Чаща спасла ее! Лошадь умчалась дальше, шарахаясь от появившихся конных. Против вепря выступил цвет княжеской дружины, и можно было не сомневаться в исходе охоты. А вот о себе стоило бы побеспокоиться.

Сивой снял девушку с дерева и со смесью усмешки и раздражения принялся рассматривать ее исцарапанное лицо.

— Храбрость — удел мужчины! Женщине она портит лицо! — расхохотался он.

Любава только улыбнулась и стыдливо уткнулась в огромное плечо Сивоя.

Больше ее не тянуло на геройство.

«Упустила хозяйскую лошадь, испортила свой внешний вид, потеснила в седле самого Сивоя — хуже не придумаешь. Зачем было привлекать к себе столько внимания?!»

Перед самым крыльцом, ссаживая ее на землю, Сивой шепнул:

— Из тебя вышел бы прекрасный охотник. В следующий раз позаботься об оружии.

Радостно улыбнувшись, Любава бросилась в терем искать обещанную Елиной чарку с зельем, повторяя: «В следующий раз…»

Вечером дружинники еще жарили вепря на костре, а Сивой уже увлек ее в свои покои.

— Не мог дождаться ночи, красавица, — хохотнул он, — и, не снимая дорожной одежды, повалил ее на огромную кровать.

Любава, утомленная дневными приключениями, уже не так боялась общества Сивоя, но от небольшого ополаскивания не отказалась бы.

— Сивой Сильный, позволь мне после изнуряющих испытаний омыть твое тело.

Сотник недовольно скривил щетинистую щеку, но позволил. Он не настроен был на длительные омовения, но старания девушки его забавляли. Любава наполнила водой из бочки большую деревянную чашу и намочила край белоснежного полотенца. От Сивоя терпко пахло лесом, дорожной пылью и едва уловимо чем-то мужественным. Любава с наслаждением втянула этот запах и попыталась настроить себя на любовный лад. Обтерев его тело влажным полотенцем и освежив несколькими полными пригоршнями воды, девушка окончательно расслабилась.

Ей стало казаться, что раз Сивой так дружелюбен, а запах его так приятен, то и сама ночь покажется ей вполне сносной. Возможно даже, что Сивою удастся разбудить в ней желание. Предвкушение чего-то нового и необычного взбодрило Любаву, и она гораздо смелее посмотрела на сотника.

Сивой привычно и по-хозяйски протянул руку к ее бедру, провел по нему рукой и вздохнул. Его суровый взгляд вмиг стал игривым, затем страсть слегка затуманила его глаза. Он застонал и прижал хрупкую девушку к себе.

Любава отстраненно оценивала свои ощущения. Его горячая рука на шелковистой коже ног и поясницы была ей приятна. Блуждающие сильные поглаживания, которыми он слегка поддразнивал сам себя, казались необычными. Властное движение, которым он опрокинул ее на мягкую постель, даже всколыхнуло в ней горячую волну какого-то непонятного свойства…

Когда Сивой развел руками ее ноги и уперся твердым членом в лоно, на мгновение Любаве стало горячо и приятно, потом она почувствовала очень резкую, жгучую боль и вскрикнула от неожиданности. Затем боль так же быстро отступила, пропустив Сивоя в горячую глубину ее тела.

Внутри Любава почувствовала энергичные толчки и тугое влажное скольжение члена Сивоя. Все это время Любава ждала, когда же ее захлестнет страсть. Она наивно прислушивалась к своим ощущениям и не могла разобраться в них. «Конечно, приятно, что боль оказалась короткой. Как будто за узкими воротами оказалась широкая дорога. Но неужели это и есть то самое нечто, ради чего люди завоевывают внимание друг друга?»

Нет, в это юное сердце девушки напрочь отказывалось верить!

«Скорее всего, — думала она, — что-то мы сделали неправильно. Сивой любит свою жену, а она, возможно, знает какой-то секрет. Или он вовсе не так уж хорош, как кажется на первый взгляд. Надо же, такой приятный запах, заразительный смех и мужественная внешность, а столь невпечатляющий результат».

В тот момент, когда девушка выстроила целую цепь разнообразных догадок, Сивой содрогнулся, излил в нее семя и повернулся на бок. Его тяжелая рука лежала на ее талии, он глубоко и ровно дышал.

«Все? Любава даже изумилась нелепости своего положения. И ради этого люди Сивоя согласились взять ее вместо богатой дани?!»

Девушка вспомнила, как мечтал ее отец об освобождении своего народа, как она сама училась владеть оружием, наравне с братьями и сестрами. Ради того, чтобы каждому хватило средств на вооружение, ее и отдали в рабство. И сейчас она поняла, сколь ничтожную жертву принесла своему народу!

«Если надо, можно было бы потерпеть эту участь и дальше, только, пожалуй, Елина будет не рада».

С этими мыслями Любава спокойно заснула. Ей снился родной город, отец и братья, которые ковали мечи. Она смеялась вместе с ними и желала им победить.

Любава жалела о том, что она никогда не сможет разделить с ними радость победы. Назад пути нет.

Ночью Сивой еще несколько раз будил Любаву для своих однообразных утех. Боли у нее почти не было, зато появилось жжение между ног и сильная усталость. Неутомимости Сивоя мог бы позавидовать богатырский конь.

Утром, с трудом открыв глаза, Любава изумилась тому, насколько светло было вокруг. Солнце ослепительно играло лучами в цветных стеклах, и шум за окном приветствовал новый день.

Сивоя в комнате не было. Зато на его месте в постели лежало очень изящное украшение, на кожаном шнуре, которое он оставил в подарок. Любава удивилась: «Такие ночи не стоили дорогих подарков. Но хозяину, как известно, виднее».

Поднимаясь с кровати, Любава ощутила ломоту во всем теле, вздохнула и натянула на себя платье. На лавке, возле ковшей с водой, она заметила гребень и с удовольствием расчесала волосы. Не желая собирать их в косу, она утешила себя отсутствием лент и решила, что так выглядит куда лучше.

Сивой появился в доме к обеду. Еду Любаве принесли в комнату, и она боялась выйти в сени, чтобы не встретиться там с Елиной. Что-то говорило ей о том, что с женой хозяина пока лучше не встречаться.

* * *

Встреча с женой сотника произошла гораздо позже, чем она предполагала, потому что Сивой задержал свой отъезд.

После того как за копытами сотни коней улеглась пыль, Елина появилась в той комнате, куда поселила рабыню изначально. Опасаясь ее гнева, Любава перебралась туда задолго до того, как хозяин сел в седло. Она не собиралась оставаться в личных рабынях Сивоя, поэтому не стоило раздражать его жену.

Встретившись, две женщины окинули друг друга взглядом. Молоденькая изящная Любава, в том же платье, в котором и была, и высокая, статная, прекрасная в своей зрелости Елина, в драгоценных шелках и накидке, отороченной мехом.

Елина заговорила первой.

— Мы договорились встретиться здесь, чтобы я наградила тебя и помогла бежать. Моей наградой мог бы стать урок, помогающий ладить с мужчинами. Сейчас… учитывая, каких успехов ты достигла с моим мужем… — Елина горько скривила рот. — Что бы ты сказала о таком уроке?

— А можно сделать его покороче? — девушка посмотрела на нее прямо, из последних сил сохраняя самообладание.

Почему-то Любаве казалось очень важным не показать Елине своего страха.

Девушка видела, как ее маленькая победа над Сивоем, полученная только из-за страха за собственную жизнь, сотворила чудеса. Отношение к чужеродной рабыне стало другим не только у прислуги, но даже у столь уверенной в себе Елины.

В ответ на дерзкие слова хозяйка рассмеялась, и напряжение спало. Она позвала девушку в свои покои, удобно устроилась на резном арабском диванчике и с грустью сказала:

— Жаль, что я не родила дочери. Мне будет не хватать тебя, когда ты уедешь. Но именно потому, что ты оказалась так хороша, тебе и стоит уехать. Кстати, — Елина сделала вид, что эта тема ей совсем неинтересна, — как тебе пришелся мой муж?

Любава вздрогнула, как от пощечины, но отвечала на равных, понимая, что, как это ни странно, но, видимо, это и нравилось в ней хозяйке, поэтому не имело смысла ее разочаровывать.

— Я должна отвечать госпоже честно или надо сказать то, что звучит достойно?

— Конечно, честно, — лукаво подзадорила ее Елина.

Любава неуверенно начала, с трудом подбирая слова.

— Сивой Сильный приятный и добрый мужчина, но мое тело не отозвалось желанием на его приход. Говорит ли это о том, что он мне не понравился?

— Нет. — Елина, кажется, даже обрадовалась и уже от души веселилась. — Желание не придет к тебе само, не надо ждать таких подарков. Вызвать его — в твоей власти.

Любава притихла. Елине без труда удавалось показать, «кто в этом доме хозяин». Еще минуту назад казалось, что молодая соперница ловко заткнула за пояс свою предшественницу, но лишь нескольких слов оказалось достаточно, чтобы Любава поняла: уроки, которые могла дать ей Елина, это достаточно щедрая награда.

— Я хочу, чтобы вы уже сегодня меня учили, госпожа, — смиренно склонила голову Любава, но в тоне ее звучала сила.

— Тогда начнем. — Елина скрестила руки и слегка прикрыла глаза, будто бы погружаясь в свои мысли. — Знаешь ли ты в чем сила женщины?

— В молодости, красоте. В хитрости, уме.

— Разве так? Что за дело мужчине до чужого ума — у него есть свой. Я спрашиваю тебя не о том, чем можно привлечь, а о настоящей силе, которая откроет все двери, которая свяжет волю, которая делает из хозяина раба!

Любава опустила глаза. Было что-то такое в ночах, проведенных с Сивоем, о чем говорила госпожа… Что-то, что перевернуло его отношение к рабыне, но что?

— Возможно, я не знаю этого, потому что у меня этой силы нет?

— Эта сила всегда есть, у любой женщины. Это настоящее богатство! Даже если на тебе нет ни одной полотняной нитки — ты богата. Тебе может быть нечем заплатить за ночлег, но всегда будет то, чем можно царски одарить достойного. Многие женщины, впрочем, не думают о размере своего состояния и мелочно платят из него за постой и еду.

Елина открыла глаза и посмотрела на внимательную ученицу. Любава молчала. Она не знала, что сказать.

— Запомни первый урок: этим миром правят мужчины. Научиться управлять мужчинами — значит получить высшую власть из всех возможных для человека. Каждый мужчина ищет храм, где ему одному будут приноситься жертвы, покажи ему, где этот храм, и он пойдет за тобою на край света.

Твое тело это храм, ты жрица храма, мужчина бог. Храм пуст, и жрицы его бедны, если неизвестно, какому богу они служат. Поэтому ты должна найти своего бога и показать ему, где его храм.

Елина улыбнулась.

— Не правда ли, просто? Почему же не у всех получается? Почему многих женщин грубо презирают, калечат и убивают их любовники, а то и мужья? Почему не каждая из нас носит мех, а многие — только лен и лыко?

На этот вопрос ответ показался очевидным, и девушка отозвалась быстро.

— Если я служу Перуну, то многие люди принесут дары в мой храм, а если божок не велик, то я голодна и у меня нет ягненка для жертвы.

— Очень верно! Особенно важно о жертве. Что всегда есть в храме?!

— Жертвенный огонь. Саму жертву принесут на улице, но жертвенный огонь должен всегда гореть внутри храма.

— И в твоем теле должен гореть огонь! Отсутствие его сгубило многих женщин! Из пустого, холодного храма бог уйдет, оставляя после себя многие разрушения. Разожги в своем храме огонь, и твой бог не захочет его покинуть, а уезжая по зову долга, он будет спешить обратно на свет этого огня.

Елина договорила свои слова на высокой ноте, с достоинством поднялась и посмотрела на свою слушательницу.

Любава поднялась со скамеечки, на которой сидела, и задумчиво разгладила складки одежды.

— А как разжечь в себе этот огонь?

Елина рассмеялась очень заразительно и лукаво посмотрела на девушку.

— А вот этим ты можешь заняться после ужина. Этот огонь неприхотлив, он будет гореть в твоем храме и без всякого бога для согрева и на радость, но не жги его часто и понапрасну.

— Госпожа мне поможет?

— В этом — нет. Но твое тело — это давно созданный прекрасный храм, все необходимое в нем есть, — просто надо найти. А сейчас пойдем трапезничать.

Елина и Любава появились в комнате у очага (где обычно накрывали трапезу) вдвоем, чуть ли не рука об руку. Толстая кухарка с почти прозрачной розовой кожей и румяными щеками с удивлением стала разглядывать новенькую, прикидывая, как к ней относиться.

Девушка всем своим видом излучала скромность и приветливость, а сама постоянно в мыслях возвращалась к словам Елины. Она кивала, с аппетитом ела ячменные лепешки, запивая их квасом, смешанным с ароматными травами, а в голове постоянно всплывали слова про храм и разжигаемый в нем огонь.

До вечера было еще далеко, а ей не терпелось остаться одной.

Весь оставшийся день Елина отвела на баню. Топили парную, Любава помогала с различными настойками, вполуха слушала наставления, но все-таки трудилась не покладая рук.