Джоанна Линдсей - Прекрасная буря

– Если ты ставишь перед собой задачу смягчить боль, то ты прекрасно с этим справляешься, – сказал он и легонько провел пальцами по руке, на которую она облокотилась.

Жаклин быстро отдернула руку. На самом деле она изо всех сил старалась изобразить хорошее отношение к своему худшему врагу. Жаль, что тут нет ее фальшивого родственника Эндрю, он бы преподал ей пару уроков актерского мастерства! Вроде бы она сделала определенные успехи, и не стоит разрушать это впечатление из-за того, что ублюдок посмел ее коснуться.

– Уверена, у твоего повара есть что-то от ожогов или он знает, как приготовить крем от них. Спроси его, потому что завтра кожа будет гореть сильнее, чем сегодня.

– Смотри-ка, ты и в этом разбираешься.

– Однажды я заснула в поле летом, и у меня обгорели ноги и руки. Неприятное ощущение.

– То есть ты была без ботинок?

– В детстве я любила бегать босиком – ну, или подкрадываться. Ботинки не очень-то хороши для этого, они создают слишком много шума. В общем, тебе лучше что-то сделать с кожей.

– Твоя забота… – Он поднял бровь.

Ублюдок не закончил фразу, и Жак сделала это за него:

– Подозрительна? О, эти кремы поначалу, пока не впитаются в кожу, ужасно жгут.

Он рассмеялся и хлопнул ладонью по своей груди, оставляя на розовой коже белый отпечаток.

– Это ерунда, Жак. Я вырос под гораздо более жгучим солнцем.

– Как знаешь, – пожала она плечами.

Вернулся Жаки с зажженной свечой. Он поставил ее рядом с Жаклин и напомнил ей:

– Не дайте еде опять остыть, миледи.

Она сурово посмотрела на него:

– Мы о чем договорились?

– Миледи Жак, – вспыхнул он.

– Так не годится, – пробормотала она, когда мальчик выбежал из каюты. – Он очень нервничает, когда ты тут, не заметил? – Эти слова были обращены к ублюдку. – Ты должен его успокоить.

– Жаки мне не родной сын. Я думаю, он сам со временем сообразит, что я не кусаюсь.

Это было спорное утверждение, впрочем, оно относилось скорее к ней самой, чем к мальчику. Однако Жаклин не хотела снова ссориться, так что она прикусила язык и взяла иголку. Тут Жак сообразила, что сначала ей придется удалить кривой стежок и только потом зашивать рану по новой.

– Будет больно, – предупредила она, хотя успела рвануть нитку раньше, чем это произнесла.

– Тебе же это нравится, так ведь?

Жак сдержала улыбку, но все же, прежде чем затянуть стежок, посмотрела на него. Черт! Эти чувственные глаза… их взгляд вонзался ей в сердце, парализуя дыхание и речь. Она зажмурилась, досчитала до десяти и снова вздохнула.

– Жак?

– Я снова это себе представила, – солгала она и отошла от бюро.

– Я тоже, – хрипло сказал он.

– Ты уверен, что правильно поступаешь, доверяя ей это?

Жаклин даже не взглянула на Мортимера, который неслышно вошел в каюту и теперь стоял за ее спиной. Она пока не пережила момент, когда смотрела в глаза своей судьбе, и ее щеки все еще горели. Зря она все-таки решилась подойти так близко и ведь еще ничего не закончила!

– Она вполне компетентная швея, – холодно ответил другу капитан.

– Она компетентный мясник, – ядовито парировал Мортимер.

Противостояние – это то, что у Жаклин получалось лучше всего, и в ее планах не значилось хорошее отношение еще и к противному другу ублюдка.

– Если ты пришел по делу, то выкладывай и убирайся. Мне нужно полностью сконцентрироваться на процессе. – Она дважды провела иголку с ниткой через пламя свечи и мотнула головой в сторону своего похитителя: – А ты ложись на кровать, я не хочу из-за твоей раны сломать позвоночник.

Он улыбнулся, молча встал и направился к кровати. Мортимер скрестил руки на груди.

– Так ты согласна заштопать рану, которую сама же и нанесла? – спросил Мортимер.

– Я не напрашивалась, он меня попросил. Вообще-то зашивание раны тоже болезненный процесс.

– А, так ты хочешь причинить ему побольше боли?

– Разумеется, а почему еще я этим занимаюсь? – парировала Жак. – Ты можешь идти.

– Никуда я отсюда не пойду, – возразил Мортимер. – Я сегодня буду тут спать.

– С чего бы это? – спросила она, немного помолчав.

– Тебе разве не нужен компаньон?

Девушка фыркнула. Мортимер же направился к столу, взял тарелку с большого подноса, принесенного Жаки, и добавил:

– Меня заставили отдать свою каюту пленникам. Вот Дэймон и настоял.

Дэймон?! Ого, в этот раз никто не собирается скрывать имя ублюдка! Или Мортимер просто случайно обмолвился? Однако он нисколько не смутился, а ублюдок, вернее, Дэймон вроде тоже не возражал. Да, в этот раз что-то действительно изменилось!

Ведь тогда Жаклин несколько раз спрашивала его имя, но он всегда уклонялся от ответа. Ее держали тут взаперти и в полной изоляции до того самого момента, как к ней допустили Кэтрин, чтобы та убедила ее поесть. И Кэтрин все время намекала Жак, что Дэймон – ее любовник. Конечно, всем известно, что преступники не отличаются хорошим вкусом, но Жак уже тогда полагала, что этот человек мог бы найти кого-то получше, чем эта гнусная ведьма. В этот же раз в каюту позволено заходить первому помощнику, юнге, матросам… да, что-то тут не так. Что-то изменилось. Конечно, Дэймон ей никогда не скажет, что именно. Но все же почему бы не попытаться разузнать?

– Дэймон… это твое настоящее имя?

– Мне больше по вкусу ублюдок.

– Да, и мне тоже, – бросила она.

Жак так и думала, что он уйдет от ответа. Впрочем, она уже поняла, что скорее всего ей и отцу не выбраться из этой передряги живыми, так что пиратов не должно волновать, кого она видела и чьи имена знает.

При этой мысли Жаклин невольно представила, что у нее в руке не игла, а нож… Но нет, она должна вести себя хорошо! Надо быть паинькой… Жак глубоко вздохнула и проследовала к кровати, на которую лег Дэймон, чтобы ей удобнее было зашивать его рану. Дэймон. Неплохое имя, но она не уверена, что будет его использовать, потому что уж слишком привыкла называть его ублюдком. Ладно, ради успеха плана она попытается.

– Да, будет больно, – предупредила Жак, садясь на край кровати. – Чтобы закрыть эту рану, нужно сделать минимум четыре стежка, зато уже завтра ты сможешь одеться нормально, без опаски испортить рубашку. Если, конечно, наложить правильную повязку.

– Отлично, можешь сделать хоть пять стежков, главное, чтобы наверняка.

– Правда, ты не против?

– Давай, Жак, не задерживай, и мы наконец уже поедим. Извини, что из-за меня вышла задержка с ужином. Сегодня вообще был трудный день.

С того момента, как он переступил порог каюты, Жак совсем забыла о голоде. Но теперь она занервничала. Перед ней была вовсе не рамка для вышивания с плотно натянутой тканью, а настоящая кожа, его кожа.

Жаклин посмотрела ему в глаза и предложила:

– Может, тебе сначала выпить чего-нибудь крепкого?

– Нет, – засмеялся он. – Не волнуйся, мы оба будем в порядке. Вообрази, что ты все еще меня ненавидишь.

Она воткнула иглу, и та пронзила край раны. Ей пришлось остановиться, так как в животе поднялась буря. Жак хотела бы закрыть глаза и некоторое время так посидеть… но это было невозможно.

«Сделай же это, наконец! Ты ненавидишь его всеми фибрами души, но представь сейчас, что перед тобой просто белая ткань…»

Наложив последний стежок и оборвав нитку, она отпрыгнула от кровати и чуть не сбила с ног Мортимера, молча стоявшего за ее спиной.

– Отличный шов, девочка! – похвалил он ее.

– У тебя есть что заштопать? – прорычала она. – Я буду рада помочь.

Мортимер рассмеялся и сел обратно за стол доедать свое блюдо и рассматривать пленницу.

Во время процедуры Дэймон не издал ни единого звука. Может, он морщился, но Жаклин не нашла в себе сил посмотреть ему в лицо.

– Утром перевяжешь ее снова, – сказала она, даже не проверив, собирается ли он подняться с кровати.

Но Дэймон остался лежать. Может быть, он вообще потерял сознание? Однако же дверь еще не была заперта. Жаклин заметила, что у двери на полу лежит груда постельного белья – похоже, первый помощник не шутил, что будет ночевать тут. Пока Дэймон лежит в кровати, а Мортимер сидит за столом, она могла бы попытаться снова выбежать на палубу и нырнуть в воду… но почему-то передумала. Слишком поздно. Теперь-то судно точно слишком далеко от Англии и нет надежды доплыть до берега.

Жаклин села напротив Мортимера, взяла с подноса второе блюдо и, не глядя на первого помощника, начала есть. Наверное, он будет охранять Дэймона, пока тот не оправится, хотя если бы капитан в самом деле был слаб, то выглядел бы соответственно.

И вдруг оказалось, что Дэймон стоит рядом с ней, протянув руку за третьей тарелкой. Он понес было ее к бюро, где Жаклин в прошлый раз приказала ему есть, но она неохотно процедила:

– Ладно, можешь есть тут – на другом конце стола. Не придется выворачивать шею, если ты будешь что-то говорить.

– Вот как? – удивился Дэймон и сел за стол. – Ты в самом деле собираешься?..

– Разве мы уже не разговаривали? – пожала она плечами.

– Мне помнится, ты всегда говорила мне только о том, какими способами твой отец будет меня казнить.

Дэймону, конечно, не следовало об этом упоминать, хотя он мог просто испытывать терпение Жак, так как в этот раз она не кричала на него с того самого момента, как он появился в каюте. Возможно, она слишком снисходительна к нему. Честно говоря, на его месте она бы тоже заподозрила неискренность.

Поэтому Жак злобно на него посмотрела и сказала:

– То было тогда.

– А что изменилось?

– Время, проведенное в путешествии, вот что!

– А, – улыбнулся Дэймон. – Ты беспокоишься о том, что тебе будет скучно?

– Просто это себе представила, – пробормотала Жак.

К этому моменту Мортимер покончил с ужином и встал из-за стола.

– Пожалуй, сегодня я буду спать в гамаке, – сказал он Дэймону.

– Но его некуда повесить. Если только на дверь, – ответил тот.

– И что тебя смущает? – спросил Мортимер. – Я могу держать ключ от нее у себя.

– Ты спишь как сурок, – усмехнулся Дэймон, – и ты тут нужен лишь для страховки.

– Вы пикируетесь, как две старые девы, – цыкнула на них Жаклин. – Уже прошли целые сутки с моей попытки побега, и я не настолько глупа, чтобы снова бросаться за борт.

– А почему мы должны тебе верить? – спросил Мортимер, расстилая перед дверью простыню.

– Какое мне дело, верите вы мне или нет? – язвительно возразила Жаклин.

– Хм… кто теперь пикируется? – заметил Дэймон.

Повисло молчание. Она уже пожалела, что пригласила Дэймона за стол, особенно потому, что теперь он мог не переставая сверлить ее взглядом, вне зависимости от того, смотрела она на него или нет. К тому же Жаклин устала. Кто бы мог подумать, что скука может быть такой изматывающей!

Еще было достаточно светло, и лампы пока не горели, да и зажгут ли их сегодня вообще – похоже, не только для нее этот день был утомительным. Покончив с едой, Жаклин встала, и тут Дэймон произнес:

– Наверное, после вчерашнего купания ты слегка просолилась. Я хотел раньше тебе предложить принять ванну, но что-то меня отвлекло. Как насчет того, чтобы искупаться, Жак?

Но прежде чем она успела что-то сказать, вмешался Мортимер:

– Черт побери, Дэймон, я уже лег! Давай оставим это до завтра.

Однако капитан не среагировал на его реплики и продолжил вопросительно смотреть на пленницу. Раньше Дэймон никогда не предлагал ей искупаться, это было что-то новенькое, и да, она бы все отдала за ванну, но только не сегодня вечером, когда эти двое находятся в каюте.

– Мне можно будет подержать ключ у себя, пока вы двое будете за дверью? – спросила Жаклин.

– Нет.

– Тогда нет.

– Вот умная девочка, – пробормотал Мортимер.

Жак проигнорировала его реплику и направилась к своей кушетке, бросив Дэймону:

– Я все еще тебя ненавижу. – Хотела бы она, чтобы это прозвучало достаточно убедительно!

Девушка взбила подушку и легла, свернувшись калачиком, лицом к перегородке. И тут Жак услышала тихий шепот Мортимера:

– Она думает, что ты в этом не уверен?

– Для сомнений всегда остается место.

– У тебя есть доказательство обратного – швы, – хмыкнул Мортимер.

– Но это замечательные швы, – засмеялся Дэймон.

– Я вас прекрасно слышу, идиоты! – прорычала Жаклин в темноту.

Жаклин проснулась от стука молотка и с негодующим рычанием вскочила с кушетки, но тут же изумленно уставилась на Дэймона, возившегося с дверью. Он ставит щеколду на дверь каюты? Изнутри?

– Ты всегда спишь так долго?

Дэймон с любопытством посмотрел на нее. Сегодня на нем была полурасстегнутая белая рубашка, на которой отсутствовали следы крови. Рубашка была заправлена в просторные яркие брюки, а они, в свою очередь, заправлены в длинные ботфорты. Его волосы были еще влажными. Или он купался в море, или на него просто вылили ведро морской воды, как это обычно делают моряки. Интересно, Дэймон опять переодевался снаружи? Ей стоит как-нибудь проснуться утром пораньше, чтобы это выяснить.