— Я, — просто ответила я.

Его действия определили цель, веселье его глаз обернулось желанием. Я повернула ручку главной спальни и открыла дверь, обнаружив королевского размера кровать моих родителей и две дюжины подушек на ней.

— Ого, — Тайлер оглядел комнату. — Охренеть домина. Кто бы здесь не жил, он, должно быть, нехило зарабатывает. Твои друзья?

— Это дом моих родителей.

— Ты здесь живешь? — спросил Тайлер, указывая на пол.

— Иногда.

— Вот черт. Ты Эллисон Эдсон. Как Эдсон в «Эдсон Тех»?

— Нет, я просто Элли.

— Фирма твоего отца входит в 500 крупнейших промышленных компаний, если не ошибаюсь?

— Сейчас мне совсем не хочется обсуждать отца, — произнесла между поцелуями.

Он не дал мне приблизиться.

— Прости за картину и стол… и вазу. Я их заменю.

Я протянула руку, сжав твердую плоть, скрытую его джинсами.

— Достаточно разговоров.

Тайлер собрался и скользнул руками между моими леггинсами и телом, его пальцы нашли идеальное место, чтобы остановиться и начать исследование. Я сбросила ботинки, постанывая, пока его пальцы влажные от моего желания легко скользили.

Мои ягодицы соприкоснулись с краем кровати, и я откинулась назад, утягивая за собой Тайлера. Я перецеловала множество губ до этой ночи, но ни одни из них так не жаждали меня, и уже давно. Каждая часть моего тела, которой касался Тайлер, казалась, важной. Он абсолютно не нервничал и был таким же опытным в отрывании пуговиц и снятии одежды, как и я.

Как только бюстгальтер и трусики оказались на полу, я потянула вниз его боксеры. Он отбросил их в сторону, и мы начали «кататься» по кровати. Я оседлала его, задыхаясь и улыбаясь в ответ на его улыбку. Моя красная помада размазалась по его губам, а внутренности сжались от желания к нему.

— Откуда, черт возьми, ты взялась? — спросил он в благоговении.

Я изогнула бровь, после чего заприметила его джинсы, на половину свисавшие с кровати. Потянувшись к ним, залезла пальцами в карман, и улыбнулась, нащупав пакетик из фольги.

— Притормози, Мэддокс. Я еще не кончила.

Брови Тайлера устремились вверх, лоб прорезали три глубокие линии. Он следил, как я зубами разрываю пакетик, но вскоре закатил глаза, стоило мне раскатать презерватив ртом.

— О, черт, — выдохнул он. Его бедра дернулись вверх, когда член полностью оказался у меня во рту. Сжав пальцами мои волосы, он потянул за них, отчего с моих губ сорвался стон прямо в латекс. Он выгнул спину, протолкнув головку еще глубже.

Я приподнялась, снова оказавшись на нем, обхватила рукой его плоть и медленно опустилась, глядя на то место, где мое тепло и влажность его принимали. Он проделывал подобное много раз, но только не со мной. Тайлер принадлежал к типу мужчин, которые брали все под контроль и удовлетворяли своих женщин, пока те безуспешно умоляли о большем. Чего он не мог им дать, и именно по этой причине он мне понравился — не принимая во внимание его невероятную сексуальность и умение прикасаться к моим чувствительным частям, словно создавший меня архитектор.

Кончики его пальцев впились в мои бедра в попытке ослабить движения. Он никогда не признается, что хотел меня замедлить. Он был на грани также, как и я, но тут какой-то идиот постучал в дверь и позвал его по имени. Я не позволю ему сдвинуться с места, пока не закончит начатое мной.

С моих губ срывались прерывистые стоны каждый раз, когда ягодицы соприкасались с его бедрами, Тайлер кончил, причем очень мощно, сжав мою попку и выгнув спину. Он проник так глубоко, что мне стало больно, но я продолжила вращать бедрами, пока не довела себя до предела. Мои пальцы впились в его грудь, рот приоткрылся в улыбке, из которого бесконтрольно вырывались стоны.

Тайлер сильнее развел мои бедра и напряг ягодицы, вдалбливаясь в меня еще сильнее. Он прорычал ругательства, а затем расслабился и выдохнул, наконец, отдышавшись. Он посмотрел на меня сонным и удовлетворенным взглядом.

— Черт побери, женщина.

Наклонившись, я перекинула через него ногу, после чего слезла с кровати. Его взгляд не отрывался от меня, пока я одевалась, а он лежал на боку, не обращая внимание на стук в дверь.

— Я, эм… Я много работаю. В альпийском подразделении пожарных, и…

— Ну и? — Я застегнула бюстгальтер и ступила в трусики.

Тайлер замолчал, пытаясь решить, что сказать. — Это… «Кельвин Клайн»?

Мой взгляд опустился на экстра маленькие мужские трусы, которые сейчас были на мне. Кружевное белье, стринги, женские трусики… мне не нравились. — Да?

Он усмехнулся. — Так… м-м… Я не смогу… ну ты понимаешь…

— Позвонить? Ты не один такой.

Тайлер встал и начал собирать свою одежду под очередную серию ударов в дверь.

— Мэддокс! Ты здесь?

— Твою мать, Зик! Подожди! — крикнул он, натягивая свои джинсы.

Он ожидал, пока я оденусь, перед тем как открыть дверь, но едва я успела натянуть на голову футболку, дверь распахнулась.

Один из мужчин, немного ниже ростом, но более мощный, поздоровался со мной кивком, а осознав, что я на половину обнажена, уставился в пол. — Ты готов или как?

— Готов, Зик, — улыбнулся мне Тайлер.

Зик указал себе за спину большим пальцем. — Там устроили настоящий беспорядок. Помочь выпроводить всех отсюда?

Я покачала головой. — У меня отличная бригада уборщиков.

— Не уверен, что диван удастся очистить. Его пуховыми перьями усыпан весь пол.

— Куплю новый.

Тайлер нахмурился. — Пора прекращать этот беспредел.

Зик кивнул. — И потом мы уйдем.

Тайлер подмигнул мне. — Спасибо за… эм… приятный сюрприз.

— Я бы предложила повторить в любое время… но никто из нас не собирается звонить.

Тайлер хохотнул, глядя в пол, а затем посмотрел на меня из-под густых ресниц. — Похоже на то… Увидимся, Эллисон.

— Меня зовут Элли. И скорее всего — нет.

Он не выглядел расстроенным. — Спокойной ночи. — Он сделал шаг назад и закрыл дверь.

Я осталась посреди простыней, одеял и подушек на кровати родителей. Презерватив, оставленный Тайлером, свисал с ободка мусорной корзины рядом с маминым туалетным столиком. У Тайлера оказался ужасный бросок.

Свернувшись в позу эмбриона, позволила себе заплакать, не боясь оказаться пойманной. Я плакала не от стыда, не важно, в каком беспорядке будет дом или каким бы образом я не проявила неуважение к личной комнате родителей, они не разозлятся. Пожалеют и простят. Я навсегда останусь их идеальной маленькой девочкой. И чем громче становились мои крики, тем сильнее они затыкали уши.

Кто-то постучал в дверь, и я позволила им войти. На пороге стояла Пейдж с выражением полного одиночества и отчаяния на лице.

— Найдется место еще для одного? — пропищала она.

Я откинула одеяло и простыни. На ее лице появилась улыбка, и она поспешила лечь рядом. Я обернула ее руками и расслабилась, а она поцеловала мое запястье.

— Ты красивая, — прошептала она. — Какого это? Жить в таком доме? Такой жизнью?

Я не знала, как ей ответить, поэтому произнесла первое, что пришло в голову.

— Закрой глаза.

Рука Пейдж потянулась вниз, скользнув между моими влажными бедрами.

— Я видела, как он спускался вниз, — сказала она.

— И поэтому решила зайти?

— Я знала, что он не останется.

— Он мне не нужен.

— А мне нужно, — сказала она, — чтобы люди оставались рядом. Можешь представить его на моем месте… если хочешь.

— Лучше представлю, что ты это ты, — ответила я, поцеловав ее висок.

Пейдж расслабилась, устраиваясь, пока басы сотрясали пол. Спустя несколько минут музыка резко стихла, и я поняла, что Тайлер вместе со своим другом положили конец вечеринке и всех выгоняли.

Вскоре после этого дыхание Пейдж выровнялось. Я закрыла глаза, притянув ее к себе и предалась забвению.


Глава 2


Я была на пути к новому Ауди моего отца, когда подъехал первый фургон. Оттуда вышли мужчины и женщины, чьи ботинки захрустели по снегу, пока они несли ведра, пылесосы и коробки с чистящими средствами в дом. Феликс, помощник моего отца, уже заказал новый диван.

Родители вернутся в Эстес Парк из Рима только через неделю, предоставив достаточно времени, чтобы привести в порядок дом. Феликсу не в первый раз приходилось вызывать бригаду уборщиков для устранения последствий вечеринки, у него прекрасно получалось следить, чтобы все стояло на своих местах. С тех пор как мне исполнилось семь, Феликс стал миротворцем и защитником нашей семьи, а, если того требовали обстоятельства, заменял отцу телохранителя. Иногда Феликсу даже приходилось защищать папулю от меня.

— Мисс Эдсон, — кивнул Феликс, когда я подошла к машине.

Его голова возвышалась над Ауди, рукава пиджака плотно обхватывали мощные руки. Тонированные очки в металлической оправе защищали его глаза от того же самого солнца, что отражалось от его гладковыбритой головы. В правой руке он держал мобильный телефон, а левой прижимал к груди клипборд. Без сомнений, там был указан перечень дел в несколько страниц, что следовало проверить, заменить и заказать, и все усилия только для того, чтобы обеспечить папулю жизнью, за которую Феликсу получал деньги.

— Спасибо, Феликс, — поблагодарила я.

Стоило подойти ближе, он дернул водительскую дверцу, открывая ее для меня. В салоне было тепло, двигатель работал, превратив мою меховую жилетку и высокие сапоги в определенный излишек, нежели подходящую для зимы одежду.

— Все в порядке, мисс? — спросил Феликс. Я кивнула, и он захлопнул дверцу.

Сжав руками руль, тяжело вздохнула. У меня не было водительской практики семь лет — с самого экзамена по вождению. Я сидела в машине, которая мне не принадлежала, около дома, которым не владела, на земле, что не была моей… и в купленной родителями одежде. Они свободно распоряжались мной, чему я совершенно не противилась, потому что так мне было удобней. Не то, чтобы я совсем не пыталась изменить устрой во времена старшей школы, но споры лишь убеждали их в моей неблагодарности, не важно просила я что-либо или нет.

Я стиснула зубы и завела машину. Невеселый монолог беспрерывно крутился в голове, потому что мне не хватало духу признаться в своих мыслях и чувствах. Жалобы оскорбляли чувства отца и всех остальных. Ведь мне не на что было жаловаться. У меня было все. Чем больше денег и вещей родители давали, тем сильнее разрасталась пустота внутри меня. Но я не могла им признаться; никому не могла. Иметь все и при этом ничего не чувствовать — худшее проявление эгоизма.

Я выехала на подъездную дорожку и целую милю двигалась не спеша, пока не добралась до въезда в шато (загородный дом) родителей. Нажатие кнопки привело медные ворота в движение, открываясь в медленном размеренном ритме. Мой телефон зазвонил, экран вспыхнул фотографией, где Финли сложила губы «уточкой». Ее взгляд был устремлен вверх, открывая полный обзор бирюзовых глаз и густых естественно длинных ресниц.

Нажав кнопку соединения на руле, проехала сквозь открытые ворота.

— Привет, Фин.

Голос Финли заполнил салон.

— Устала, Эллиби?

— Немного.

— Хорошо. Надеюсь, тебе сейчас хреново, ты избалованная сучка. Почему не предупредила, что устраиваешь вечеринку?

— Э-э, потому что ты в Рио?

— И что с того?

— Не подумала, что ты захочешь потратить свою бразильскую эпиляцию на случайную вечеринку в горах с местными и пивом.

— Там холодно?

— Определенно не для бикини.

— Наша горячая ванна может опровергнуть сие заявление. Переспала с кем-нибудь? — Она уже забила на небольшую обиду и перешла в режим сестры.

Финли Эдсон — старшая дочь «Эдсон Тех» неизбежно приближалась к тому, чтобы взять управление компании в свои «железные» руки с идеально ухоженными маникюром. Мы являлись наследницами, но в отличии от меня, Финли воспользовалась возможностью. Она была на два года старше и при этом моей лучшей подругой, единственной оставшейся с детства, от которой меня не тошнило. Остальные превратились в пустых двойников собственных матерей.

— Я не рассказываю о каждом своем поцелуе, — заметила я, свернув в центр города.

— Нет, рассказываешь. Это та местная, о которой ты мне говорила?

— Пейдж? Нет. Она милая. Слишком сломленная, чтобы ее использовать.

— Не уверена, что такие существуют.

— Существует, ее имя — Пейдж.

— С возрастом становишься мягче, Элли. Будь мы в Беркли, ты бы не задумываясь разбила ей сердце. Так кто это был?

От ее слов меня передернуло, но только потому, что она говорила правду. Я причиняла боль почти всем, с кем соприкасалась, в основном, из-за своего безразличия, и небольшая часть меня наслаждалась временным отвлечением от собственной боли.