Джоанна Линдсей - Прекрасная буря

Пока Жаклин говорила, мальчик боролся с тем хаосом, в который пираты превратили кровать капитана.

– А ты бы хотела быть юнгой, как твоя мать? – спросил он.

– Боже, нет! – хихикнула Жаклин. – Но я терпеть не могу сидеть без дела, и нет такого дела на корабле, с которым бы я не могла справиться. Меня всему научили мой отец и четверо его братьев, они все капитаны своих судов. Ты тоже можешь попросить матросов научить тебя чему-нибудь, если нет других дел, разумеется, если тебе нравится быть матросом и ты не хочешь вернуться на ферму. Теперь у тебя есть опыт.

– Да, мне нравится плавать. Я не думал, что понравится, но так получилось.

– Хорошо. Особенно потому, что это судно не повернет назад. А теперь, прежде чем ты вернешься к капитану, мне нужно, чтобы ты мне кое в чем помог.

– Я не могу выпустить тебя, – побледнел он. – Мне так сказал первый помощник, и вид у него был страшный.

– Нет-нет, я не собираюсь подводить своего тезку, обещаю тебе. Я просто подумала: не мог бы ты одолжить мне запасную пару таких бриджей, как те, что на тебе?

Жаклин, скрестив ноги, сидела на стуле у бюро ублюдка – пока он отсутствовал, она могла это делать. И кстати, какого черта его тут нет? За исключением краткого визита утром, он оставил ее одну на целый день. А между тем если он хотел выздороветь, ему следовало бы провести весь этот день в постели. Жаклин уже изнемогала от скуки. Если бы ублюдок вошел сейчас, пока она не остыла, Жаклин расцарапала бы его лицо!

Не так-то легко было успокоиться после того, как она четыре часа ходила кругами по каюте, кляня себя за неудачную попытку спасти Джереми, Перси и саму себя с плывущего в Карибский залив пиратского корабля и думая о том, что ее мать сходит с ума. Однако же кто-то вот-вот должен появиться в каюте – в этом ее уверил урчащий желудок. Время обеда.

Когда Жаклин, наконец, услышала звяканье ключа в замке, у нее замерло сердце. Неужели она рада тому, что ублюдок возвращается? Какого черта?! И кстати, это вполне может быть и не он. Это может оказаться Жак с обедом. Поэтому девушка осталась сидеть у бюро.

Но это был ублюдок, и, увидев ее сидящей у бюро на своем стуле, он на секунду замер. Ублюдок все еще был без рубашки, так что Жак видела, что хотя рана пока кровоточит, но крови стало гораздо меньше – ему явно поменяли повязку. И его кожа покраснела от лучей солнца.

– Почему ты, учитывая твое состояние, не передашь командование? – спросила она. – У тебя же есть первый помощник, он должен дать тебе отдохнуть и выздороветь.

– Ты без меня скучала?

Все с той же ненавистной ей улыбкой ублюдок медленно проследовал к своему бюро. Жаклин не стала освобождать стул, так что он полуприсел на край бюро: одна нога на полу, другая на весу. Это было чересчур – ублюдок был слишком близко и выглядел слишком мужественно, его грудь была слишком широка, мышцы на руках слишком мощны, и глаза по контрасту с его темной шевелюрой и темной щетиной слишком светлы. У Жак даже перехватило дыхание.

Однако он тут же отвлек ее от этих мыслей:

– Мортимер действительно мой первый помощник, и он хорошо справляется со своими обязанностями. Но он не любит командовать и стоять за штурвалом.

– Все равно наверняка у тебя на борту есть полдюжины людей, которые справятся со штурвалом, – издевательски усмехнулась она. – Даже я способна…

– Вернуть нас в Англию?

Жаклин еле слышно застонала – зачем она сказала лишнее?

– Ну разумеется, нет.

– Ты не слишком искусная лгунья, Жак. Значит, даже ставил тебя за штурвал? Чему еще он тебя научил?

Девушка стиснула зубы и, резко вскочив, ринулась от бюро назад на кушетку.

– Ты здорово обгорел, – бросила она ему. – Довольно глупо было провести весь день на солнце без рубашки.

Ублюдок не ответил, и только когда Жаклин уселась на кушетке, снова скрестив ноги, она поняла, почему он все еще смотрел на ее ноги и явно был заворожен ее нынешним нарядом.

Не в силах отвести взгляд от ног девушки, капитан приложил пальцы ко лбу, вздохнул и сел на стул. Наконец после долгого молчания он произнес:

– Я даже не буду спрашивать тебя, где ты нашла эти бриджи, но вот вопрос: неужели ты и в самом деле собираешься их носить?

– Разумеется. Я всегда так одеваюсь в плавании. Если бы я собиралась в это плавание, ты бы увидел, что у меня есть такие же бриджи, скроенные специально для меня, для путешествий на морских судах. Юбки очень неудобны, особенно когда ветрено.

– Тут тоже ветрено, не так ли?

Ублюдок ухмылялся, но Жак было не до смеха. Он осознал это и, видимо, потому сказал:

– Мне кажется, мы обсуждали, почему я хожу без рубашки. Наверное, ты просто не знаешь, что вывести следы крови с ткани из хлопка да и из любого другого материала практически невозможно. Так что я не собираюсь портить свой гардероб лишь потому, что ты не смогла удержаться от того, чтобы ткнуть меня кинжалом.

Он что, пытается вызвать у нее угрызения совести? Жаклин, не колеблясь, сделала бы это снова, если бы представилась такая возможность.

– Я заметил, как палит солнце, только когда Морт бросил мне дождевик. Но это было еще до полудня, иначе бы я действительно поджарился.

Ей не следовало разговаривать с ним, и она бы и молчала, но Жаклин просто изголодалась по разговорам. И это его вина. Он вообще во всем виноват. Как ей удалось пережить целую неделю этого кошмара в прошлый раз? Жак не могла припомнить, чтобы она накручивала круги по каюте, она не помнила ничего, кроме сжигающей ее ярости. Возможно, в тот раз ярость и спасла ее от скуки, но в этот раз она решила быть более сговорчивой и, кто знает, может быть, даже соблазнить ублюдка и уговорить его вернуть ее домой.

Так что Жаклин помолчала минуту, а потом спросила:

– Как твоя рана?

– Хочешь посмотреть?

Должна ли она это сделать? Нет, только не сейчас. Пока она не готова оказаться так близко к нему.

– Так ведь доктор придет ее осматривать, – возразила Жак.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, он же должен проверять рану на предмет заражения, особенно если ты, вместо того чтобы отдыхать, проводишь целый день в работе.

– Я начинаю подозревать тебя, Жак, в том, что ты обо мне беспокоишься.

Она хмыкнула и скорчила такую гримасу, что он улыбнулся. Этот человек вообще был слишком дружелюбен для пирата, похитителя девушек. И его было легко рассмешить. Сейчас можно было подумать, что кто-то рассказал анекдот, смысла которого Жак не понимала, но понимал он, и каждый раз, когда ублюдок на нее смотрел, ему вспоминался этот анекдот. Он бы не был так легкомыслен и весел, если бы ситуация была слишком серьезна, не так ли?

– Я достаточно видел, чтобы считать Доктора Смерть абсолютно профнепригодным. Кое-кто из команды ему доверяет, но только не я. Кроме того, сейчас он, наверное, уже слишком пьян.

– Доктор был навеселе, когда штопал тебя вчера? – Глаза Жак расширились.

– А ты что, не почуяла?

– И ты доверил ему зашивать твою рану?

– Ты хочешь поиграть в доктора, Жак?

Она подавила смешок. А что, это была бы прекрасная возможность показать свою сговорчивость, тем более он сам это предложил, так что не будет подозревать ее в навязывании своих услуг. Но что, если она не сможет себя контролировать, когда окажется слишком близко к нему, что, если она снова попытается его убить?

– Жак, не стоит слишком напрягаться по этому поводу. Я, в общем, не отношусь к этому слишком серьезно.

Она прекрасно понимала, что ублюдок все еще шутит, поэтому, вздохнув, сказала:

– Я не подозревала, что серьезность может быть половинчатой. Сними повязку, и я посмотрю. Твой нализавшийся доктор мог усугубить положение, а не улучшить.

На самом деле, чтобы посмотреть, ей вовсе не нужно было подходить к нему слишком близко. Но это был бы хороший первый шаг к улучшению отношений – не предлагать помощь, а оказывать ее как бы с неохотой. Жак снова подошла к бюро. Но капитан и не начинал снимать повязку. Он снова уставился на ее ноги!

– Если ты собираешься носить эти бриджи, то вполне можешь развязать рубашку.

– Зачем? – Жак посмотрела на свои ноги. – Вроде и так все хорошо.

– Нет. Они слишком тесные, твои бедра выглядят почти нагими.

– Ох.

Жаклин мгновенно покраснела, но как только он отвел от нее взгляд, румянец тут же прошел. Она быстро развязала низ рубашки и опустила ее нижнюю половину до колен. Но, разумеется, Жак не забудет, что зрелище ее бедер в тесных бриджах так его взволновало. Вероятно, будет не так уж трудно его соблазнить.

Мягкая ткань под повязкой присохла к ране. Ублюдок, даже не моргнув, медленно ее отодрал и снова посмотрел на Жаклин.

– Ну?

Она поцокала языком:

– Сам посмотри. Трудно сказать что-либо о состоянии раны, пока она забита засохшей кровью. Сначала нужно ее промыть.

– Ну так действуй.

Она подошла к тазику для умывания, взяла одно из лежавших на полке под ним полотенец, намочила его, выжала и, вернувшись к бюро, швырнула его ублюдку.

– Сам действуй. Ты знаешь, что, если это буду делать я, ты станешь визжать от боли, как свинья.

Он рассмеялся. Как только засохшая кровь была смыта, Жак увидела рану длиной почти три сантиметра, как раз такова ширина ее кинжала у самой рукоятки. Девушка непроизвольно зажмурилась, хотя ублюдок даже не моргнул. Затем она скорчила гримасу, наклонилась поближе и воскликнула:

– Черт, этот доктор наложил только один стежок, и тот уже расходится. Неудивительно, что она до сих пор кровоточит.

– Наверное, ты его отвлекла, когда назвала меня убийцей, – пожал плечами капитан.

Жаклин хмыкнула:

– Ты не запер дверь. Я так понимаю, там кто-то стоит на страже?

– Разумеется.

– Пошли его за ниткой и иголкой. Если ты хочешь, чтобы рана зажила, ее нужно зашить по-настоящему.

– Так ты все-таки собираешься заставить меня кричать?

– Хорошая мысль, – поджала губы Жак.

Тем не менее он ее послушался и приказал охраннику послать кого-нибудь за швейными принадлежностями. Через несколько минут в каюте появился Жаки, он нес иголку, нитки и поднос с едой.

– Принеси мне лампу или свечу, – сказала Жаклин мальчику, – мне нужно опалить нитку.

– Так ты брала и уроки медицины? – удивленно спросил ублюдок.

– Нет, но мне пришлось наблюдать, как работает настоящий доктор, и я знаю, что неопаленная нитка хуже, чем отсутствие нитки.

– И ты умеешь управляться с иголкой?

– Я умею шить, если ты это имеешь в виду. Моя кузина Джудит брала уроки вышивания, и мне все равно пришлось на них сидеть, так что и я выучилась.

– М-да… я-то думал, ты в основном занималась отрубанием голов драконам.

– Мы очень дружны с Джудит, мне не нравится шить, но я была рада доставить ей удовольствие тем, что училась с ней вместе.

– Ну а она охотилась с тобой на драконов?

Жак посмотрела на ублюдка. Он ухмылялся.

– Наверное, это то, чем ты занимался в детстве – играл в сражения с драконами?

– На самом деле, – рассмеялся он, – мы с Мортом играли в солдат и пиратов. Мы дрались с пиратами. Но ведь я вырос на Карибах. Не думаю, что там когда-либо водились драконы. О, ты действительно улыбаешься?

Она улыбалась, пусть и всего пару секунд. Впрочем, Жаклин не собиралась корить себя за это.

– Я просто представила себе драконов на Карибских островах. Нам с Джудит не нужно было фантазировать. У нас большая семья, и в ней всегда происходило что-то интересное.

– А все же пыталась ли Джудит в ответ освоить то, что нравилось изучать тебе?

– Боже, нет! Папа учил меня таким вещам, которые Джудит считала слишком неженственными. Однако она всегда была со мной и поддерживала меня.

– Стоять за штурвалом не слишком опасная работа.

– Дай мне рапиру, и я тебе покажу, чему научилась.

– Ого, даже этому ты училась?! – ухмыльнулся ублюдок.

– Это интереснее, чем шить.

Ей было как-то не по себе от того, что они вели нормальную беседу. Это, конечно, неплохое начало для осуществления ее плана, однако все-таки непривычно, что они вот так непринужденно обсуждают свое детство. Стоило использовать возникшую возможность для того, чтобы узнать о нем побольше, может быть, даже что-то такое, что можно будет впоследствии обратить против него.

– А я решила, что ты вырос в Англии, а не на Карибах. У тебя нормальный английский выговор.

– О, я снова тебя заинтриговал!

– Снова? Ах, да, – вспомнив маскарад, издевательски усмехнулась Жаклин. – Всякая загадка влечет – и ты в этой смешной маске был такой загадкой. Так ты вырос на островах?

– Да, но в английской семье. Ты не представляешь, сколько англичан селится в английских владениях на вест-индских островах.

– И на каком же именно острове?