— Нет, конечно же, нет, — испугалась она и обвела рукой комнату. — Эта роскошь, это великолепие — вот что ненастоящее, Артур. Они все притворяются, что вы и я… ну, это ведь не может быть настоящим…

Он дернулся всем телом, словно она его ударила. Его бокал опрокинулся, стукнулся о стол, и тонкий хрусталь разбился на крупные куски, а вино забрызгало ему колени.

Артур вскочил, швырнул льняную салфетку на пролитое вино и уставился на темное пятно у себя на ноге. Керри тоже встала, но Артур жестом велел ей сесть.

— Прошу вас, кончайте вашу трапезу. Иисусе, где же Барнаби?. — чуть не закричал он и бросился из-за стола на поиски дворецкого, прежде чем Керри успела что-то сказать.

Глава 21

Клодия Уитни-Дейн, графиня Кеттеринг, не могла бы быть счастливее, если бы даже Артур объявил ей, что он — давно пропавший брат маленькой королевы Виктории. Она с трудом сдержалась, чтобы не осыпать его поцелуями за то, что у него достало храбрости последовать велениям своего сердца, а не принятым в свете условностям.

И еще ей пришлось сдерживаться, чтобы не пристукнуть Джулиана, потому что тот громко рассмеялся.

В просторном кабинете Кеттеринг-Хауса на Сент-Джеймс-сквер Джулиан чуть не сложился вдвое от смеха, когда Артур сухо сообщил, что познакомил его с миссис Маккиннон выстрел, в результате которого он был ранен.

Клодии это не показалось таким уж забавным. На месте миссис Маккиннон она поступила бы точно так же. Она взглянула на эту женщину, напряженно сидевшую на краешке стула, крепко стиснув руки на коленях. Единственным признаком того, что ей не по себе, были побелевшие костяшки пальцев. Она мило улыбнулась, когда Джулиан расхохотался, и вежливо отказалась от второй чашки чая, предложенной Клодией. Взглянув на нее, никто бы не подумал, что она — обедневшая вдова из Шотландии. И никто бы не предположил, что Артур влюбился в женщину, просто скандально не имеющую никакой родословной.

Клодии не нужно было объяснять, что Артур любит миссис Маккиннон — она поняла это в ту же минуту, как только увидела взгляд Артура, устремленный на эту женщину, потому что это было такое же выражение голода и томления, какое когда-то она видела в глазах Джулиана. Артур не мог отвести глаз от миссис Маккиннон. И Клодия понимала, что его так околдовало. Миссис Маккиннон, хотя и не была красавицей в классическом смысле слова, все же была очень хороша. С черными волосами, бледно-синими глазами и кожей, цветом походившей на фарфор, она казалась хорошенькой простушкой, открытым человеком, что нечасто увидишь в Лондоне. Мимика у нее была в отличие от светских дам естественной и непритворной. Когда она улыбалась — так улыбалась, что кожа вокруг ее глаз собиралась морщинками. Когда она удивлялась — она удивлялась всем телом. Кажется, в миссис Маккиннон не было ни грамма фальши.

Именно в этом и заключались трудности. Достаточно взглянуть на этих двух один раз — и становится ясно, что они любят друг друга. Дело не в том, что Клодия не была рада их счастливому союзу, о нет! Как борец за права женщин, она была в восторге, что Артур увлекся такой женщиной, как миссис Маккиннон. Но, настрадавшись из-за скандала, вызванного ее супружеством с Джулианом, Клодия не испытывала никакого желания видеть, как подобный скандал разгорится вокруг миссис Маккиннон. А это так и будет. Нельзя скрыть, кто она такая, — ни связей, ни родственных уз, ни утонченности, которая вырабатывается за годы, проведенные в гостиных высшего общества. Когда речь идет о женщинах вроде миссис Маккиннон, свет становится беспощаден.

Нет, здесь надо вести себя осторожно. Очень осторожно.

Клодия уже решила, что первым шагом в этом направлении будет званый ужин с несколькими самыми верными друзьями. Миссис Маккиннон надо вводить в общество постепенно. Они тщательно продумают легенду, как она появилась в мире Артура — она, дескать, их хороший друг, приехала погостить. Они обсудят это, как только Джулиан перестанет смеяться над рассказом Артура, который можно было бы озаглавить «Полное приключений лето в Шотландии».

В течение двух последующих дней Керри иногда вдруг начинало казаться, что она как-то сумеет приспособиться к этому миру. Ей даже понравилось, что не нужно вставать вместе с солнцем, что каждое утро очень бодрая женщина приносит ей горячий шоколад и поджаренный хлеб еще до того, как Керри встанет с постели. Но на каждое мгновение, когда ей представлялось, что она сможет так жить, приходилось два момента, после которых она начинала волноваться, ей становилось не по себе и она казалась себе вовсе не подходящей для лондонских гостиных.

Оказалось, что она все время делает что-то не так. Бренда, личная горничная графини, была потрясена, когда Керри выстирала свое белье и развесила его в туалетной комнате на просушку. Бренда посмотрела на нее с таким изумлением, что на мгновение Керри показалось, что у горничной случится апоплексический удар.

— Если вам нужно, что постирать, мэм, только скажите, — сдавленным голосом проговорила она, а потом пошла и сняла белье. Куда она его дела, Керри спросить побоялась.

И еще этот Брайан, лакей. Когда Клодия взяла ее в первый раз на прогулку по городу, этот молодой человек встретил их в холле с накидками в руках.

Одну накидку он хотел надеть на Керри.

— Позвольте, мисс, — сказал он, и Керри встрепенулась при звуках знакомого акцента.

— Шотландец, — прошептала она.

Лакей взглянул на Клодию краешком глаза.

— Да, мэм.

Клодия положила руку на плечо Керри.

— Керри, вам не нравится эта накидка?

Как странно — Клодия, похоже, вообще не заметила человека, стоявшего рядом. На мгновение, смешавшись, Керри ответила:

— Нет, она очень красивая, — и неловко отвернулась от лакея. Но она успела заметить перемену в его лице, а когда вышла из дома следом за Клодией и не оглянулась, ей показалось, что его глаза буравят ей спину, словно он понял, что она — обманщица.

В такие моменты Керри охватывала растерянность, и она вступала в противоречие с собственной совестью. В этой жизни все ей незнакомо.

Званый ужин, который вознамерилась устроить Клодия, был не просто чем-то непривычным — это был кошмар. Клодия объяснила ей, что она задумала, но Керри так ничего и не поняла. Все казалось очень хитро продуманным — она познакомится с гостями, быть может, настолько понравится одному-другому из самых влиятельных приглашенных, что тот расскажет о ней одному-другому из своих очень влиятельных друзей — от всех этих замысловатых ухищрений у Керри голова пошла кругом.

И ради чего? Она никак не могла втолковать Клодии, что ей вовсе нет нужды быть представленной обществу. Сама эта идея показалась ей отвратительной, особенно потому, что она не собирается задерживаться в Лондоне. Артур со дня на день решит ее судьбу, и скоро она уедет отсюда.

Когда Керри попыталась убедить Клодию, что званый ужин — просто пустая трата денег, та была настолько добра, что весело отмахнулась от нее и тут же принялась развивать свой замысел, в результате чего ужин окончательно перестал походить на ужин и стал напоминать один из тех великолепных приемов, о которых они читали в школе. Холодный кулак страха сжал сердце Керри.

Ее туалет для этого вечера был главным спорным вопросом. Клодия достала платье из фиолетового атласа, отороченное нежно-зеленым шелком. Такие вещи, как считала Керри, должна носить королева, так она и сказала, и еще — она вовсе не уверена, что наденет его. За этим последовали возражения: Клодия настаивала, что платье специально сшито для выездов, а Керри не менее твердо настаивала на том, что она никуда не выезжает, а просто выходит к ужину, и притом весьма неохотно.

Победила Клодия.

Даже платье Керри не позволили выбрать самой.

Когда в тот вечер зашел Артур, Клодия любезно оставила их вдвоем, сделав вид, что ей нужно отыскать старого Тинли, дряхлого дворецкого, которого Джулиан не хотел увольнять. Когда они остались одни, Керри бросилась в объятия Артуру, ища утешения в том единственном, что еще было в ее жизни привычного.

— Керри, милая, позвольте мне хотя бы вздохнуть, — усмехнулся он.

— Артур, прошу вас, скажите, когда вы меня отсюда заберете?

Он поцеловал ее в лоб.

— Как только Алекс вернется из деревни…

— Когда? — прервала она.

— Через две недели, самое большее, — ответил он, погладив ее по щеке. — Вы хоть немного понимаете, как я соскучился? Я постоянно думаю о вас. — Его взгляд упал на голубой бриллиант, висящий у нее на шее. Он взял его в руку и улыбнулся. — Луна вчера ночью была такая яркая, что я мог бы поклясться — я опять в Гленбейдене. Но этого не могло быть — ведь вас не было рядом со мной. Без вас Глен-бейден не существует.

Без него не существует ни земли, ни неба, никакого мира. Как могла она объяснить, до какой степени она чувствует себя здесь чужеродной? Устало, вздохнув, она прижалась лбом к его плечу.

— Артур, прошу вас, выслушайте меня. Мне здесь не место.

— Это ненадолго.

— Я не могу вам объяснить, что я не такая, как Клодия. Я вообще не такая, как жители Лондона. Эти наряды, этот дом — это все не по мне. Мне следует быть дома, в Гленбейдене.

— Я тоже скучаю по нему, — вздохнул он, никак не отозвавшись на ее слова. — Но я не могу позволить вам вернуться в Шотландию…

— Я не прошу о возвращении, — безнадежно проговорила она.

— Тогда о чем же вы просите, Керри? Неужели вы не можете потерпеть еще полмесяца? Неужели это для вас так невыносимо? Вы живете в полном комфорте — чем я могу помочь вам еще?

Этот вопрос заставил ее замолчать — она и сама не знала, о чем просит. Чтобы ее отвезли назад на Маунт-стрит? Там все было почти так же, как в Кеттеринг-Хаусе, разве что там был Артур. Она любила его исступленно, но даже он не мог защищать ее от жизни ежеминутно — он был настолько же неотъемлемой частицей Лондона, насколько она была здесь посторонней. Так о чем же она просит?

— Не смотрите с таким отчаянием, хорошо? Теперь уже недолго осталось. — Он обнял ее и крепко поцеловал.

Керри ничего не могла поделать; она прижалась к нему, ей захотелось забраться внутрь него и спрятаться там от всего света. Несколько блаженных мгновений Керри казалось, что ей почти удалось это сделать, и она почувствовала безопасность и покой в его объятиях. Но когда вернулась Клодия, Артур отодвинулся от нее и затеял легкий разговор о званом ужине, который состоится завтра, о приглашенных гостях, о меню, о том, кто, где должен сидеть, учитывая при этом правила этикета. Казалось, он превосходно разбирался в нюансах, всех хитросплетениях, которые будут сопутствовать представлению Керри гостям. Они с Клодией говорили на другом языке, и Артур понимал этот язык, а Керри — нет.

На следующий день к вечеру волнение Керри разрослось до таких чудовищных размеров, что она даже испугалась, что может заболеть. Ей подробно рассказали о весе и общественном положении дюжины приглашенных гостей, чтобы она хорошенько осознала, как важны для нее эти люди. Но она ничего не осознала, она только почувствовала, как голова ее пошла кругом. Список гостей произвел на нее впечатление, и когда Бренда помогала ей одеваться в изысканный наряд, Керри пришла к выводу, что абсолютно не соответствует поставленной перед ней задаче. Хотя в школе ее учили светскому этикету, большая часть уроков давно стерлась из памяти.

— Что я там должна делать? — в отчаянии спросила она у горничной.

Бренда смутилась.

— Не знаю, мэм. Наверное, то же, что будет делать леди Кеттеринг.

Как будто Керри может быть такой красивой и образованной.

Когда Бренда закончила ее одевать, Керри посмотрелась в зеркало. Платье фиолетового цвета с зеленой отделкой было очень красиво, но двигалась она в нем скованно, нижние юбки казались с непривычки очень тяжелыми, непривычны были и туфли на каблуках. Бренда соорудила ей изысканную прическу, уложив ее черные волосы так, что локоны спускались ей на шею, обвивая серьги — их одолжила ей Клодия. Голубой бриллиант блистал, как звезда, над низким вырезом платья. Может, если она вообще весь вечер не будет раскрывать рот, никто и не поймет, что она мошенница?

О Господи, какой кошмар!

Через несколько минут в комнату вплыла Клодия, но резко остановилась, увидев Керри.

— Боже мой! Какая же вы красавица, Керри! Просто потрясающая! Господи, да Артур распустит хвост, как павлин, особенно если учесть, что он приведет с собой своего двоюродного брата, лорда Уэстфолла. Они очень дружны, вы же знаете.

Нет, она этого не знает. Она не знает даже, что у Артура вообще есть двоюродный брат.

— Сестра Джулиана Энн просто из себя выходит, так ей не терпится познакомиться с вами, — продолжала щебетать Клодия, обходя вокруг Керри и разглядывая ее со всех сторон. — Ей страшно хочется познакомиться с настоящей шотландкой.

— Зачем? — удивилась Керри. Клодия рассмеялась.