«Спасибо. Я в выигрыше»

И опять его сообщение ввело меня в ступор. Надо это как-то пресекать.

«Сомневаюсь, что именно я снабдила вас фортуной. Азартные игры, между прочим, до добра не доводят. Всего хорошего.»

Посчитав, что больше меня не побеспокоят, я, гордо задрав нос, направилась к коридору, но телефон в руке завибрировал.

«А кто тебе сказал, что я играл в азартные игры?;) И тебе не хворать».

Возмущение накрыло меня волной. Я сама не могла понять, откуда оно взялось: то ли тон этого таинственного собеседника, который прозвучал в моей голове, меня обезоружил, то ли этот нахально подмигивающий смайлик, то ли легкий оттенок сарказма во фразе «тебе не хворать».

«Не совсем уловила, когда это мы перешли на „ты“. И во что же ВЫ, уважаемый НЕЗНАКОМЫЙ (хотелось бы подчеркнуть) господин, играли? Я, знаете ли, не очень поняла, что это за „да“ или „нет“. Мне не знакомо разнообразие азартных игр. Мне, собственно, и ВЫ не знакомы». — быстро настрочила я и спрятала телефон в карман брюк, твердо решив, что даже если он и ответит, я просто проигнорирую сообщение. Но ближайшие пятнадцать минут сообщения не приходили. Я поспешно покидала корпус, стараясь лишний раз никому не попадаться на глаза. Особенно ребятам с исторического факультета, с которыми у нас совместные уроки литературы. Свои-то не сдадут. А вот от этих можно ожидать чего угодно…

Ответ не пришел и через три часа, когда я дошла вместе с Машей и Максом до работы, где вспоминать о нагловатом незнакомце мне было уже некогда.

Мама моя была из тех суетливых женщин, у которой разве что на Луне нет знакомых. Так что, когда на нашем семейном совете встал вопрос об оплате моей съемной квартиры, и мама предложила взять это на себя, я ответила категорическим «нет». Еще класса с пятого я твердо для себя решила, что сразу, как поступлю в университет — съеду от родителей, чтобы жить самостоятельно. Для меня это было действительно важно — полная автономия. Но, как оказалось, семнадцатилетних выпускниц мало где ждут на высокооплачиваемых должностях. Максимум, куда мне удалось устроиться — так это преподавать изобразительное искусство в местный творческий клуб для детей. И то, благодаря очередной маминой «близкой подруге». Стоило проработать там год и набрать себе огромную группу учеников, чтобы мне стали предлагать давать частные уроки. В итоге я смогла потянуть либо полностью оплату за квартиру, либо две трети оплаты за съем и обеспечить себя пропитанием. На семейном совете решили выбрать второй вариант. Почему-то это показалось мне удобнее.

Приехав на работу чуть заранее, я, первым делом налив в чайник воды и поставив ее кипятиться, отправилась переодеваться. Ко мне приходили маленькие пятилетние крошки, так что не очень-то хотелось заляпать красками свои повседневные вещи… Собрав перед широким зеркалом в моей «каморке» черные волосы в высокий хвост и сменив свитер на рабочую футболку, я надела свой старый фартук, чтобы сберечь брюки, и критично оглядела отражение. Раньше, когда мама говорила, что я начинаю взрослеть, я не обращала на это никакого внимания и только отмахивалась от ее приступов ностальгии. Но сейчас я поняла, что она имела в виду. Вроде ничего особенного, то же бледноватое лицо с острыми скулами, те же губы, крошечная родинка рядом с носом на щеке… Только вот зеленые глаза смотрели в зеркало с каким-то странным выражением. Они не отражали больше той живости, которую можно увидеть в глазах ребенка. В них отражались только заботы, заботы, заботы… Только сейчас я начала понимать, что, погружаясь с головой во всю эту «взрослую» студенческую жизнь, ты постепенно начинаешь черстветь, терять способность замечать что-то очень важное в этом мире, потому что тебе некогда. Тебе постоянно все некогда. И кажется, что не только глаза, ты сама становишься черствым, бесчувственным сухарем. Я даже и не думала, мама, что ты замечаешь такие вещи во мне. Интересно, каково это, видеть, КАК взрослеет твой ребенок?

Помотав головой и стараясь прогнать от себя тоскливые мысли, я попробовала улыбнуться своему отражению и настроиться на дружелюбный лад. Улыбка вышла не очень убедительной, но отвлечься в целом удалось. До того, как начались уроки, один за одним, я успела еще выпить чаю и выключить звук на телефоне, с удовлетворением заметив, что никаких сообщений больше не приходило. Вот так-то.

Сколько бы трудностей не возникало, я действительно искренне полюбила свою работу. Пусть поначалу мне было нелегко с маленькими детьми, а особенно с их родителями, улыбка, с которой они выбегали к мамам, папам, бабушкам и дарили им свои рисунки, такие важные для них маленькие «шедевры», стоила того. Моя любовь к своим ученикам никогда не оставалась безответной. И частенько эти маленькие безобразники приносили из дома рисунки для меня, показывая, что дома они так же, как и на уроке, оттачивают свое мастерство. Уже через полгода, как мама устроила меня сюда, вся моя каморка была по четырем стенам завешана этими детскими работами…

Настойчиво вибрирующий телефон заставил меня спуститься с небес на землю, когда я, надевая пальто наблюдала из окошка за уходящими детьми. И, увидев, кто звонит, я глубоко вздохнула, приготовившись к не самому приятному разговору…

— Софья! Ты вообще в своем уме?! Я с ума тут схожу весь день и всю ночь! Бессовестная! Да как так можно с матерью родной?! — мама так кричала, что я невольно чуть отстранила телефон от уха. Я хотела извиниться, сказать, что такого больше не повториться… Да что там! Мне бы хоть слово вставить, но… — У меня весь день сердце не на месте, что там с моей дочерью! Мне уже Любаша говорит, в милицию звони! За что ты так со мной поступаешь?!

— Мам! — жалобно вставила я и, к моему удивлению, мама притихла, видимо посчитав, что для начала порицания достаточно. — Мам, у меня телефон отключился, батарейка села, прости мам!

— А в институте что, нет розеток?! — тут же завелась мама. — У тебя в квартире, насколько я помню, отец все розетки проверял!

— Ма-а-ам… — только выдохнула я, как мама снова завелась. И я слушала ее, слушала, пока она не начала постепенно менять строгий тон на более слезливый. Потом она расплакалась, от чего я почувствовала неприятный укол совести, что мама снова плачет из-за меня… Но затем она, упомянув Андрея, переключилась на мою учебу и немного успокоилась.

Так бывает всякий раз, как речь заходит об университете. Нет, она не из тех чокнутых мамаш, из-за которых у дочек появляется отвратительный «синдром отличницы». Просто когда я поступила в престижный университет, моя мама была так счастлива, что теперь моя учеба для нее — как бальзам на душу!

Мы проболтали с ней больше получаса, я даже успела забежать в супермаркет рядом с работой. И когда я, уставшая, как физически, так и эмоционально, наконец-то добралась до дома, на часах было уже чуть больше девяти вечера. Войдя домой, я первым делом поставила заряжаться свой телефон, чтобы моя ложь, которой я сегодня оправдалась перед матерью, не оказалась правдой… И то, что на экране смартфона горела крошечная иконка непрочитанного сообщения, меня немного удивило.

„Это поправимо. Глеб. Хочешь узнать, почему „да“ или „нет“?“

Очередное сообщение и теперь оно звучит так заискивающе! Он что, решил познакомиться?! Я таким желанием не пылала, но от едкого ответа все-таки не удержалась.

„Приходи на сеновал?)“

„Звучит заманчиво, но нет. Приходи к дому номер восемь по набережной Белова. Там и узнаешь, что за ‚да‘ или ‚нет‘.“

„Отличная попытка, маньяк-Глеб! Я почти клюнула!“ — криво усмехнувшись, ответила я, и отложила телефон. Так и побежала, ага! Неужели он правда думал, что я сейчас все брошу и поеду? НУ что за люди!

После такого напряженного дня лучший способ отдохнуть — это чуть приоткрыть окошко, укрыться теплым одеялком и отключиться мертвецким сном. Что я и сделала…

***

Раннее темное декабрьское утро встретило меня привычной суетой. Неуклюже шагая по неубранным заснеженным дорогам, люди спешили по своим делам — на работу, на учебу, отвести свое чадо в детский садик…

А я, умывшись и наспех позавтракав, пулей вылетела из дома, понимая, что раз уж первой парой у нас сегодня снова философия, то лучше прийти пораньше, чтобы немного подготовиться и…

Вашу ж мать… Курсовая!

Вчерашний день настолько выбил меня из колеи, что я напрочь забыла о курсовой. Анастасия Сергеевна сожрет меня с потрохами. Она не допустит меня до экзамена, в итоге — ‚хвост‘ на следующее полугодие, недопуск к следующей сессии… Стоя прямо на улице, не дойдя пары метров до остановки троллейбуса, я с ужасом сжала руками голову. Придется весь год за ней бегать, чтобы сдать философию! Телефон в пальто зажужжал. Наверняка Машка, тоже, наверное, забыла о курсовой. Хотя она, вроде бы, ее давно готовила. А что, если это…

„Доброе утро, невинная жертва! Прости, не знаю, как тебя зовут. Я представился, а ты — нет. Не очень-то вежливо получается, не находишь? Как твои невинные дела? Представляешь, вчера ни одна дамочка не клюнула на мое приглашение. Пришлось пырнуть ножом местного хулигана…“

Нервно усмехнувшись, я только с горечью подумала, что он отчасти тоже виновник того ада, в который мне теперь придется погрузиться. Моего персонального ада от Анастасии Сергеевны.

„Мне так жаль, маньяк-Глеб! У меня тоже не самое удачное начало дня. Представляешь, я забыла подготовить курсовую, так что, наверное, мне придется сделать себе ‚харакири‘ “ — ответила ему я и побрела к остановке, теперь уже не так спеша.

„Не надо ‚харакири‘, дорогая жертва! Мой нож всегда к твоим услугам! Он почти не запачкался об того хулигана! По какому предмету курсач? Тема?“

„Ты так любезен! Сомневаюсь, что маньякам знакома философия. А уж такие слова, как рационализм и эмпиризм… Или ты — ‚умный маньяк-Глеб‘?“

Троллейбус подъехал к остановке, меся грязь под колесами, и толпа стала упорно проталкиваться в салон. Протиснувшись внутрь, я поднесла к глазам телефон и прочитала лаконичный ответ от Глеба.

„Электронный адрес свой скинь“

Несколько минут я сомневалась, разумно ли это? Я этого человека не знаю вообще! Совершенно непонятный мужчина, до невозможности навязчивый, возможно даже, не в себе… С чего я взяла, что он хочет мне помочь?! Да и с чего ему помогать?!

Но с другой стороны… Чего я теряю? Абсолютно ничего!

Все же отправив ему адрес своей электронной почты, я засунула телефон в карман пальто и, задумчиво глядя в окно, старалась изо всех сил придумать выход из своей сложной ситуации. Но, к своему сожалению, ничего, кроме как надеяться на чудо-маньяка-Глеба, мне в голову не приходило. А надежда внутри меня все-таки загорелась, потому что выйдя из троллейбуса я получила от своего „знакомца“ в ответ одно единственное слово.

„Лови!“

Так что стоило мне пересечь порог третьего корпуса, я мигом бросилась на кафедру и с самым слезным видом стала распинаться, что у меня дома нет принтера и мне срочно надо распечатать курсовую. Когда надо мной сжалились и попросили флешку, я изобразила еще более виноватый вид и начала на ходу придумывать историю, как я оставила флешку с курсовой у знакомого, а он, узнав об этом, прислал работу мне на почту…

Судя по недоверчивому взгляду куратора, она мне не поверила. Но в ее же интересах было мне помочь, поэтому она уступила мне свой компьютер, раздраженно бросив: „Только быстрее, Васильева!“ .

Дрожащими пальцами я набирала пароль к своей почте и, признаться, в тот момент, была почти уверена, что ничего нового я там не увижу. И с чего я вдруг решила, что какой-то совершенно незнакомый маньяк-Глеб станет помогать совершенно незнакомой девушке?

Но на почте было одно единственное непрочитанное письмо. „Рационализм и эмпиризм от маньяка-Глеба“ — гласило название письма. Содержания в нем не было, зато был прикреплен файл. Сердце мое ликовало, когда мне на руки выдали распечатанный курсач. В том, что это была именно курсовая, а не набросанный наспех бред сумасшедшего, я убедилась, пролистав работу под дверью кабинета. Да, все правильно, очень неплохая на первый взгляд и объемная курсовая. Интересно, откуда у азартного маньяка-Глеба в наличии курсовая работа по философии?

„Спасибо тебе!“ — поспешно отправила я благодарность своему спасителю, а потом, секунду поразмыслив, отправила еще одно сообщение: „Соня“.

========== Глава 2. ==========

Никогда не думала, что одиночество может быть преимуществом. Секунды, минуты, часы, которыми ты вольна распоряжаться так, как посчитаешь нужным. Конечно же, твоя свобода не освобождает тебя от ответственности: посетить занятия в университете, купить продукты домой, прибраться, покормить кота… Если ты этого всего не сделаешь, то не сделает никто. Но это уже осознанный выбор. Твой выбор. И кроме всего этого у тебя есть еще бесценные минуты тишины. И променяешь ли ты их на общение с друзьями или останешься наедине со своими мыслями — дело твое и только твое.