Лора Каннингем - Прекрасные тела

— Он предложил сначала принять ванну, — прошептала она.

— А ты что?

— Я согласилась.

Тут Клер упомянула одно обстоятельство, показавшееся Джесси особенно понятным:

— К счастью, я только что почистила ванну, а еще припасла чудесную пену и ароматические свечи.

— Да, редкостное везение, — язвительно отозвалась Марта.

— И кто полез первым? — спросила Сью Кэрол.

— Он.

— Так, пытаюсь себе это представить… А что на нем было?

Клер говорила тихим нежным голосом, и подруги плотнее к ней придвинулись.

— Джинсы. Рубашка. Белые трусы. Серые носки. Тело у него оказалось классное. Он вообще красивый.

— Мужчины красивыми не бывают, — заявила Марта.

— А этот был. У него такой крупный, чувственный рот…

— … которым он бог знает что вытворял, — перебила Марта.

Подруги на нее зашикали.

— …с такими полными губами, — продолжала Клер. — Ну и нацеловались же мы…

— Терпеть не могу эти полные слюнявые губы, — встряла Марта.

— У Дэвида они… не слюнявые. Знали бы вы, как он здорово целуется! У него к этому талант.

Джесси согласилась, что без таланта тут не обойтись, вспоминая жесткие, крепкие поцелуи Джесса Дарка. Ей ведь сначала не нравилось так целоваться, но потом она стала отвечать на его поцелуи и совсем потеряла голову от удовольствия. Да, насчет таланта Клер попала в самую точку.

— Ну, Боб у меня тоже на это мастак, — сказала Сью Кэрол.

— А у Дональда такие приятные сухие губы, — не унималась Марта.

— Скажи лучше, у него большой? — поинтересовалась Нина.

Остальные расхохотались, хотя этот вопрос их тоже волновал.

— Нина, нельзя думать только о длине мужского члена, — укорила ее Марта.

— Члена? — усмехнулась Джесси. — Можно подумать, ты говоришь о членстве в клубе.

— А что — пусть в нашем клубе будет побольше таких членов! — захихикала Сью Кэрол.

— Между прочим, Марта, я спрашивала не о длине, — возразила Нина, — а о толщине.

Теперь все зашикали на Нину, но Клер с улыбкой ответила ей:

— В самый раз.

Нину ответ удовлетворил.

— А он восхищался твоим телом?

— Нет, он вообще мало говорил. Мы просто поприветствовали друг друга, как старые друзья.

— Неожиданно столкнувшиеся в ванной, — съязвила Марта.

Никто не обратил на нее внимания: женщины, как завороженные, слушали тихий рассказ Клер. Даже Марта подошла ближе, когда Клер прошептала:

— Свечи оплывали… мы покурили травки… казалось, вся комната в радужных переливах, точно пузырьки пены. Мы немного поплескались в ванной, а потом обтерли друг друга полотенцами. У меня такие жесткие махровые полотенца, ужасно приятные на ощупь. Я их вешаю на батарею, и они всегда теплые, даже горячие.

— Клер, теперь я по-новому вижу твою жизнь, — призналась Джесси.

— А мне вообще жить не хочется, — еле слышно пробормотала Лисбет.

— Рассказывай дальше, — попросила Нина.

— Да, рассказывай, — подхватила Сью Кэрол, — не томи.

Снова вспыхнув, Клер поднялась, подошла к окну и стала всматриваться в городской пейзаж.

— Я не могу говорить об этом, глядя на вас…

Ее голос стал совсем тихим, и женщины подались в ее сторону, сгорая от сексуального любопытства.

— Ой, я даже не знаю, что было потом… все так зыбко, — продолжила Клер. — Кажется, Дэвид включил радио, и я предложила потанцевать. И он ответил очень тихим голосом… совсем не таким, как раньше: «Почему бы и нет?..»

Теперь Клер стояла к ним вполоборота.

— Но потанцевать нам так и не удалось, — призналась она. — Ну, может, сделали пару шагов, и все. Мы просто стояли… умирая от нетерпения. Не знаю, кажется, мы оба считали происходящее очень важным, но это не мешало нам, — она улыбнулась, — смеяться. У меня подогнулись колени, и я опустилась на пол, а он… прошептал мне что-то в волосы, — так тихо, что я почти ничего не могла разобрать. Кажется, он спросил: «Ты хочешь?..», а вот чего, я уже не расслышала.

— И что ты ответила? — спросила Нина.

— Я сказала «да». — Она негромко засмеялась своему воспоминанию. — Сами понимаете, я уже на все была согласна. Может, он спросил, хочу ли я его? — Она пожала плечами. — Правда, не знаю. Я только помню, что мы целовались… помню щетину у него над верхней губой… и прикосновение его щеки к моей… А то, что было дальше, произошло словно бы само собой. Иногда мне казалось, что мы даже не двигаемся… только руки дрожат, и внутри какая-то дрожь…

Клер снова повернулась к окну.

— Потом мы уснули прямо на полу, а пробудились уже глубокой ночью. Я проснулась первой и стала смотреть, как он спит, а он, видимо, почувствовал мой взгляд и тут же открыл глаза.

Она помолчала и произнесла последнюю фразу так тихо, что подруги едва могли ее услышать:

— И я никогда не забуду его улыбку.

Некоторое время женщины хранили молчание, словно бы физически вбирая в себя исповедь Клер. Они сидели как завороженные, не смея пошевелиться. Рискнув разрушить чары, Клер дурашливо крикнула:

— Большая просьба — не цитировать без ссылки на источник!

Может, она сделала ошибку, рассказав им так много? А вдруг память отомстит ей и откажется хранить эти воспоминания? Клер посмотрела на Джесси, но та казалась такой отрешенной, словно витала где-то далеко. Так и было: Джесси мысленно вернулась в мотель в Койотвилле и вновь переживала свое эротическое приключение.

Повествование Клер нашло отклик у всех, кто сидел в этой комнате. Для кого-то роман Клер стал поводом вспомнить о зарубках на древе памяти, отсылающих к тем неповторимым минутам, когда физическое слияние становится священным. А у тех, кому вспомнить было нечего, исповедь Клер вызвала другую реакцию: в их душах началось нечто вроде гангрены.

Вероятно, подруги могли бы еще долго предаваться своим личным воспоминаниям, но их медитацию прервал звонок Мартиного мобильника. Звонил Дональд — он ждал ее в ресторане.

— О боже, Марта, тебе нужно бежать! — воспользовалась ситуацией Джесси и начала теснить Марту к лифту. Нажав на кнопку вызова, она вознесла беззвучную молитву: «Господи, прошу тебя, пусть она наконец уйдет».

— Нет, нет, нет, — защебетала Марта в крошечную трубку. — Котик мой, послушай. Ты должен, должен меня понять. Извини… но это крайне важно. — Она прикрыла аппарат рукой. — Я не могу говорить, они все столпились вокруг меня. Я тебе потом объясню. В общем, положение дел таково, что мне совершенно необходимо… — она покосилась на подруг, — остаться.

«Все, мы обречены», — подумала Джесси.

— Марта, ты не должна собой жертвовать, — сказала она, понимая всю безнадежность этого возражения.

Другие онемели от ужаса, осознав, что от Марты им уже не избавиться. Видя застывшие лица подруг, Джесси поняла, что ей, как хозяйке, надо спасать положение. Она подняла бокал и воскликнула:

— Предлагаю выпить за Клер!

Все, включая Клер, подняли бокалы. Джесси упустила из виду очередной Мартин демарш (та ринулась к бокалу Клер, чтобы не дать ей из него отхлебнуть), зато смогла насладиться последствиями: вино выплеснулось на блузку Марты, и алое пятно, как от смертельной раны, стало растекаться по ее груди. Но возникшая неразбериха не помешала тосту; подталкиваемые мощным импульсом, слова сами слетели с губ:

— За Клер!

Именно в этот момент Джесси бросила взгляд на часы. Пять минут девятого. Он все-таки не позвонил.

Если во время рассказа Клер Джесси воспряла духом, то сейчас ее настроение резко упало. Как могла она ошибиться в этом человеке? Она так ему верила… «Да пропади он пропадом», — думала она, придя в ярость от напрасного ожидания. Ей даже захотелось разломать свой новый мобильник — убить молчащего вестника.

Оказывается, она забыла не только о том, каково это — влюбляться, но и о боли, которую испытываешь, падая с высоты счастья в пропасть отчаяния.

Джесси с завистью посмотрела на Клер. Она завидовала ее сдержанной гордости, ее абсолютной независимости. В их кругу Клер Молинаро славилась тем, что никогда не ждала звонка. Как она частенько говаривала: «Ну, вот еще — убиваться из-за всякой ерунды!» Клер Молинаро вообще никогда не ждала и не страдала, даже если мужчина ей нравился. Благодаря удивительной эмоциональной подвижности она без сожаления шла дальше.

«Хорошо быть такой, как Клер», — думала Джесси. Куда лучше, чем презирать себя за то, что ждешь звонка, причем и по мобильному, и по городскому. Она ведь дала Джессу Дарку оба своих номера и адрес электронной почты в придачу. Да, в наши дни у мужчины слишком много способов не выходить на связь. Ей захотелось немедленно проверить все — голосовую и электронную почту, автоответчик… О где они, времена Эммы Бовари, когда хорошие или плохие новости являлись в виде пергаментного свитка в изящной плетеной корзинке…

Но что конкретно сказал Джесс? «В восемь… Мое время — это твое время». Интересно, почему он избрал такую обтекаемую формулу? Может быть, он имел в виду, что позвонит в восемь часов по своему времени, то есть в десять по нью-йоркскому?

Джесси решила еще немного потешить себя надеждой, еще ненадолго продлить иллюзию. «Он позвонит в десять, — заверила она себя. — Его время — это мое время».

Итак, она будет верить в Джесса Дарка и в любовь еще два часа.

— Лехаим! — воскликнула она, поднимая бокал и глядя на Клер. — За жизнь!

— Скол, — буркнула Марта, глядя сквозь бокал.

Четыре блюда: Сью Кэрол демонстрирует «вещественное доказательство», Лисбет остается заядлой курильщицей, Нина нарушает диету, Марта учиняет поджог.

Джесси выложила на блюдо золотистых, поджаристых цыплят, украсила их кервелем и обложила маленькими румяными картофелинами. «Интересно, у меня есть его электронный адрес? — думала она, перемешивая салат. — Да, кажется, ДжессДарк@местьанасази.ком».

Пока Марта, заперевшись в ванной, оттирала пятно на блузке при помощи соли и соды, подруги обменивались быстрыми репликами у нее за спиной.

— Что ж, я это предчувствовала, — сказала Нина. — Так и знала — Марта не уйдет.

— Она немного бестактна, — прошелестела Лисбет.

— Обещай, что ни при каких условиях не дашь ей себя расстроить, ладно? — попросила Джесси.

— Бросьте, от критики я только сильнее становлюсь, — успокоила их Клер. — Сразу вспоминаю детство.

— Но я ответственно заявляю, — вполголоса сказала Джесси, — если она и впредь будет лезть на рожон, я попрошу ее уйти… навсегда.

— Ты-то? Да ты бы даже старину Говарда не попросила бы уйти. Ты славишься неистощимой вежливостью, — с иронией заметила Сью Кэрол.

— Ничего, ты еще увидишь. Чаша моего терпения переполнилась. Еще одна бестактная, обидная реплика, и она вылетит отсюда как пробка.

Из ванной донесся шум воды. Марта.

Джесси обожгла палец, дотронувшись до ручки сковородки, оказавшейся совсем рядом с зажженной конфоркой. Крик боли смешался с возгласом ужаса:

— Ой… черт, цыплята! Их же всего пять!

— Пусть Марта съест моего, — предложила Нина и, указав на обожженный палец, посоветовала: — Опусти в ледяную воду.

Джесси сунула палец в бокал со льдом и удивилась, как здорово это помогает. Значит, есть надежда, что к концу вечеринки она не будет покрыта следами от ожогов с ног до головы.

— Спасибо, — сказала она Нине.

— Я уже без пяти минут доктор, — шутливо заявила Нина.

— А я помню, — вклинилась Марта, выплывая из ванной и сияя подновленной лиловой улыбкой, — помню те времена, когда ты хотела стать нейрохирургом.

— Да, я этим увлекалась, — с вызовом ответила Нина. — Любила читать про древних египтян, про то, как они сверлили головы и проникали прямо в мозг.

— Трепанация, — подсказала Лисбет. — Это называется трепанация. Прямо поразительно, сколько всего напридумывали древние египтяне, какие у них были замечательные идеи насчет загробного мира, как они собирались в последний путь, украшали… могилы. Разве не удивительно, что у каждой культуры свой вариант в сущности одних и тех же верований? Боги подземного мира, жизнь после смерти… Вас это не изумляет?

— Ну и где твой Египет сегодня? — не без иронии спросила Марта. — Плохи их дела. Даже с туризмом все не слава богу. Стоило этим мерзавцам — как их там называют? — обезглавить туристов прямо возле пирамид, и все, бизнес накрылся. Вы даже не представляете, сколько стран пришлось вычеркнуть из списка, когда мы с Дональдом планировали наш медовый месяц. С Афганистаном покончено.