– Это что шутка?

Опять пауза. Беннетт зажмурился, сделал глубокий вдох.

– Ладно. Сейчас приеду.

Он нажал «отбой», но не сразу решился взглянуть на меня.

– Всё нормально, Беннетт.

– Нет, не нормально.

О, как он был прав! Чертовски прав!

– А сами они не могут разобраться?

– Они-то? Так я и доверил этим придуркам такое важное дело! Заныкали куда-то файл с финансовыми документами, а завтра аудитор приезжает. Тоже мне, маркетинговая команда! Кучка дебилов!

Беннетт тряхнул головой, надел пиджак.

– Боже, нам нужен для Нью-Йорка кто-то, кто разберется, какого хрена они там творят. Извини, Хлоя.

Беннетт знал, как важна для нас эта ночь, но у него была работа. И я, лучше, чем кто-либо, его понимала.

– Поезжай, – сказала я, прижавшись к нему на прощание. – Я буду тебя ждать. Здесь.

Я протянула Беннетту ключи и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы.

– В постели будешь ждать?

Я кивнула.

– Надень мою рубашку.

– Обязательно.

– Я тебя люблю.

– Знаю. Ступай. Спаси этот мир.

4

Ну, кто-то сейчас у меня попляшет.

С этой мыслью я повернул ключ зажигания. Машина рванула с места, только что не взлетев. Ярость моя была такой силы, что я жаждал впечатать в асфальт следы шин.

Я устал. Черт, как же я устал выправлять чужие долбанные косяки. В последние несколько месяцев я вкалывал по двенадцать, пятнадцать и даже по восемнадцать часов в сутки; наконец выпал свободный вечер, я собирался провести его с Хлоей, дома – так я опять понадобился на работе. Мое внимание зацепилось за слово «дома». Где бы мы ни были с Хлоей – у меня, у нее, у кого-нибудь из приятелей в гостях или в этой дрянной китайской забегаловке, почему-то милой ее сердцу, – я везде чувствовал себя как дома. Самое странное – дом, за который я выложил кучу денег, я никогда своим настоящим домом не считал, пока в нем не появилась Хлоя. Интересно, а ее дом – там, где я?

Мы, кстати, еще не определились с жильем в Нью-Йорке. Присмотрели место для «РМГ», составили карту всех офисов и план реконструкции, наняли дизайнера… но у нас по-прежнему не было квартиры.

Это ли не подтверждение того, что старые привычки умирают с трудом? Ведь на самом деле Хлоя совершенно изменила мое отношение к работе. Всего год назад я был зациклен на карьере. Теперь для меня имела значение только Хлоя. Всякий раз, когда быть с ней мешала работа, я приходил в бешенство. Не могу сказать, когда это началось. Подозреваю, изменения наклюнулись задолго до того, как я сумел их разглядеть и тем более – признать. Может, это случилось в тот вечер, когда на ужин к моим родителям явился Джоэл. Или в тот день, когда я на коленях вымаливал у Хлои прощение единственным известным мне способом. Но, скорее всего, начало было положено еще раньше – когда я впервые жадно поцеловал Хлою в конференц-зале. Я вел себя как идиот и сам счел это проявлением слабости; сейчас я благодарен судьбе за такую слабость.

Часы на приборной панели показывали заодно и дату – пятое мая. Меня словно кто-то кулаком ударил в грудь. Ровно год назад Хлоя сошла с трапа самолета, прилетевшего из Сан-Диего, – поникшая, не понимающая, как я мог ее кинуть, после того как она прикрыла меня перед клиентом. На следующий день она уволилась. И ушла от меня. Я зажмурился, изгоняя воспоминание. Хлоя ведь вернулась. Она снова со мной. Нам нелегко пришлось в последние одиннадцать месяцев, но мы справились. И даже занятость на работе не омрачает моего счастья. Честное слово, никогда в жизни я не был счастливее. Ни одну женщину я не желал по-настоящему – так, как Хлою.

Мне вспомнилось расставание с моей предыдущей подругой, Сильви, случившееся почти два года назад. Наши отношения были как поездка на эскалаторе: один шаг – и дальше всё гладенько. Мы подружились и легко перешли к сексу. Меня все устраивало, потому что Сильви была неплоха в постели и покладиста в остальное время. И не отличалась требовательностью. Принимала то, что я готов был дать, а о большем не просила. Уже потом, когда мы расстались, Сильви разоткровенничалась: она всегда знала, что на меня где сядешь, там и слезешь; первое время ей моих дозированных эмоций хватало. А потом перестало хватать.

Я обнял ее на прощание, крепко поцеловал. С тем мы и разошлись. Я сразу отправился в свой любимый ресторан, с аппетитом поужинал в благословенном одиночестве и проспал всю ночь, как сурок. Никаких драм. Ни намека на разбитое сердце. Отношения закончились, я перевернул страницу и был готов двигаться дальше. Три месяца спустя я вернулся в Чикаго.

Совсем другое дело – разрыв с Хлоей. Эмоции, вызванные двумя расставаниями, даже сравнивать смешно. Брошенный Хлоей, я мигом одичал, перестал есть, забыл про душ и бритье. Я только и делал, что пил виски и жалел себя. Да еще говорил с Сарой. Сара снабжала меня новостями о Хлое – как она живет, как выглядит. По этим обрывкам информации мой затуманенный алкоголем мозг пытался делать выводы, страдает ли Хлоя по мне так, как я страдаю по ней.

День возвращения Хлои в «РМГ» был, по странному совпадению, и днем увольнения Сары. Мы с Хлоей, хоть и помирились, решили ночевать каждый в своей квартире – нам обоим требовался отдых. И вот после беспорядочного утра я зашел в комнату отдыха и нашел там Хлою. Она перекусывала миндалем и просматривала отчеты по маркетингу. Сара разогревала в микроволновке вчерашние заготовки. Мы хотели устроить ей прощальный обед, но она наотрез отказалась. Я решил приготовил себе чашечку кофе. Повисла тишина – по ощущениям, минут на пятнадцать, не меньше.

– Сара, – не выдержал я. Голос прозвучал слишком громко. Сара подняла на меня свои большие, ясные глаза. – Спасибо, что примчалась ко мне после того, как Хлоя ушла. Спасибо за вести о Хлое. Мне будет тебя не хватать, Сара. Мне очень жаль, что ты решила уволиться.

Сара пожала плечами, откинула челку движением головы, суховато улыбнулась.

– Я очень рада, что вы помирились. Без ваших баталий в офисе было слишком тихо. В смысле, скучно. Сидишь целый день, а никто не вопит, не ругается – словно и не в «Райан Медиа» попала.

Сара кашлянула и нарочито громко хлебнула кофе.

– С офисными баталиями покончено, – усмехнулась Хлоя, закидывая в рот миндальный орех. – Правда, Беннетт может теперь вопить сам на себя. Я ему больше не подчиняюсь, но совсем не вопить – это не его стиль.

Мне стало смешно. Хлоя поднялась, шагнула к холодильнику, нагнулась, чтобы взять бутылку воды с нижней полки, и я смог пару секунд попялиться на ее зад.

– Повторяю, Сара: я тебе очень благодарен за вести о Хлое. Без тебя я, наверное, рехнулся бы.

К проявлению моих эмоций Сара не привыкла, и теперь ей было неловко, хотя выражение ее глаз заметно смягчилось.

– И я повторяю: я очень рада, что вы снова вместе. За такое стоит бороться.

Сара вздернула подбородок, улыбнулась Хлое и вышла.

Со дня нашего воссоединения у меня от счастья кружилась голова. Это очень помогало игнорировать перешептывания коллег на наш с Хлоей счет. Хлое в новой должности полагался отдельный кабинет; мы намеревались доказать всем и самим себе, что можем существовать на расстоянии друг от друга.

Один час действительно получалось.

– Я по тебе соскучилась, – сказал Хлоя, скользнув тогда в мой кабинет и заперев за собой дверь. – Как думаешь, меня на старое рабочее место не вернут?

– Вряд ли. Мне, правда, идея нравится, но сейчас это было бы очевидно неуместно.

– Да я пошутила, Беннетт!

Хлоя закатила глаза, выдержала паузу. Потом огляделась. По ее лицу, как по книге, я мог легко прочесть ее чувства. Вот сейчас Хлоя вспоминает, как сидела напротив меня, вот перед этим столом, широко раздвинув ноги. Сейчас ей вспомнилось, как я пальцами довел ее до оргазма, чем помог снять нервное напряжение из-за личных передряг. И, конечно, перед ее мысленным взором проходят минуты, которые мы провели здесь в молчании, еще не зная, что очень скоро столь многое скажем друг другу.

– Я тебя люблю, – произнес я. – Кажется, я люблю тебя так давно.

Хлоя шагнула ко мне, поцеловала в губы. А потом затащила в туалет и вынудила распять ее у стены. Был понедельник, полдень.

Выруливая на офисную парковку, я вспоминал слова Сары. За такое стоит бороться. Я заглушил двигатель и уставился на бетонную стену напротив. Сара следовала своему собственному совету даже в отношениях с самым неисправимым плейбоем в Чикаго. Сара приглядывала за мной, пока я был вне себя от тоски по Хлое. А что я? Разве я предостерег ее от ошибки, хотя и знал, что ее парень ей изменяет? Нет. Я считал, что их отношения – не моего ума дело. А если бы Сара придерживалась такого же мнения насчет моих отношений с Хлоей?

Уже почти терзаясь угрызениями совести, я выбрался из машины и прошел в холл. Охранник помахал мне и снова углубился в газету. Я направился к лифтам. В пустом здании царила гулкая тишина, каждый звук казался преувеличенно резким. Двери лифта разъехались, и кабина, тихо жужжа, потащила меня на восемнадцатый этаж.

Я знал, что в офисе никого нет. Вся моя хваленая команда ищет последнюю версию файла, прочесывая документы в своих ноутбуках. И ни у кого не хватило ума притащить свою задницу в офис и поискать на сервере.

В итоге оказалось, что я был вынужден пожертвовать вечером с Хлоей ради дела, которое заняло у меня двадцать три минуты. Ну так пускай никто не ждет, что завтра босс будет лапочкой. Ненавижу исправлять чужие косяки. Для начала какой-то болван неправильно назвал файл и – ровно как я и ожидал – сохранил его не в той папке, в какой надо. Кроме того, распечатка нужного файла лежала у меня прямо на столе, и всякий адекватный сотрудник догадался бы проверить там, избавив меня от ночной поездки. Я отправил договор одному из маркетологов, распечатал несколько экземпляров, выделил важную информацию на первой странице и не поленился – разнес договоры по рабочим местам всех причастных к проекту. Теперь можно было ехать домой. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что такими действиями унижаю подчиненных; но, может, хотя бы стыд научит их работать. Будут знать, как отрывать меня от Хлои.

Я знал, что эти мелкие неприятности чересчур вывели меня из себя, но именно подобные мелочи лучше всего характеризуют коллектив. Вот почему мне нужен был надежный человек для нью-йоркского подразделения. Скрежеща зубами, я сел в машину, завел двигатель. Еще одно дело, которое предстояло совершить в ближайший месяц.

В таком настроении нечего было и думать возвращаться к Хлое. Я мог бы оказаться слишком грубым и легко возбудимым… Совсем не в том смысле, в каком хотелось бы.

Черт, мне просто хотелось быть с Хлоей. Почему же это всякий раз оказывалось таким трудным? Почему у нас так ничтожно мало времени на личную жизнь? Почему редкие совместные часы всегда отравлены мыслями о работе, об аренде квартиры, о поисках адекватных подчиненных, способных справляться с работой без нянек?!

Мысль явилась внезапно. Сверкнула, как зарница во мраке. Мы все время сетуем, что не бываем вместе, что работаем на износ… так почему бы нам просто не свалить из Чикаго? Хлоя, конечно, скажет: не сейчас, момент неподходящий. Но когда будет подходящий момент – если вообще будет? Никто не вырвет нас из бесконечной круговерти; и вообще с каких это пор я стал человеком, ожидающим чьей-то помощи?

Что за херня?! Я справлюсь со всем сам!

– А ну давай соберись, Бен!

Эти слова я произнес вслух. Я взглянул на часы. Не поздно ли звонить? Вырулив на Мичиган-авеню, я набрал номер Макса. Тот ответил после шестого гудка. Система «свободные руки» усилила децибелы его голоса.

– Привет, Бен!

Я улыбнулся. Чем дальше я отъезжал от офиса, тем лучше мне становилось.

– Макс, как жизнь?

– Супер. Просто отлично. А ты, говорят, теперь из Нью-Йорка не вылезаешь?