Ее поцелуй становился все более глубоким и призывным, рот дразнил и требовал такого же страстного ответа. Она неторопливо, словно ей было лень, развязала пояс на его талии. Застигнутый врасплох, он даже не пытался сопротивляться. Потом стала стягивать с него рубашку.

Боже правый, она была настоящим искушением! Ему никогда не приходилось держать в руках такое создание. На мгновение перед его мысленным взором возникла Френсис, но быстро исчезла. Все его мысли были сейчас сконцентрированы на настоящем. Оторвавшись от его губ, Аллегра поцеловала его в подбородок, затем ее губы скользнули на его шею и грудь. Она лизнула сосок, а затем осторожно прикусила его. Шахина захлестнула волна наслаждения, смешанного с болью. Его член сразу же напрягся. Меньше чем за минуту она распалила его так, что он захотел немедленно войти в нее, почувствовать жар ее тела. Он хотел пробудить в ней такое же ответное желание, какое испытывал сам. Как неопытный и неумелый любовник, желающий немедленно удовлетворить свою страсть, он подхватил ее и понес на гору подушек, которые служили ему кроватью.

Опустив ее на подушки, он лег с ней рядом и попытался поцеловать ее, но она ловко увернулась от него и стала покрывать его грудь и живот поцелуями. Он был не в состоянии противостоять столь сильному искушению. Она прикоснулась к его члену и, не снимая с него шаровары, стала гладить и ласкать его. Трение материи о кожу усиливало наслаждение, и он глухо застонал, когда она убрала руку.

Его веки вдруг сделались тяжелыми и наполовину опустились, но он продолжал наблюдать за ней. Она сняла с него обувь и стала осторожно массировать ему ноги. Потом ее руки снова добрались до его живота. Ее нежные поглаживания привели к тому, что его тело начало дрожать от желания. Господи, он так хотел, чтобы она прикоснулась к нему своим ртом, чтобы ласкала его так же, как проделывала это с бананом! Он взялся за веревочку, чтобы распустить ее и снять свои шаровары, но ее руки остановили его.

— Нет, — внезапно охрипшим голосом прошептала она. — Позволь это сделать мне.

Сглотнув, он кивнул. К его удивлению, она взяла веревочку от его штанов зубами. Одной рукой она стала ласкать его сосок, а другой — поглаживать ягодицу. Затем одной рукой и зубами она стянула с него одежду. На мгновение она остановилась, а затем притронулась кончиком языка к его члену.

Никогда раньше ни одной женщине не удавалось так быстро привести его в состояние возбуждения. Эта сладостная пытка вызвала в нем нестерпимое желание. Ему на живот вылилась молочная капля. Он быстро закрыл глаза и стал молиться. Его семя уже пролилось, а он даже еще не успел войти в нее. Он знал, что женщина уже готова принять его, ее мягкие складки были горячими и влажными. Продолжая смотреть на него своими зелеными глазами, она сняла с него остатки одежды.

Когда она подула на его живот, а затем слегка прикусила зубами кожу на внутренней поверхности бедра, его член мгновенно поднялся и дернулся. Он снова застонал, ему хотелось скорейшего продолжения, но она по-прежнему не брала его в рот. Напряжение в его теле нарастало.

— Пощади, Аллегра. Возьми его в рот, — хрипло проговорил он.

Она подняла голову и соблазнительно улыбнулась:

— Ты этого хочешь, Шахин?

Она правильно назвала его имя, но в ее устах оно прозвучало необычно и даже соблазнительно. Впервые англичанка назвала его бедуинское имя.

— Да, — выдохнул он.

Их взгляды встретились, и она опустила голову к низу его живота. Ее горячий язык коснулся кончика его члена. Она полизала его, и затем ее язык скользнул к основанию. Через несколько секунд ее рот опустился еще ниже, влажные теплые губы прикоснулись к его мошонке. Из его горла вырвался глухой стон, волна наслаждения захлестнула его. Он протянул к ней руки, но она отпрянула от него. Ее язык снова пробежал по его напрягшемуся стволу, пальцами она надавливала на место, расположенное прямо под яичками. Когда она наконец взяла его в рот, Щахии застонал и вздрогнул. Господи, у него недоставало сил сдержаться! Его руки легли ей на голову, он заставлял ее двигаться быстрее. Без колебаний она повиновалась ему.

Он простонал ее имя и излился в ее теплый рот. Она проглотила его семя и затем продолжила ласкать ртом. Его член пульсировал у нее во рту. Постепенно эта пульсация стала замедляться, на смену ей пришло удовлетворение и чувство раскаяния. Как же он оплошал: думал только о своем собственном удовольствии и совсем забыл о ее нуждах! Успокоившись, он продолжал лежать и смотреть на нее. Она села и тоже взглянула на него. Улыбнулась, ее пальцы медленно заскользили по его бедру.

— Надеюсь, ты не был разочарован.

Это был не вопрос, а утверждение. Она была уверена в своих силах, знала, что способна доставить мужчине удовольствие и удовлетворить его.

— То, что о тебе говорят, полностью соответствует действительности, дорогая, — проговорил он, беря ее за руку и притягивая к себе. — Я сожалею лишь о том, что не доставил удовольствия тебе.

— Для меня это не важно, — пробормотала она, откидываясь на подушки.

Он перекатился на бок и посмотрел на нее. Она по-прежнему была в шароварах, лунный свет падал на ее полную грудь и темные соски. Он провел рукой по ее животу, потом притронулся к одному маленькому затвердевшему бутону.

— Это важно для меня. — Он наклонил голову и прикоснулся губами к ее соску. — Я хочу доставить тебе удовольствие.

— В таком случае отправь меня обратно в Марракеш, — хрипло прошептала она.

Он приподнялся на одном локте и посмотрел на нее. Черты ее лица сделались мягкими, она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Френсис так же смотрела, когда хотела чего-нибудь получить от него, она использовала все свое очарование для этого. Теперь же он попал в паучью сеть. Ему следовало быть куда более осмотрительным в своих желаниях. Он прикоснулся к ее горлу пальцами, и затем его пальцы скользнули к ее талии.

— Ты и в самом деле думаешь, что теперь я отпущу тебя, моя радость?

— Я… я не понимаю.

Она смутилась, ее глаза потемнели. Потом она нахмурилась.

— Чего именно? — спросил он, напряженно улыбнувшись. — Ты только что продемонстрировала мне, почему тебя считают одной из лучших в мире куртизанок. Разве можно обвинять меня в том, что я хочу получить больше?

— Б-больше? — заикаясь, проговорила она.

— Конечно. Я собираюсь прибегать к твоим чарам так часто на этой неделе, как только это будет возможно.

Наконец она поняла, что хотел сказать Шахин. А тот приподнял бровь и посмотрел на нее, потом быстро притянул к себе, перевернул на спину и лег на нее сверху. В ее зеленых глазах вспыхнули гневные огоньки. В этой женщине постоянно горело пламя, которое сильно возбуждало его, и ему это не слишком нравилось.

— Если ты думаешь, что я собираюсь отдаваться тебе по первому требованию, то ошибаешься, — задыхаясь, проговорила она.

— Вовсе нет, Аллегра. И надо мной не так-то просто взять верх. — В ее расширившихся глазах появилась тревога, и он удовлетворенно улыбнулся. — Неужели ты и в самом деле думала, что если соблазнишь меня, то я позволю тебе уехать?


Глава 10


Аллегра молча смотрела на него. Она проиграла. У мадам Эжени ей удавалось очаровывать даже самых капризных клиентов и добиваться от них того, что ей было нужно, ее опыт помогал ей укрощать любовников со скверным характером. Она не ожидала, что Шахин не поддастся ее ласкам.

Это открытие потрясло ее. Искусство соблазнения поддерживало ее все эти годы, оно сформировало ее судьбу. Возможно ли, что ее способность привлекать мужчин, удерживать их внимание, соблазнять их была всего лишь иллюзией?

То, что она не смогла убедить Шахина отпустить ее, подорвало ее уверенность в себе, как ничто другое. Она больше ничего не могла предложить ему в обмен на свою свободу. Только разожгла его аппетит, не более того. И свой тоже, если уж быть честной до конца. Ей понравилось доставлять ему наслаждение, особенно смотреть, как он сгорает от страсти. Все время пока она ласкала его ртом и губами, ей хотелось сесть на него верхом и почувствовать его внутри себя. Она представляла себе, каково это было бы.

Аллегра заставила себя перестать думать об этом. Она не должна подчиняться ему, отказывалась делать это. Единственное, что ей осталось, чтобы укрепить свою уверенность, — это сказать твердое «нет». Если он по-прежнему будет удерживать ее здесь, то увидит, что она не хочет больше заниматься с ним любовью. Замерев под ним, она тряхнула головой и бросила на него пылающий взгляд.

— Я не собираюсь ложиться к тебе в постель.

— Но ты уже здесь, звезда души моей.

Господи, что у него был за голос! Ее уверенность мгновенно стала угасать, она не могла сопротивляться ему. Он говорил как любовник, который хотел немного подразнить свою подругу. Он провел пальцем по ее соску. Тот мгновенно затвердел, и она выругалась про себя. Ее тело реагировало на его прикосновение, и Аллегре это совсем не нравилось. Она постарается отгородиться от всего происходящего, как делала это, когда работала в доме мадам Эжени.

— Между выбором и необходимостью существует разница. Не нужно делать никакие выводы из того, что сейчас произошло, — холодно проговорила она.

Его тело мгновенно напряглось, когда он услышал эти слова. Радостное настроение тут же улетучилось, и лицо сделалось мрачным.

— Может быть, та цена, которую я заплатил, меньше того, что платил тебе Шафтсбери и другие любовники за твои услуги?

Эти слова резанули ее. Они превращали всю ее жизнь в нечто дешевое и отвратительное. Так думать ей совсем не хотелось. Она просто выживала. В доме мадам Эжени у нее не было никакого выбора. Потом появились возможности, и она стала ими пользоваться. Мать продала ее в бордель, но Аллегра не позволила этой жизни уничтожить ее. Она не станет ни перед кем извиняться за то, что брала лучшее из того, что ей предлагала жизнь.

Артур подарил ей другой мир, и она не собиралась расставаться с этим даром. Возможно, ее любовники искали близости с ней, руководствуясь иллюзиями, но она, приглашая их в свою постель, давала им нечто большее. Она дарила им внимание, утешала их, говорила с ними на разные темы, облегчала их печали, удовлетворяла физически и предлагала свою дружбу.

В обмен на это они давали ей независимость. Многие женщины могли лишь мечтать об этом. Она выбирала своих любовников, и это было самой ценной вещью, которой она обладала. А этот мужчина либо не понимал этого, либо не хотел понимать.

— Ты отдал Нассару за меня лошадь, но я не стала твоей собственностью.

Она толкнула его в его мускулистую, крепкую грудь, пытаясь освободиться.

— Разве та цена, которую я заплатил, чем-то отличается от тех денег и драгоценностей, которые тебе дарили твои любовники?

— Сколько раз надо повторять, что я сама выбираю их, — проговорила она, стиснув зубы, — Они не покупают меня.

— Ты не ответила на мой вопрос, дорогая. Я заплатил меньшую цену в сравнении с тем, что платили тебе твои любовники?

Она почувствовала разочарование. Казалось, он обвинял ее в чем-то. Как будто в ней имелся какой-то изъян. Аллегра была уверена в том, что ее ответ уже не имел значения. Он все равно будет думать по-своему. Шахин нахмурился, и это напомнило ей, что она по-прежнему была в его власти.

— Вы заплатили ровно за две недели моего безраздельного внимания. Не более того, — бесстрастно проговорила она.

До этого момента она никогда не пыталась так точно определять цену за свои ласки.

— Две недели? — задумчиво проговорил он. — Вопрос теперь состоит в том, стоило ли мне платить такую сумму.

Она ничего не успела сказать на это, так как он вдруг поцеловал ее. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Аллегра почувствовала такое удовольствие, что даже не сочла нужным сопротивляться. Она отмахнулась от своих мыслей, как от надоедливой мухи. Ее рот раскрылся для поцелуя. Его горячий язык скользнул по ее языку, он кружил по ее рту, ощупывал теплую мякоть. Шахин оказался искусным любовником — не в пример остальным ее почитателям.

Никогда раньше ей не хотелось так раствориться в объятиях мужчины, как сейчас. В ней проснулись все ее чувства, и она хотела большего. Ее тело изнемогало от желания, ей хотелось вдыхать запах пряностей и мужского тела. Ей нравилось, когда он прикасался к ее груди подушечкой большого пальца, и ей хотелось, чтобы он делал это снова и снова.

Из его груди вырвался тихий стон, он был каким-то первобытным и яростным. Она выгнулась ему навстречу. Казалось, она была музыкальным инструментом, жаждущим прикосновения пальцев маэстро. Она не сомневалась, что он пытался распалить ее. В ней боролись два чувства: возбуждение и страх. Одна часть ее с радостью откликалась на те приятные ощущения, которые возникали в ее теле, а вторая была настороже.