Со смехом я написала: «Не думала об этом».

«Хахаха. Ну серьезно».

Я взглянула на свой сегодняшний наряд, и у меня что-то дрогнуло в груди, пока я делала селфи. Короткая темно-синяя юбка, моя любимая синяя блузка в красный горошек. Я сфотографировала себя под неправильным углом и выглядела толстой, но все равно отправила. Лондон знает мой гардероб не хуже своего собственного.

«Черт, куколка. Ты обула красные каблуки?»

«Да».

«Бог мой. У него будет такой стояк, как никогда в жизни».

Улыбаясь в экран, я напечатала: «Будем надеяться» – и убрала телефон в сумку. Я была вне себя от волнения при мысли о сегодняшнем вечере. Я буду счастлива просто улыбке, поцелую в щеку, словам, что он не против попробовать еще раз. Надо притвориться, что я не умираю от желания заполучить его.

Ох уж этот рабочий день. Вы знаете, как это бывает. Секунды тянулись бесконечно, минуты казались часами. Такое ощущение, что прошла неделя. Под конец дня я столько раз обдумывала вечер, что мне начало казаться, будто никакого Нилла Стеллы не существует, это плод моего воображения.

Наконец стукнуло полшестого, и сотрудники начали покидать офис. Я зашла в туалет поправить макияж и одежду и с ужасом уставилась на себя в зеркало.

Шелковая блузка сильно помялась. О чем я думала сегодня утром? Юбка слишком короткая. Как у шлюхи. Сколько ты берешь за час, детка? Я застонала и придвинулась к зеркалу. Тушь размазалась… по всему лицу. Румяна стерлись.

Я сделала, что могла, но проблема заключалась в том, что я настолько перенервничала, что меня подташнивало. Посидеть еще в туалете, на случай если меня вырвет? Взять с собой пакет? Зачем я так долго ждала, чтобы увидеть его? Что, если я не смогу произнести ни слова?

Потом случилось нечто очень странное: я засмеялась. Я ужасно боюсь идти к Найлу Стелле. Я проверяю макияж, переживаю по поводу тошноты и беспокоюсь, что утрачу дар речи.

Это нормально.

Больше не глядя в зеркало, я взяла сумку и вышла.

Коридор, лифт, улица. Семнадцать кварталов, один мост, и вот я на месте. Стою на углу и думаю.

В этот миг мне показалось, что сердце мое вот-вот разорвется на части и кровь закипит.

Он не знает, что я иду к нему. Я не видела его и не говорила с ним два месяца. Я попросила дать мне время, и он дал… Я одновременно была благодарна за это и злилась. Что, если для него все изменилось? От этого мне станет еще больнее, чем от неизвестности. Я могу пойти к себе домой. Поужинать хлопьями и пересматривать «Сообщество», пока не наступит время ложиться спать, и завтра сделать то же самое. Я могу продолжать работать в этом скучном месте, пока не настанет время переезжать, и тогда я исчезну из города, и мне не придется переживать все это. В один прекрасный день я забуду Найла Стеллу.

Или я могу повернуть направо, пройти два квартала до его дома, сесть на крыльцо и дождаться его. Сказать, что я хочу сделать еще одну попытку, и услышать его «да» или «нет». Если он скажет «нет», я пойду домой, насыплю хлопьев в тарелку, посмотрю сериал, и со временем боль утихнет. Но если он скажет да…

На самом деле выбора не было.

Я шла, уставившись на скучный серый тротуар и на свои красные туфли. Идти легче, если сосредоточиться на чем-то конкретном. Я сосчитала количество трещин в асфальте между судьбоносным перекрестком и квартирой Найла (двадцать четыре) и количество раз, когда мне хотелось развернуться и пойти домой (около восьмидесяти), и снова и снова обдумывала, что я скажу.

Привет. Я знаю, я поступила глупо, придя сюда и не позвонив перед этим, но я хотела тебя увидеть. Я соскучилась. Я тебя люблю.

Надо говорить проще, подумала я. Сказать как есть, и пусть он решает.

Я была уверена, что его нет дома, но на всякий случай позвонила. Никто не ответил, и я посмотрела на крыльцо, перевела дух и села на ступеньки, собираясь ждать и снова и снова повторяя то, что я ему скажу.

Привет. Я знаю, я поступила глупо, придя сюда и не позвонив перед этим, но я хотела тебя увидеть. Я соскучилась. Я тебя люблю.

Солнце медленно и неохотно катилось по небу. Мимо проезжали машины, соседи входили и выходили, бросая на меня короткие любопытные взгляды. Вечерняя суматоха на дорогах внезапно закончилась, и в домах загорелся свет. До меня начали доноситься запахи готовящегося ужина. Найла все еще не было.

Каждый раз, когда я думала, что мне лучше вернуться домой (вдруг он в баре с друзьями?), я волновалась – вдруг он появится ровно через минуту после моего ухода?

Я думала, он придет примерно через полчаса, но пошел час, другой, третий. Я сидела на ступеньках уже четыре часа, а его все не было, и мне в голову пришла ужасная мысль: что, если он на свидании?

Эта мысль была такой горькой, что я застонала. Уткнувшись лбом в колени, я сосредоточилась на дыхании. Вдох, выдох.

Не знаю, сколько еще времени я так провела – тридцать минут или три часа. Но потом меня будто что-то кольнуло. Все звуки утихли, кроме одного – слабого постукивания мужских туфель по асфальту. Звука размеренных широких шагов Найла Стеллы.

Сколько раз я прислушивалась к шагам Найла Стеллы: неисчислимое количество.

Я повернула голову и увидела его. То, что со мной произошло в эти секунды, нужно описать в медицинском справочнике под названием «любовная болезнь». Сердце сначала куда-то исчезло, потом снова появилось, увеличившись в размерах, и начало дико колотиться в груди. Его удары пульсировали у меня в ушах, отдавались в руках и ногах, и по телу побежали мурашки. У меня закружилась голова, и я прищурилась, потому что он начал расплываться, словно в тумане. Я подумала, что сейчас упаду в обморок.

Он был одет в темно-синий костюм – в свете уличных фонарей я разглядела оттенок – и выглядел потрясающе. Сильный, уверенный, с расправленными плечами и гордо поднятой головой.

На расстоянии двадцати футов он заметил меня.

И остановился, дернувшись и поднеся руку к затылку.

Я поднялась на трясущихся ногах, вытирая ладони о юбку. Моя одежда немного помялась на работе, но это было ничто по сравнению с теперешним ее состоянием. Не представляю, как я выглядела после нескольких часов сидения на его крыльце влажным июньским вечером.

Он неуверенно сделал шаг вперед, и я тоже двинулась навстречу. От любви у меня заныло в груди. Люблю его четко вылепленные черты лица и темно-карие глаза, и эти зовущие к поцелуям губы. Его большие ладони, длинные руки. Мне нравилось, что в десять часов вечера его костюм выглядит как с иголочки, мне нравился ровный четкий стук его шагов.

Мне хотелось броситься к нему в объятия и сказать, что я больше не хочу ждать, что он мне нужен.

Привет. Я знаю, я поступила глупо, придя сюда и не позвонив перед этим, но я хотела тебя увидеть. Я соскучилась. Я тебя люблю.

Он сделал еще один медленный шаг, я тоже, а потом мы оказались на расстоянии нескольких футов друг от друга. Мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

– Руби?

– Привет.

– Привет. – Он сглотнул, и только сейчас, когда мы были так близко, я заметила, что он похудел и выглядит уставшим. Запавшие скулы, темные круги под глазами. Видит ли он в моих глазах, как я скучала по нему эти два месяца? Как мне было физически плохо без него?

Привет. Я знаю, я поступила глупо, придя сюда и не позвонив перед этим, но я хотела тебя увидеть. Я соскучилась. Я тебя люблю.

Но не успела я произнести заранее подготовленную речь, как он спросил:

– Что ты здесь делаешь? – и я не могла понять по его голосу, рад он или нет. Он прекрасно владел собой.

Я нервно сглотнула, перед тем как ответить.

– Я знаю, я поступила глупо, придя сюда.

Что там дальше?

Он бросил взгляд за мою спину и спросил:

– Ты давно здесь?

– Прости, что не позвонила, – выпалила я.

Не обращая внимания на мои слова, он шагнул ко мне и снова спросил, на этот раз тише:

– Ты давно здесь сидишь, Руби?

Я пожала плечами.

– Какое-то время.

– С тех пор как ушла из «Андерсон»?

Он знает, где я работаю. И до скольких.

Я моргнула и заглянула ему в лицо, и это была ошибка. Самый красивый человек на свете, и я помнила его до малейшей черточки. Его лицо я видела, закрывая глаза, когда я чувствовала волнение или желание, когда хотела успокоиться.

– Да, с тех пор как ушла с работы, – созналась я.

– Это же… несколько часов, – начал было он, потом покачал головой. – Я не знал… То есть в последнее время я редко прихожу домой рано. Нет…

Пока он не попросил меня уйти и не сказал, что это была плохая мысль – прийти сюда, я перебила его:

– Послушай, я… – Я отвела взгляд, совершенно забыв, что хотела сказать. Что я хотела его увидеть? – Послушай, дело в том… – Я снова взглянула на него и выпалила: – Я просто очень, очень тебя люблю.

Только что он был в двух футах от меня, а через секунду рядом. Подхватил меня, отрывая от земли, прижал к себе. У меня сбилось дыхание. Найл заглянул мне в глаза с мрачной сосредоточенностью, от которой у меня опять заболела грудь.

– Скажи это еще раз.

– Я люблю тебя, – прошептала я, с трудом выталкивая слова. – Я скучала по тебе.

Он снова заглянул мне в глаза, потом наклонился и прижался лицом к моей шее. Его рот… о господи, самый прекрасный рот во Вселенной с низким стоном прильнул к моему горлу, потом поднялся к подбородку, и я перестала дышать.

– Найл…

Он проговорил мне прямо в шею.

– Дорогая, повтори еще раз. Я не вполне уверен, что мне это не снится.

Я всхлипнула и сказала:

– Я тебя люблю.

Внезапно меня охватила паника, и я засомневалась, происходит ли все это на самом деле или я уснула на его крыльце и вижу сладкий сон. Но потом его губы снова шевельнулись, скользнули по моей щеке и прижались к моему рту поцелуем одновременно нежным и страстным, и я чуть не подавилась собственным стоном, когда его язык скользнул внутрь, и он тоже застонал.

Он бормотал, как сильно скучал по мне, какой ужасной была его жизнь, как он боялся, что никогда больше меня не увидит. Он сжал мое лицо ладонями и снова целовал, то ласково, то агрессивно, то едва касался, то впивался губами, проводя большими пальцами по моим щекам, и я знала, что выгляжу ужасно, но мне было наплевать.

– Пойдем домой, – прорычал он, проводя губами по щеке к уху. – Ты останешься у меня на ночь.

– Да.

– Сегодня. И все остальные дни тоже.

Я кивнула, улыбаясь и прижимаясь лицом к его шее.

– Да. Пока мне не надо будет переезжать в Оксфорд.

Он отодвинулся и взглянул мне в лицо.

– Да? Ты получила письмо от Мэгги?

– На прошлой неделе. Хотела тебе позвонить.

Он заулыбался.

– Надо было это сделать.

– Я подумала, что больше всего на свете хочу тебя увидеть, так что я пришла.

Он кивнул и бросил взгляд вниз, переплетя свои пальцы с моими.

– Уже поздно. Ты тут давно сидишь. Ты голодна?

– Не очень, – сказала я. – Я просто хочу…

– Оказаться в моей постели? – нежно договорил он.

Я прошептала:

– Да. Если только тебе не надо поесть.

– Нет. Я не прервусь ради еды.

Вот так просто, без капли сомнений. Мне нужно было прикоснуться к нему. Мне нужны были его объятия.

Он повел меня к себе. Наклонился, чтобы поцеловать, и прошептал:

– Поговорим позже, ладно?

– Ладно.

Его зубы царапнули мою шею.

– Хорошо, потому что я знаю, нам надо поговорить. Но прямо сейчас я хочу петь «Боже, храни королеву».

Я засмеялась. О, какое облегчение. И чуть снова не заплакала.

– Тебя лишат гражданства.

– Оно того стоит. Целовать тебя между ног – все равно что в губы, только нежнее.

Я завибрировала с головы до пят. Как легко оказалось перейти к делу.

– Бонус: от этого я сразу кончаю.

Найл отодвинулся и взглянул на меня с притворным ужасом.

– Хочешь сказать, ты не кончаешь, когда я целую тебя в губы?

– Прошло время. Надо попробовать?

Он хищно улыбнулся, мой сексуальный мужчина. И таким его видела только я. Весь мир знает его спокойным и сдержанным. Я засунула руку в его карман, доставая ключи, а он нагнулся снова поцеловать меня. Мы стукнулись зубами, когда он пытался открыть дверь, и мы засмеялись.

Замок щелкнул, и Найл застонал с облегчением, покусывая мою нижнюю губу.

– Не вздумай еще раз уйти от меня, – сказал он, задыхаясь и нащупывая дверную ручку. – Это было ужасно, Руби.

– Это не я ушла. – Я чуть отодвинулась, чтобы заглянуть в его глаза. – Это ты. Так что… – Я покачала головой. – Не вздумай больше возвращаться к Порции.

Я должна была это произнести. Пусть это чепуха, но я этого боюсь.

– Я никогда… – Он с болью закрыл глаза. – Пожалуйста, поверь мне. Это была ужасная ошибка.

Я притянула его к себе за галстук и скользнула губами по его губам.