Додсон взглянул в темные глаза, которые стали ему так дороги.

— Спокойной ночи, дорогая моя, и будьте счастливы, — сказал он. — А если вы хотите, чтобы я тоже был счастлив… было бы неплохо, если бы вы отбросили «сэра Барклея» и стали называть меня тем привычным именем, каким меня называла мать.

— И что это за имя?

— Боб, — ответил он. — Роберт Барклей… если можно, просто Боб… По-моему, неплохо.

— Да, — сказала Паула и добавила: — Спокойной ночи… Боб.

Уезжая от ее дома, он чувствовал, как время повернуло назад и годы исчезают, словно песок сквозь пальцы. Великий психиатр снова был мальчишкой. Мальчишкой, который безнадежно влюблен.


В гостиной Паула обнаружила Сигну, которая дожидалась ее. Паула отдала служанке шубу и принялась журить сестру:

— Дорогая, уже давно за полночь. Почему ты до сих пор не спишь? Ты же знаешь, тебе надо набираться сил.

— Я не могла пойти спать, не повидавшись с тобой, Паула, — начала раскрасневшаяся от волнения Сигна. — А Блэйк только что ушел. Он ужинал со мной, а потом собирался отправиться к себе в гостиницу, но тут позвонили из Ливерпуля.

Паула подняла глаза на сестру:

— Из Ливерпуля?!

При слове «Ливерпуль» Паула тут же вспомнила «деловую поездку» на север, которую несколько недель назад предпринял Ивор «Челлисон».

— Да, — кивнула Сигна. — От некоей мисс Дункан. Мисс Марты Дункан. Она приходится Ивору тетушкой.

— Так, значит, по крайней мере, хоть это было правдой. У него действительно есть тетя в Ливерпуле!

— Да, Ивор у нее и жил все это время.

Волнение сестры начало постепенно передаваться и Пауле.

— Получается, что сэр Барклей… Боб… был прав. Ивор не уехал из страны?

— Нет. Из слов его старой тети я не смогла понять, что именно там произошло. Кажется, он пережил какой-то несчастный случай. Она говорит, что он при смерти, Паула.

— При смерти! — повторила Паула.

Сестры взглянули друг другу в глаза. На мгновение наступила тишина. Потом Паула промолвила:

— Думаю, благодарить Господа за это будет как-то не по-человечески… но если есть на свете человек, заслуживающий смерти…

— О, Паула, — перебила ее Сигна, — не произноси этого вслух. Я с тобой согласна. Но не говори этого. Это… слишком ужасно. Тетя сказала, что он стал жертвой «внезапного насилия». Это все, что я смогла из нее вытянуть. Она была так расстроена, ее было очень тяжело понять по телефону.

— А откуда она взяла этот номер телефона?

— Ей дал номер Ивор. Он хотел видеть тебя… а не меня. Ведь это тебя он любил.

Паула содрогнулась:

— Любовь — слово здесь абсолютно неуместное.

— Хорошо, но какие бы добрые чувства этот человек ни испытывал… они были обращены к тебе. Его тетя почти ничего не знает о нас обеих, бедняжка, но она просто хотела передать тебе, что Ивор умоляет тебя немедленно приехать к нему в Ливерпуль.

Паула нахмурилась. Она опустилась на диван и потянулась за сигаретой. Ее нервы были напряжены до предела, все спокойствие, передавшееся ей от Боба, моментально испарилось.

— Я не смогу, Сигна. Я не в состоянии больше смотреть ему в лицо. Я…

— Не переживай, милая, тебе и не придется… — перебила ее Сигна и, встав рядом с ней на колени, обняла ее. — Через час после первого звонка старушка позвонила снова. Это было совсем недавно, пару минут назад, перед самым уходом Блэйка. Она сказала, что Ивор… умер.

Паула сидела неподвижно. Так вот в чем дело. Сигна старалась подготовить ее… как можно мягче сообщить новости. Но на самом деле для Паулы уже не имело значения, был ли Ивор жив или мертв. Для нее он умер в тот вечер в гостинице Бэзинстоука, когда она узнала всю горькую правду. Она взглянула на Сигну. Та была очень бледной.

— Дорогая, — сказала Паула, — неужели ты не понимаешь, что тебя это освобождает?

Сигна тяжело вздохнула:

— Да. Я теперь свободна. Мы с Блэйком сразу поняли это. Мы… благодарили Бога. Ни один из нас не в состоянии притвориться, что мы сожалеем о случившемся, и, ради самого Ивора, я рада, рада, Паула, — страстно добавила она. — Он был безумен. Я уверена в этом. Абсолютно безумен.

Паула смотрела перед собой невидящими глазами. В такой же неподвижности сидела и Сигна. В этот момент обе девушки вспоминали того Ивора, которого они любили и обожествляли. Веселого, красивого Ивора, вокруг которого они создали воображаемый мир. Горько было сознавать, что ничего не осталось ни от любви, ни от иллюзий, ни от Ивора их мечты. Только оболочка Ивора Гардинера, который был мертв. И как бы ужасно это ни было, они обе были рады.

— И что мы будем теперь делать? — наконец спросила Паула низким усталым голосом.

— Тебе ничего делать не нужно. Утром Блэйк собирается отвезти меня в Ливерпуль.

— Но зачем?

Сигна встала:

— Потому что, дорогая, я вышла замуж за Ивора Гардинера и была его женой. Я не могу сделать вид, что сожалею о его смерти. После всего, что он сделал с папой, его надо было бы повесить за убийство. Но все же я была его женой. Я должна встретиться с его тетей и сказать ей об этом.

Паула кивнула:

— Да, разумеется. Есть ведь еще и финансовая сторона вопроса. Не стоит быть слишком уж щепетильной, Сигна. Наш отец умер, пытаясь раздобыть для тебя эти сокровища. Ему бы хотелось, чтобы они принадлежали тебе. Ты должна показать этой мисс Дункан свое свидетельство о браке и заявить о праве на наследство Ивора.

— Я сделаю это хотя бы для того, чтобы помочь Блэйку. У нас будет немного денег, чтобы начать совместную жизнь.

— Насколько я понимаю, милая, денег будет побольше, чем «немного».

— Но самое главное, — сказала Сигна, понизив голос, — это то, что я свободна.

Сестры переглянулись. В следующий момент они уже рыдали в объятиях друг друга. Но на этот раз это были слезы не горести, а огромного облегчения.

Глава 20

Сигна Гардинер, впервые воспользовавшись этой ненавистной фамилией, представилась невысокой худой старушке в поношенной одежде, которая открыла ей и Блэйку дверь маленького полуразвалившегося домика в Ливерпуле.

— Я… миссис Ивор Гардинер, — сказала девушка. — Это мистер Сондерс… мой хороший друг и бывший партнер Ивора в Малайе.

Марта Дункан глядела на Сигну полуослепшими от слез глазами. Всю ночь она плакала и молилась за Ивора. За своего племянника, чье тело покоилось теперь в морге и чье лицо она в последний раз видела при столь трагических обстоятельствах.

— Миссис Ивор Гардинер? — медленно повторила она. — Но я… не знала… что у моего бедного племянника есть жена.

— Тем не менее она у него есть, — мягко ответила Сигна. Ей было ужасно жаль маленькую старую леди, на лице которой было написано безутешное горе. Было очевидно, что тетя Ивора обожала его. — Мы можем войти, мисс Дункан?

Старушка провела их в душную гостиную. Эта комната принадлежала прошедшему веку: тяжелые занавеси, выцветший турецкий ковер, викторианская мебель. Кружевные салфеточки на плюшевых креслах. Множество безделушек и фотографий. Окинув быстрым взглядом фотографии, Сигна увидела на большинстве из них Ивора. Ивор младенец и школьник в кепи… незрелый юноша… и, наконец, жизнерадостный светский лев, которым он стал сравнительно недавно.

В этой комнате с опущенными в знак траура занавесями мисс Дункан вновь обернулась к своим гостям. Она беспомощно разглядывала их сквозь очки.

— Я ничего не понимаю, — дрожащим голосом повторила она. — Мой дорогой мальчик никогда не говорил мне, что у него есть жена. Перед самой своей кончиной он хотел видеть некую мисс… мисс Паулу… какая-то русская фамилия… я забыла… но он дал мне номер телефона, и я позвонила туда.

— Это была моя сестра, — сказала Сигна.

— О, — произнесла мисс Дункан. — Тогда, вероятно, он имел в виду, что она должна передать вам печальные известия.

Сигна бросила красноречивый взгляд на Блэйка. Он сразу понял ее — не стоит рассказывать старушке больше, чем необходимо. Сигна, всегда отличавшаяся состраданием к ближним, хотела пощадить чувства пожилой леди.

Сигна сказала:

— Я… вышла замуж за Ивора в Сингапуре, совсем недавно. Были… некоторые причины делового характера, по которым он не хотел предавать огласке наш брак. Возможно, именно поэтому он вам ничего не сказал.

— Вполне вероятно, — вздохнула старушка. — Я его не понимала. Я никогда не понимала Ивора. А в последнее время он стал таким странным… сверх обычного. Мой бедный мальчик…

Ее голос задрожал и оборвался. Сигна наклонилась и взяла в свою руку ее ладонь.

— Вы были очень к нему привязаны?

— Он был всем, что у меня осталось. Он был сыном моей любимой сестры. Когда она умерла, я взяла Ивора к себе… я вырастила его. Он был для меня всем на свете…

— Понимаю, — сказала Сигна. — А в последнее время вы его часто видели?

— Он оставался здесь… дольше, чем обычно. Но он был странным. А вам он не казался странным? — Мисс Дункан с сочувствием посмотрела на девушку, которая утверждала, что является вдовой Ивора.

Сигна кивнула:

— Да. Пожалуй, это слово лучше всего описывает его состояние. Мисс Дункан, я так до сих пор и не знаю, как… Ивор умер.

Старушка поежилась.

— Он… застрелился, здесь, в этом доме… в этой самой комнате. Она полна призраков. Ужасных призраков. Я больше не смогу здесь жить. Теперь они останутся здесь навсегда.

Сигна побледнела и инстинктивно протянула руку, ища поддержки Блэйка. Он сжал ее пальцы и склонился к ней:

— Не оставайся здесь больше, чем того желаешь, милая…

Сигна снова обернулась к старушке:

— Он застрелился… здесь… в этой комнате?

— Да.

— Вы знаете почему?

— Нет. Он приехал сюда из Лондона примерно неделю назад. Он все время пил. Вы знали, что он пьет?

Сигна кивнула.

— Он был постоянно пьян, мой бедный мальчик. А когда бывал трезвым, то казался ужасно расстроенным чем-то. Он без конца повторял, что потерял все. Он не объяснял, что именно имеет в виду. Деньги у него вроде бы были. Дело было не в них. Но он говорил, что для него в жизни не осталось ничего. Я решила, что тут замешана женщина. Я была в этом уверена. Но, оказывается, у него были вы… жена… такая молодая, красивая… я не понимаю… — снова жалобно повторила мисс Дункан.

— Это не имеет значения. Не переживайте из-за этого. Теперь все кончено. Просто расскажите нам… о его смерти.

Мисс Дункан продолжила:

— Вчера вечером у Ивора был один из приступов отвратительного настроения. Он закрылся в спальне и отказывался выходить. Я умоляла его сказать мне, что случилось. Потом он все же спустился вниз и принялся за виски. Он выпил — ах! — так много бутылок виски за какую-то неделю, бедный мой мальчик. У него был заряженный револьвер, и он грозился совершить самоубийство. Он сказал, что его преследуют… сказал, что сделал что-то очень плохое… что после смерти он отправится в ад… ужасные, ужасные вещи он говорил… — Старушку сотрясали рыдания. — А я молилась за него. Я молилась за моего обожаемого мальчика. Но я знала, что все это бесполезно. Он был проклят. Это кровь его отца говорила в нем. Он сошел с ума… сошел с ума, как Чарльз.

Сигна и Блэйк переглянулись.

— А разве его отец сошел с ума? — дрожащим голосом спросила Сигна.

— Да, он умер в доме для умалишенных.

— Это многое объясняет, — сказал Блэйк.

— Это объясняет все, — откликнулась Сигна.

По морщинистым щекам мисс Дункан градом катились слезы.

— Я ничего не могла для него сделать. Ничего. Он был в ужасном душевном состоянии. Я не могла отогнать прочь мучивших его бесов. Я была на кухне, разогревала ему поесть… а он застрелился… я слышала выстрел. Я никогда этого не забуду. Я нашла его лежащим здесь, на диване. Перед смертью он лишь успел сказать мне ваш адрес. Я имею в виду, вашей сестры. Умирая, он произнес имя Паула. Вас так зовут?

— Нет, — ответила Сигна, заливаясь краской.

Старушка беспомощно пожала плечами:

— Я ничего не понимаю… но, может быть, это и к лучшему, что мой бедный мальчик умер… покинул этот мир. Ивор никогда не был здесь счастлив. Он вел не очень хорошую жизнь. О, я прекрасно знаю об этом. Но я всегда прощала его… так же, как прощала ему детские проступки, когда он был моим малышом. Он был такой здоровенький… и такой умный… «Тетя Марта, — бывало, говорил он, — когда я вырасту, то заработаю много денег, буду ездить по всему миру и стану великим человеком». И он сдержал свое слово… бедный мой Ивор…

Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Сигна встала, по-прежнему держа Блэйка за руку.

— Мы знаем достаточно, — сказала она. — Я не могу больше оставаться здесь. У меня такое же чувство, что и у нее… это место населено призраками. Я хочу уехать и обо всем забыть.