Кристина Лорен - Прекрасное начало

Отмахнувшись от порции отборной ругани из «мерседеса», я кое-как выскочил на разделительную. Пакет вроде бы выглядел целым, не считая крохотного разрыва по шву.

Вернувшись к фургону, я сунул платье Максу.

– Проверь, – велел я, чуть дыша. Господи помилуй, лишь бы оно не пострадало!

– Все в порядке! – с облегчением кивнул Макс. – Целое.

Только теперь я позволил себе выдохнуть.

– Все собрали?

Я подошел к фургону, чтобы проверить, сколько осталось внутри.

Макс пересчитал пакеты у себя в руках.

– Четыре.

– Шесть, – согнувшись пополам, прохрипел Макс.

– И четыре здесь. Сколько всего было?

– Четырнадцать. Мы трое, Генри, «подноситель» колец, твой отец и отец Хлои, сама Хлоя, девочки, Джордж, твоя мать и девчонка с цветами, – перечислил Макс, загибая пальцы.

– Давайте валить отсюда, – с облегчением кивнул я.

На этот раз никто не спорил, кому садиться за руль.

В отель я вернулся с таким чувством, будто пробежал марафон. На парковке нас встретила Кристин. Она заверила, что лужайку полностью высушили, и предложила взглянуть, как идут приготовления. Я отказался, мечтая лишь о том, чтобы принять душ и завалиться спать до самого вечера, пока не настанет время встретиться с Хлоей у алтаря. Оставалось три часа.

Тем временем подъехал Уилл. Расплатившись с водителем, он вышел из такси и демонстративно покачал на вытянутом пальце ярко-синий пакет.

– Кольца прибыли. – Макс шутливо толкнул меня плечом. – Что, старина, обратной дороги уже нет?

Я лишь закатил глаза, слишком усталый, чтобы ругать Уилла за выпендреж.

– Что ж, парни, завидуйте, ведь в отличие от некоторых я сегодня еще не напортачил!..

С этими словами Уилл споткнулся и рухнул ничком, роняя пакет. Оттуда вылетела коробочка, и мое только что отполированное кольцо покатилось по асфальту.

Не знаю, кто из нас первым бросился на дорогу, но обручальное кольцо протянул мне Макс. На платиновом ободе в самом центре была глубокая вмятина. Наверное, стоило бы разозлиться, но я лишь равнодушно вздохнул. Видно, день сегодня такой – безумный. Уж лучше чувствовать вмятину на кольце, чем ближайшие шестьдесят лет выслушивать претензии Хлои за испорченное подвенечное платье.

– Выглядит не так уж плохо, – протянул Макс. Нацепив кольцо на палец, он повертел им из стороны в сторону. – Почти незаметно.

Все дружно закивали.

– Знаете, что нам нужно сделать? – спросил Уилл.

– Что?

– Выпивка, – коротко и емко ответил он.

Я не мог напиться в хлам, в конце концов, сегодня моя свадьба. Однако после пары коктейлей я впервые за неделю почувствовал себя практически счастливым. И даже почти забыл то гребаное шоу на автотрассе.

Странно было собираться одному. Принимать душ, бриться, одеваться в пустом номере… В любой важный момент Хлоя всегда стояла рядом, однако в величайший день моей жизни – день свадьбы – ее рядом не было.

Я давно привык носить смокинг и обычно в зеркало смотрелся лишь мельком, но сегодня придирчиво изучал свое отражение, пытаясь понять, каким увидит меня Хлоя у алтаря. Мне хотелось стать именно таким мужем, которого она себе представляла. Я пригладил волосы пальцами и убедился, что при бритье на щеках не пропустил ни щетинки. Оскалил зубы – не осталась ли зубная паста? – и расправил манжеты.

И впервые за всю неделю отправил матери сообщение.

Любые сомнения в профессионализме Кристин развеялись, едва я увидел лужайку. Длинные ряды стульев, задрапированные белой и голубой тканью, тянулись в обе стороны от прохода, усеянного лепестками роз. На лужайке стояло море столов, укрытых кристально-серебристыми и нежно-голубыми скатертями. Любимые цветы Хлои – орхидеи – были повсюду: в напольных вазах, в кашпо, свисающих из-под шатра, на ветвях деревьев… Солнце уже садилось, гости понемногу занимали места, а я, опираясь для верности на плечо Генри, удивленно осматривал лужайку.

Кристин жестом показала, что пора начинать, и я кивнул, вдохновляясь моментом: спокойной размеренной музыкой, невероятным закатом и торжественностью грядущего события. Взяв маму под руку, я проводил ее к нужному стулу.

– Ты не спросил поставщика, привезли ли они свежие…

– Не сейчас, мама, – процедил я сквозь стиснутые зубы, улыбаясь гостям.

– Все хорошо, милый? – тревожно спросила она, когда я усадил ее на стул и поцеловал в щеку.

– Почти.

Я снова ее поцеловал и занял место у алтаря. Сердце, подпрыгнув, застряло где-то в горле.

Зазвучала музыка, и по проходу пошли Сара и Генри. Сара почему-то широко улыбалась, едва ли не прыская со смеху. С каждым шагом ее каблуки громко чавкали в траве. Я нервно сглотнул – могло быть гораздо хуже. К тому же Сара смеется – это ведь хороший знак?

Затем я услышал хихиканье из задних рядов, становившееся все громче с каждым их шагом. Я покосился на Генри (тот и сам еле сдерживал хохот), потом опять на Сару – и дико округлил глаза, потому что только теперь увидел ее полностью.

Господи

боже

мой!

По всему платью, аккурат по круглому выпирающему животу, шли широкие отпечатки шин. Сара выглядела так, будто по ней с ребенком проехался грузовик.

Я почувствовал, что белею на глазах.

Чехлы с одеждой вылетели прямо под колеса машин. А я волновался лишь о платье Хлои, на другие мы и не подумали взглянуть.

Сара, точно прочитав мои мысли, покачала головой и одними губами прошептала: «Не переживай».

В ужасе я зажмурился. Это пустяки, главное, чтобы Хлоя не мчалась к алтарю с мачете наперевес. Все пройдет нормально. Расслабься уже, Беннетт!

Музыка зазвучала иначе, и три с половиной сотни гостей встали. Я открыл глаза и увидел свою невесту.

Мою Хлою.

И все разом вдруг потеряло значение. Никакой работы, никаких проектов и дедлайнов – только она одна. В голове опустело, но не в диком смятении от происходящего, а потому что все внимание сосредоточилось лишь на текущем моменте и этом самом важном решении за всю мою жизнь.

Хлоя стояла, потупив глаза и держась за локоть отца. В другой руке она сжимала букетик орхидей. Волосы были уложены в замысловатую прическу. Обычно я сразу представил бы, что запущу в нее пальцы, но сейчас это казалось кощунством. Хлоя выглядела невероятно красивой, и я мечтал остановить время, растянуть этот момент на целую вечность.

Даже теперь, в самую последнюю секунду, она словно что-то решала про себя. И вдруг Хлоя определилась. Вскинула голову, посмотрела прямо на меня – и секундные стрелки остановились, а все наше окружение растаяло в воздухе. Я понял, что улыбаюсь, – и ответная улыбка расплылась на ее губах. И тогда я сделал единственное, что оставалось.

Прошептал: «Иди ко мне».

Вдох.

Выдох.

Подумаешь, что на нас сейчас смотрят три с половиной сотни гостей.

А под ногами вместо дорожки – болото.

А на беременном животе подружки невесты – отпечатки грязных шин.

Это всего лишь церемония, которая скоро завершится. Зато там, у алтаря, стоит любовь всей твоей жизни.

Отец взял меня под руку.

– Готова, доченька?

Нервно сглотнув, я кивнула:

– Нет.

– Неужто одумалась и разлюбила того парня?

Я заглянула в его смеющиеся глаза.

– Нет, не одумалась. Просто… учитывая два последних дня, я боюсь, что по дороге к алтарю случится цунами, или землетрясение, или…

– Ну, если и случится, от тебя уже ничего не зависит. Может, лучше закончим тут побыстрее и укроемся в бункере?

Вцепившись ему в локоть, я шагнула с твердого бетона на мягкий газон. Туфелька тут же утонула в траве, и я с громким хлюпаньем вытащила ногу из этого болота. Отец чуть не потерял равновесие.

– Представь, что ты перышко, – шепнул он, и мы оба тихо фыркнули. – Легче воздуха.

Мы свернули за угол, и я увидела все это.

Гостей.

Украшенную лужайку.

Мужчину, который вот-вот станет моим мужем.

Он смотрел прямо на меня, и на его губах играла самая восхитительная улыбка на свете. Я застыла, не в силах ни сделать шаг, ни вздохнуть. Могла лишь стоять на месте и пожирать взглядом Беннетта, ждущего меня у алтаря. Смокинг сидел на нем идеально, а улыбка разила наповал. Казалось, он чувствует то же, что и я: ликование вперемешку с ужасом на грани обморока.

Одними губами он прошептал: «Иди ко мне».

Меня вдруг охватило желание как можно скорее очутиться рядом – и я ринулась вперед, потащив за собой отца. Ноги скользили по хлюпающей грязи, я шла куда быстрее, чем на репетиции, так что музыка за мной не поспевала. Плевать! Я хотела добраться до Беннетта, взять его наконец за руки, произнести обеты и выпалить «я согласна».

Наклонившись, я под смех и аплодисменты гостей сбросила с ног перемазанные туфли. Они с громким всплеском упали в лужу, а я подобрала юбки до колен, вцепилась в отца и поволокла его к алтарю. Однако на полпути, там, где трава переходила в песок, отец остановился.

– Я довел тебя до середины дороги, дальше сама. Это будет очень символично, – тихо сказал он, чмокая меня в кончик носа.

Оставшийся путь я преодолела почти бегом и упала в объятия Беннетта.

Защелкали вспышки фотоаппаратов, и гости одобрительно завопили, а Беннетт, подхватив меня на руки, крутанулся на месте, зарывшись лицом мне в шею.

Представляю, как мы выглядели со стороны: еще не поженились, а уже обнимаемся так, будто не можем друг без друга жить, и я сверкаю черными от грязи пятками на фоне белоснежного платья.

Бережно, очень бережно он поставил меня на ноги.

– Привет.

Я проглотила не то вздох, не то крик, и прошептала:

– И тебе привет.

Мы не видели друг друга с тех самых пор, как меня похитили из номера, где мы собирались предаться разврату. Я по глазам Беннетта видела, как он умирает от желания меня поцеловать. Он смотрел так жадно, что оба мы дрожали от страсти, невольно облизывая губы.

«Чуть-чуть осталось», – безмолвно обещала я.

Беннетт едва заметно кивнул, и мы повернулись к сбитому с толку священнику.

– Мы что, уже закончили церемонию?

Рассеянно моргая выцветшими глазами, он листал книжечку с обетами и недоуменно поглядывал на нас.

Вопрос прозвучал так ожидаемо, что я закусила губу, лишь бы не рассмеяться. Скользнув по мне удивленным взглядом, Беннетт обернулся к священнику.

– Нет, преподобный. Простите. Мы с невестой несколько… увлеклись. Причем уже не в первый раз, – вполголоса добавил он.

– Что ж, мы хотя бы помним, зачем сюда пришли, – ляпнула я, и Сара захихикала.

Я протянула ей букет, повернулась к Беннетту, и мы взялись за руки.

Теперь, рядом с ним, мне хотелось насладиться каждой секундой. Священник произносил банальные фразы о любви и браке, а я впитывала каждое слово, утопая в бездонном взгляде Беннетта.

Произнося свой брачный обет, я почувствовала, как Беннетт шагнул ближе, окутывая теплом своего тела.

А потом, когда настала его очередь, я следила за губами, выговаривающими древнюю клятву:

Обещаю любить тебя и защищать… Быть союзником твоим в спорах и сообщником в беде…

Глаза у него при этом сверкнули, подушечкой большого пальца он пощекотал мне ладонь и медленно облизал губы.

Вот подонок.

Голос стал ниже: клянусь хранить тебе верность и ставить твои желания выше своих. Клянусь тебе, Хлоя, любимая моя, что всегда и во всем мы будем равны.

Платье вдруг стало слишком тесным, а ветер с пляжа утих.

Священник повернулся ко мне.

– Хлоя, берешь ли ты этого мужчину в законные мужья? Клянешься ли почитать его и любить, всегда быть вместе в радости и горе, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, отныне и во веки веков?

Я пыталась заговорить, но слова застревали в горле. Наконец мне удалось выдавить:

– Да.

Преподобный спросил о том же Беннетта, и тот без малейших колебаний легко произнес слово, навсегда изменившее наши жизни:

– Да.

Мы повернулись к Генри и Саре, чтобы взять кольца. Священник объяснил их смысл, и я медленно нацепила платиновый ободок Беннетту на палец.

Черт, а кольцо смотрится очень даже ничего! Теперь этот мужчина официально мой. Раз уж нельзя набить свой портрет у него на руке, придется довольствоваться хотя бы этим. Я погладила кольцо пальцами, но Беннетт вдруг отдернул руку. Впрочем, я успела нащупать огромную царапину.

Я ухватилась за его ладонь, чтобы взглянуть на обручальное кольцо поближе. Это что еще за хрень?! Откуда на нем здоровенная вмятина?

– Все нормально, – покачал Беннетт головой.

– Что это, черт возьми? – прошипела я сквозь зубы.

– Потом объясню, – шепнул он в ответ.

Я молча полыхнула глазами, а он сдавленно рассмеялся. Священник провозгласил:

– Пусть те, кто против этого брака, говорят сейчас или молчат вечно.