Это вовсе не было преувеличением.

Трей издал короткий хриплый смешок. Когда Джошуа и Гордон осторожно подняли с двух сторон одеяло, на котором он лежал, используя как носилки, чтобы вынести его наружу и положить в повозку, Трей невольно ахнул. Питер соорудил из одеяла полог, чтобы солнце не било в глаза другу. Гордон тем временем вернулся в хижину и добавил еще денег к тем, которые раньше оставил Питер.

Вскоре он подобрал винтовки, порох и патроны и закрыл дверь. Если повезет, хозяин хижины найдет ее целой и невредимой и заберет деньги, оставленные ему в качестве компенсации за вторжение.

В обратный путь двинулись медленно, чтобы Трея трясло как можно меньше. Джошуа правил, а Питер подсказывал дорогу. Гордон сидел сзади с Треем. Обе винтовки он зарядил и спрятал под одеялами. Если понадобится, он быстро достанет одну и выстрелит, но Гордон надеялся, что этого не случится.

Вскоре после того, как они свернули на главную дорогу на Филадельфию, повозку остановил американский патруль и резко спросил, что они делают так близко к линии фронта. Им ответил Питер:

— Мы с приятелем находились в авангарде стрелков, нас ранили. — Он кивнул на свою забинтованную руку. — От меня сейчас пользы нет, поэтому мне велели отвезти моего друга Трея в город, чтобы ему оказали помощь.

Молодой офицер заглянул в глубину повозки и увидел окровавленные повязки Трея.

— Кто вы такой? — обратился он к Гордону.

— Я хирург Джордж Гордон, — ответил он, говоря с американским акцентом, и показал свои ладони, покрытые мозолями. — Однако последнюю неделю я еще и рыл укрепления.

Это объяснение устроило лейтенанта. Он махнул рукой, давая им знак двигаться дальше.

— Советую уезжать отсюда поскорее. Городская бригада пока сдерживает наступление англичан, но, если они прорвутся… — Офицер, не договорив, молча покачал головой, а потом присоединился к патрулю. Джошуа он едва заметил, вероятно, считая, что тот раб и на него можно не обращать внимания.

Когда они продолжили путь, Трей произнес:

— Вы пытались рассказать мне, что война — это не романтика и слава.

— Да, но это одна из ситуаций, которые обычно должны быть пережиты на собственном опыте, — ответил Гордон. — По крайней мере, крещение огнем ты выдержал.

— А вы были офицером английской армии? Я слышал, как однажды мисс Каллиста назвала вас капитаном Одли.

— Пару раз я командовал кораблем, однако формально никогда не был военным в форме и с воинским званием. Подчинение приказам — не моя сильная сторона. Но драться за свою жизнь мне приходилось, и не раз. Встреча с пиратами в Южно-Китайском море — серьезное испытание.

— Правда? — У Трея расширились глаза. — Это не просто история, которую вы рассказываете, чтобы отвлечь меня?

— Мне приходилось драться против бандитов и пиратов. Я не сражался за свою страну, просто защищал себя и друзей от плохих людей, которые по каким-либо причинам хотели нас уничтожить.

Трей закрыл глаза. Он молчал долго, и Гордон подумал, что парень заснул или потерял сознание. Они были уже на полпути к складу, когда Трей, не открывая глаз, тихо спросил:

— Говорят, генерал был хорошим и благородным человеком, а я, возможно, убил его. Я герой или злодей?

Гордон положил руку на его ладонь:

— И то, и другое. И ни то, ни другое. Проклятье войны в том, что приходится убивать незнакомых людей, многие из которых порядочные и благородные, у них есть семьи и друзья. Росс — такой человек. Но в британской армии нет других офицеров, равных ему. Теперь, когда его не стало, они могут отступить или, если все-таки нападут на наши укрепления, но справятся с этой задачей не так успешно, как если бы Росс был командиром. И это спасет жизни многих американцев.

Трей снова надолго замолчал, а затем признался:

— Я думал, что быть солдатом — это почетно. Но теперь мне это не очень нравится.

— Что доказывает, что ты мудрый не по годам. Ты выполнил свой долг и можешь этим гордиться, даже если тебе не нравится то, что ты делал.

— Спасибо, — прошептал Трей.

Больше он ничего не сказал до самого дома, но Гордон видел, как под его веками блеснули слезы. Нелегко быть мгновенно выдернутым из детства во взрослую жизнь.

Глава 23

Подготовка к обороне отвлекала Калли, Молли и Сару от тревожных мыслей. Сара была еще слаба, однако уверяла, что вполне способна покатить на непрошеных гостей бочку с табаком. Молли сшила из куска кожи пару ножен, которые можно было носить на бедре и где помещались два самых маленьких кухонных ножа. Привязав ножны к левому бедру и потренировавшись быстро выхватывать нож из-под юбок, Калли почувствовала себя дерзкой пираткой. Сара сухо попросила ее никого не убивать этим ножом, потому что после этого она не захочет пользоваться им. Несмотря на жару, Сара готовила суп из говядины, ячменя и овощей — любимый суп Трея. Уверяла, что этот суп его восстановит, но еще больше его укрепит бабушкина любовь.

Трудно было не обращать внимания на грохот пушек и ружейную пальбу, доносившиеся с востока, однако Калли почти привыкла к ним. Человек действительно привыкает ко всему.

К сумеркам они закончили приготовления, Калли и Молли устроились с противоположных сторон от лампы — Молли плела лоскутный коврик, а Калли перешивала еще одно платье, купленное в магазине подержанной одежды. Пока она распарывала шов, ей вдруг пришло в голову, что они с Молли скорее сестры, чем мать и дочь. Быть сестрой — не такая ответственность, как материнство. Молли была ненамного моложе самой младшей сестры Калли, оставшейся в Англии. Когда Калли отбыла на Ямайку, Энни еще только училась ходить. Интересно, какая она теперь? Калли кольнула тоска по отчему дому. Отец был грубым и жестоким, а следующая по возрасту сестра, вероятно, была той, кто выдал Калли, когда она попыталась сбежать с Гордоном. Но в целом она хорошо ладила с сестрами и младшим братом. Скучали ли они по ней? Помнят ли они ее вообще через столько лет?

Оглушительный удар в дверь мгновенно вывел Калли из задумчивости, и она вскочила. Еще один удар почти сорвал ее с петель. Вот оно, вот та опасность, приближение которой она чувствовала! После оцепенения Калли вспомнила о пистолете. Но до того, как она успела подбежать к нему, третий удар разнес дверь в щепки, и в комнату ворвались трое мужчин. И первым из них был ее жестокий пасынок, Генри Ньюэлл. Его лицо исказила победная и одновременно злобная ухмылка, он прошипел:

— Наконец-то я до тебя добрался, стерва!

Сара была в кухне, помешивая суп. Они с Молли замерли, глядя на Генри, как кролики, загипнотизированные удавом. Обе слишком хорошо знали, на что он способен. Раньше Калли считала невероятным, что ее пасынок доберется до самой Америки, чтобы найти ее. Однако теперь, когда он находился здесь, вдруг осознала неотвратимость этой встречи. По словам слуг Мэтью, в детстве Генри был отвратительным мальчишкой, он был не способен признать свою неправоту и терпеть не мог проигрывать. Генри готов был на все, чтобы доказать, что он победил, а это означало, что ему непременно нужно было выследить Калли и уничтожить.

Собрав всю силу духа, она грациозно встала, при этом платье, которое она перешивала, соскользнуло на пол. К сожалению, из-за того, что Калли пересела ближе к свету, столик, где лежал ее пистолет, оказался вне ее досягаемости. Он стоял между ней и Генри, но пистолет был скрыт в тени корзинки с лоскутами, и Генри не мог его видеть.

Калли шагнула к нему и проговорила с обманчивой теплотой:

— Генри, какой сюрприз! Ты приехал удостовериться, что у твоей мачехи и единокровных брата и сестры все хорошо? А я считала, что у тебя уже есть жена и ребенок, о которых ты заботишься.

— Ни жены, ни ребенка, пока я не разберусь с тобой! — Он выхватил из-под полы сюртука пистолет и направил его прямо в грудь Калли. Дуло пистолета казалось таким же большим и убийственным, как жерло пушки. — Я ждал этого момента три чертовых года!

В голове Калли билась одна мысль: выиграть время любой ценой.

— Как ты меня нашел? Я думала, к этому времени ты уже давно отказался от этой идеи.

— Я никогда не сдаюсь! Когда пару месяцев назад, управляющий склада написал мне письмо и упомянул, что миссис Ньюэлл живет в Вашингтоне и, вероятно, захочет переехать на склад, если англичане вторгнутся, я не мог поверить своей удаче! — Генри усмехнулся. — И вот наконец после трех чертовых лет и путешествия среди судов Королевского флота я здесь. Сегодня мы несколько часов проторчали в переулке, пока я следил за складом и выжидал время, когда мужчины уйдут. Пора вершить правосудие.

Сдерживая панику, Калли осторожно пододвинулась еще на пару шагов ближе к своему пистолету.

— Генри, я не понимаю, о какой справедливости ты говоришь. Окончательное завещание твоего отца таинственным образом исчезло, так что все унаследовал ты. Разве этого недостаточно?

— Ты сбежала со всеми деньгами, хранившимися в сейфе моего отца, и четырьмя дорогостоящими рабами, не говоря уже о драгоценностях моей матери! Я намерен получить все это обратно!

Даже война его не остановила. Охота за Калли обойдется ему гораздо дороже, чем стоимость всего, что он якобы потерял. Но Генри было наплевать на логику. Калли всегда подозревала, что в нем была какая-то мрачная одержимость ею, которую он должен был удовлетворить любой ценой.

— Ты же знаешь, что твой отец собирался освободить всех четверых Адамсов. Мы с тобой оба присутствовали, когда он это говорил.

— Отец был слишком ленив, чтобы от слов перейти к делу. Поскольку он их не освободил, они теперь принадлежат мне, и ты не имеешь законного права их освобождать! — прорычал он. — Я пришел забрать их и рассчитаться с тобой. Сейчас, когда за город идет сражение, никто даже не заметит, что тут произойдет.

— Рассчитаться? Что ты имеешь в виду?

Еще на один шаг ближе, заодно присматривая и за его людьми. Спутниками Генри были два грубых мужлана, и от них пахло так, будто они только что вышли из трактира. Один показался Калли знакомым, она вспомнила, что это Хойл, жестокий надсмотрщик, которого Мэтью по ее настойчивой просьбе уволил. Потом узнала и второго — это был мускулистый, но не очень умный приятель Хойла по прозвищу Козел, что на самом деле было оскорбительно для настоящих козлов.

— Я тебе ничего плохого не сделала, — продолжила она. — Деньги, которые я взяла из сейфа твоего отца, это намного меньше, чем мне бы досталось, если бы я получила положенную вдовью долю. Даже если прибавить к ним рыночную цену Адамсов… — мысль о цене ее друзей вызывала у Калли тошноту, — то получится намного меньше, чем моя вдовья доля. В общем, Генри, ты выиграл. Так зачем было нас выслеживать?

— Ты не только забрала мою собственность, но еще и обращалась со шлюхой моего отца, словно она была белой женщиной! — крикнул он. — Никто из вас не был достоин даже прикоснуться к юбке моей матери, тем не менее ты обманывала отца и строила козни против меня.

— Я обращалась с твоим отцом с уважением и нежностью, и никогда не строила против тебя козни.

Еще один шаг к столу. Пистолет был почти в пределах досягаемости, но за те мгновения, которые Калли понадобятся, чтобы схватить его и прицелиться. Генри мог в нее выстрелить. Случаются, конечно, и осечки, но Калли не собиралась на это полагаться, когда речь шла о ее жизни.

— Ты внушила вредные мысли другим рабам! — в ярости добавил Генри. — После твоего отъезда несколько моих лучших полевых работников сбежали с плантации и присоединились в горах к свободным маронам. Это ты их у меня отняла!

— Хватит уже! — воскликнул Хойл. — Ты обещал нам девчонок. Это та черная девица? Она выглядит вполне зрелой!

— Она гораздо дороже стоит девственницей, если еще девственница. Можешь взять вот эту, вдову моего отца, после того, как я с ней покончу. — Генри махнул пистолетом в сторону Калли, потом Сары. — А старая — хорошая кухарка, за нее тоже можно получить неплохую цену. Где мальчишка?

— Мой брат вступил в полицию, чтобы бороться с англичанами, — с жаром сказала Молли. — Ты до него не доберешься!

Она тоже стала понемногу продвигаться к незваным гостям, ее глаза опасно блестели.

— Не надо было мне ждать, пока мужчины уйдут, но тот светловолосый тип выглядел опасным. — Генри выругался и нахмурился, размышляя, что делать дальше. — Может, до мальчишки мне и не добраться, но старик — хороший плотник и тоже кое-чего стоит. Мы подождем здесь, пока они не вернутся. — Он снова посмотрел на Калли. — Развлечемся пока с женщинами, а затем устроим засаду на мужчин. Дорогая мачеха, кто этот блондин? Твой любовник?

— Просто старый друг из Англии, — мягко произнесла Калли. — Ты его не знаешь.