– Перевязку надо будет поменять через несколько дней, капитан, – сказал он, стоя в дверях, – но это женское дело, не мое.

– Жак поменяет.

– Черта с два!

– Поменяешь… или придется бросить твоих… наемников акулам.

У нее перехватило дыхание. Неужели ублюдок в самом деле собирается разыграть эту карту? Но произнося эту угрозу, он даже не посмотрел в ее сторону. Его глаза были закрыты. Потеря крови и потом борьба в океане ослабили его больше, чем он хотел бы показать. Но все же он еще не потерял сознание.

– Ты знаешь, где лежат мои рубашки. Переоденься, сундук еще не заперт.

Жаклин едва не рассмеялась. Очевидно, он не забыл, как она в прошлый раз позаимствовала одну из его рубашек, чтобы использовать ее вместо неудобного бального платья, в котором ее похитили. Остальные его рубашки она изрезала в клочья и изрезала бы и штаны, если бы они не были сшиты из слишком толстой материи. После этого случая он всегда закрывал сундук.

Теперь же девушка твердо ответила:

– Нет.

– Это вовсе не просьба, Жак. Учитывая то, что сегодня произошло, – он многозначительно положил руку на перевязку, – мне нужно знать размеры твоего арсенала.

– Это было мое последнее оружие.

– К сожалению, я должен в этом убедиться. Выбирай, либо ты переоденешься у меня на глазах сама, либо Морт снимет с тебя одежду. Хотя, учитывая, сколько времени он уже находится в море и его аппетиты, я бы на твоем месте выбрал для этой операции меня.

Жаклин хотела бы, чтобы это было блефом, но она знала, что ублюдок не шутит. Доктор закрыл за собой дверь, но она не сомневалась, что Морт находится где-то неподалеку и скоро войдет, чтобы ее связать или поместить в трюм, потому что при ней капитан вряд ли спокойно поправится. Но оказаться в трюме было бы совсем неплохо…

Девушка подошла к стоявшему у кровати сундуку и заглянула внутрь. Большинство рубашек были обычного белого цвета, но на дне сундука лежали голубая и розовая. Жак никогда бы не приняла ублюдка за денди, но, как говорила Габи, пираты любят одеться франтовато.

Она схватила розовую и вернулась к кушетке. Жак бросила рубашку на кушетку и повернулась к ублюдку. Ничего трудного тут нет, и беспокоиться нечего. Кстати, она ведь может сделать этот процесс мучительным для него, так что он еще пожалеет об этом.

Сначала девушка вывернула карманы, потом расстегнула застежку, и тяжелая от воды юбка упала на пол. Тонкая влажная нижняя юбка прилипла к ее ногам, так что Жак пришлось наклониться, чтобы стянуть ее. Она бросила взгляд на ублюдка, чтобы убедиться, что он следит за каждым ее движением. Он следил, и весьма напряженно. Чтобы лучше ее видеть, он даже приподнялся на кровати и теперь полулежал, опершись на правый локоть. Одеяло сползло и открыло его не обернутую повязкой грудь. У него была чертовски широкая и красивая грудь… пожалуй, он открыл ее слишком сильно. Подумать только, ведь под одеялом он голый!

Так что теперь Жаклин чувствовала некоторый дискомфорт, но не из-за того, что делала сама. Оставшись в одних панталончиках с кружевными оборками и блузке, она повернулась к ублюдку сперва одним боком, потом другим. В отличие от мужской рубашки, спускавшейся до колен, ее блуза едва прикрывала бедра. Девушка отстегнула кожаные ножны, пристегнутые поверх панталончиков, чтобы они не натирали кожу. Теперь, когда кинжал у нее отняли, в ножнах не было нужды. Она попыталась сердито откинуть их в сторону ногой, но нога запуталась в груде мокрой одежды, и пнуть не получилось.

Прежде чем начать расстегивать блузку, Жак посмотрела ублюдку прямо в глаза. Движения ее пальцев замедлились – не нарочно, а просто потому, что она была поглощена тем, что читала в его взгляде. Она уже как-то раз видела это выражение, когда у нее обнажились лодыжки. Тогда Жак была слишком взбешена, чтобы подумать о том, какую пользу она может из этого извлечь. Например, можно подобраться к нему поближе без особенной борьбы. Пока еще Жаклин не была убеждена, что это возможно, вопрос был спорный, но все же ей было приятно сознавать, что она может ослепить его, хотя бы и на короткое время.

Жак расстегнула и сняла блузку и повернулась вокруг своей оси, чтобы ублюдок мог убедиться, что она ничего не прячет за спиной или под рубашкой.

– Как ты считаешь, ты уже достаточно меня смутил?

– Я так полагал, – поднял он бровь, – но ты меня снова удивила. Похоже, тебя этот процесс нисколько не смущает. Неужели ты в самом деле леди?

– О, я же дочь своего отца, – цинично бросила девушка, – а уж ему, как тебе известно, приходилось бывать в шкуре самого отпетого негодяя.

– Не мечтаешь ли и ты о таких подвигах?

– Мечтала, когда была младше, – хмыкнула Жак. – Я хотела быть такой, как он, во всех отношениях. Но я выросла. И теперь понимаю, что не могу сравняться с ним во всех отношениях.

– Вот это меня просто убивает!

– Не похоже. Вот если бы я на самом деле была, как мой отец, тогда ты бы действительно был уже мертв.

– Ага, – улыбнулся он, – вот опять! Позже у нас будет время обсудить, почему же ты все-таки меня пощадила.

– Я тебя ранила! – оборвала его Жаклин.

– Легкая рана. Если ты хочешь оставить это на себе, Жак, то лучше подойди ко мне поближе.

Жаклин понимала, что он имеет в виду ее рубашку, которую, учитывая то, с каким вожделением он на нее смотрел, она вовсе не собиралась снимать. Девушка выступила из груды мокрой одежды, нагнулась, чтобы ее подобрать, а потом развесила вещи сушиться на спинках стульев. Затем, надеясь, что ублюдок не потребует, чтобы она сняла больше предметов туалета, Жак вернулась к кушетке.

– Морт должен скоро прийти. Так что в твоих интересах покончить с этим до того, как он окажется в каюте. Повторяю, подойди сюда.

Покончить с чем? Неважно. Жаклин повернулась и проследовала к его кровати, остановившись прямо перед ним и сверля его недовольным взглядом. Однако ублюдок проигнорировал ее взгляд и пристально смотрел на ее грудь. Он одним пальцем обследовал ворот ее рубашки, легким движением пройдя по верху грудей. От этого прикосновения ее соски непроизвольно затвердели и поднялись. Жак не могла поверить тому, что происходит. Неужели он в самом деле думал, что она прячет кинжал еще и между грудей?! Она чуть не рассмеялась. Однако же касаться ее в таком месте…

Жаклин знала способ остановить это, но, к ее собственному удивлению, вместо того, чтобы попятиться, быстрым движением оттянула верх рубашки вниз, почти обнажив соски:

– Видишь? Там ничего нет.

– Ого! На самом деле, тут, безусловно, кое-что есть, – чуть не поперхнулся он, – но я признаю поражение. У тебя больше нет оружия – по крайней мере такого, которое способно причинить мне физический вред.

Физический? А какой же еще?! Жаклин осенило. Неужели? Так он в самом деле рассматривает ее прелести как оружие? Это было приятное чувство, так что она вернула рубашку на место очень медленно и глядя ему прямо в глаза.

Жак повернулась и подошла к кушетке, на которой лежала его рубашка. Сначала она накинула ее на себя, затем, отвернувшись от ублюдка, сняла свою рубашку и панталончики, которые тут же соскользнули на пол. Тогда девушка застегнула рубашку и снова повернулась к нему лицом. Он застонал. Ха! Он этого вовсе не ожидал! Но не собирается же она в самом деле из скромности спать в мокром белье! Жаклин аккуратно развесила свое белье на спинках стульев. Однако затем, помня о том, что скоро может вернуться Морт, быстро скользнула под одеяло.

Глава 18

Дэймону нравилось смотреть на спящую Жаклин. Может быть, даже слишком. Сколько ярости в этой миниатюрной девушке! – но только когда она бодрствует. Конечно, она не будет рада, что он воспользовался моментом, чтобы ее рассмотреть, даже если это не причиняет ей вреда. Поэтому Дэймон отошел, пока она не проснулась.

Он вышел из каюты и запер дверь. Утреннее солнце ослепило его. Дэймон взял с собой двух матросов, которых выставил снаружи, чтобы быть уверенным, что Жак не сбежит. Хотел бы он доверять собственной команде, но этот момент еще не настал. По крайней мере эти двое новичков вроде бы слушались его, но момент для подлинной проверки их верности еще не представился. И это хорошо, поскольку он пока не готов к этому.

Дэймон сбежал по ступенькам на нижнюю палубу. Две каюты из трех, находящихся тут, были заняты, а третью новый кок потребовал для склада его собственных продуктов. Дэймон открыл дверь висящим снаружи на стене ключом. Мортимер слишком великодушен. Он даже не связал этих двоих, отдав им свою каюту. Не самая лучшая идея, учитывая физическую мощь и рост одного из пленников.

Дэймон остановился в дверях, держа в руке пистолет. Двое вооруженных матросов стояли сзади. Нужно было поговорить с пленниками еще до ранения – с повязкой на боку он не внушал страх. Впрочем, Дэймон и не собирался этого делать.


Тот, который был моложе и сильнее, оказался основательно потрепан. Его лицо было покрыто синяками и опухло. Дэймон догадывался, что и остальное тело не в лучшем состоянии. Жаль, что для того чтобы он потерял сознание, пришлось приложить столько усилий. Надо бы сказать Мортимеру, чтобы он послал доктора их осмотреть, если только он уже этого не сделал. Впрочем, этот пиратский костоправ только именует себя доктором. Кто знает, может быть, он сделает лишь хуже. Как жаль, что доктор Карутерс, тот, который поставил на ноги Эндрю, сошел на берег, как только они достигли Англии.

Здоровяк, тот, кто опекал Жаклин, сидел на койке, наклонившись вперед и прижав руку к ребрам. Когда дверь распахнулась, он даже не пошевелился. Его приятель сидел рядом с ним на стуле. Этот выглядел постарше и был более плотного телосложения. Для обедневшего дворянина он одет слишком роскошно, но кто знает, может быть, и беднякам в Лондоне нужно поддерживать видимость благополучия.

Оба мужчины смотрели на Дэймона, и в их взглядах читался не страх, а неприязнь. Впрочем, это и не удивительно, учитывая ситуацию. Дэймон вел бы себя так же. Вдруг здоровяк соскочил с койки и ринулся на неприятеля.

– Где Жак? – заорал он. – Ну, если вы что-то с ней сделали!

Дэймон взвел курок, и этот громкий звук отрезвил уже протянувшего руку к его глотке молодого человека.

– Вроде ты и так уже достаточно потрепан, – холодно предупредил Дэймон здоровяка. – Хочешь получить еще порцию?

– Говори! Можешь меня убить, но сначала я успею сломать тебе шею.

– Ты, конечно, можешь попробовать, но пока нет никакой причины умирать. Сядь, и я тебе все расскажу. Я-то уже получил то, что мне нужно – она пыталась уверить меня, что ты – не ее брат, но характеры у вас одинаковые. Ясно, что ты тоже Мэлори.

– Я не Мэлори, – быстро ответил юноша, но тем не менее попятился и осторожно опустился на койку. – Что с ней?

– Она в порядке, об этом не стоит беспокоиться, тебе нужно волноваться о себе.

Однако его слова только слегка успокоили молодого человека. Его взгляд и лицо все еще выражали ненависть к Дэймону. То, что здоровяк рисковал жизнью только ради того, чтобы узнать о состоянии Жак, окончательно убедило Дэймона, что оба Мэлори ему лгали. Может быть, этот парень не был ее родным братом, так как он не слишком похож на нее, зато его черты лица сильно напоминали Энтони Мэлори, так что какое-то родство между ними определенно имелось. Впрочем, Дэймон мог на некоторое время притвориться, что верит словам своего пленника.

– Со мной все в полном порядке.

– Я вижу, тебе досталась койка? – спросил он сидящего на ней здоровяка.

– Мы будем меняться.

– Должен признаться, я не рассчитывал на стольких пленников, так что у меня нет запасных коек, но вроде бы есть еще несколько гамаков. Если так, я прикажу принести сюда один, а также книги, чтобы вам не было скучно.

– Нам от тебя никаких поблажек не нужно, – прорычал молодой человек.

– Наверное, несколько поздновато это обсуждать, но я попросил моего первого помощника отдать вам его каюту. Он был не слишком этому рад, так что, если вас что-то тут не устраивает, мы можем вас переселить. Но тогда, конечно, остается только поместить вас вместе со скотом и, чтобы вы там ничего не натворили, использовать цепи. Надеюсь, вы обратили внимание на то, что вас не связали?

– Я признателен за это, – сказал тот, что постарше, – разумеется. Однако я настаиваю на том, чтобы вы вернули нас в Лондон.

– Мой друг говорит за себя, – сказал здоровяк. – Я останусь там, где Жак.

– Вам обоим придется остаться, вопрос только в том, связанными или нет. Мне кажется, вы забыли, что я спросил именно об этом?

– Если ты понял из моих слов, что я напрашиваюсь на то, чтобы меня посадили на чертову цепь, то это не так.

– Прекрасно, – сказал Дэймон. – Мне тоже кажется, что это не самое удобное положение, чтобы пребывать в нем целый месяц. Для того чтобы все оставалось так же, как сейчас, нужно всего лишь не пытаться что-либо изменить. Если вы себя обуздаете, не придется вас обуздывать нам – извините за каламбур. Ну что же, я думаю, мы подошли к моменту, когда вы должны назваться.