, отдаться его поцелуям!

Я люблю его!

Ей захотелось прокричать эти слова во весь голос, но вместо этого она с неожиданным беспокойством обернулась к Розе:

– Я хорошо выгляжу? Как ты считаешь, это платье достаточно торжественное?

– Вы выглядите как настоящая невеста, миледи, – ответила Роза просто.

Она достала из бархатного футляра, лежавшего на туалетном столике, бриллиантовое ожерелье, подаренное маркизой, и помогла Друзилле застегнуть его.

– Может быть, вы предпочли бы надеть что-нибудь из фамильных драгоценностей, миледи? – спросила она.

– Нет-нет, не нужно слишком много украшений, – сказала Друзилла. – Только это ожерелье и мое обручальное кольцо.

Послышался стук в дверь, и Роза пошла открывать. Спустя минуту она вернулась с маленьким букетом в руках.

– Садовники просят передать вам поздравления, миледи, и выражают надежду, что эти цветы вам понравятся.

Друзилла взяла букет, искусно составленный из розовых бутонов и камелий, которые прекрасно довершали ее туалет.

– Восхитительно! – воскликнула Роза тоном художника, закончившего гениальное творение. – Это как раз то, что нужно! Вы выглядите такой юной, миледи.

– Я чувствую себя юной… сегодня, – ответила Друзилла.