Она вся пылала, но в то же время ее обнаженные руки покрылись мурашками. Жюли закрыла глаза. Господи, как она ненавидела эти свои приступы. Они свидетельствовали о том, что вне зависимости от того, что она думала или делала, она всегда была уязвима и не могла контролировать ситуацию. Жюли старалась предотвратить всякую возможность вспышки аллергии, но, к сожалению, не всегда это зависело от нее, как это произошло, например, сегодня. Коварная болезнь управляла ее организмом помимо ее воли заставляя ее тело предавать свою хозяйку в самые неожиданные и неподходящие моменты.

Джоун Дамарон внезапно появился из темноты, словно материализовавшийся призрак. Он сел рядом с ней, и качели начали раскачиваться сильнее.

Жюли почувствовала, как усилилось ее сердцебиение от его близости.

— Я принес вам воды, — сказал он, протягивая ей хрустальный бокал.

— Остановите, — еле выдавила она из себя.

— Что? — не понял Джоун.

Жюли прижала руку к ноющей груди и процедила сквозь зубы:

— Остановите… качели…

Качели моментально застыли.

— Извините, — тихо сказал Джоун. — Что еще я могу для вас сделать?

— Ничего, мне уже лучше.

Вначале ей действительно так показалось, но сейчас удушье навалилось с новой силой. Почему же у нее так болит грудь?

Джоун снова протянул ей воду. Она наклонилась и осторожно отпила из его рук. Жюли не была уверена, что сможет удержать в дрожащих руках хрупкий хрустальный бокал. Жидкость освежила ее пересохшее горло, но ее мускулы были так напряжены, что ей с трудом удалось сделать глоток.

— Вам следует вернуться к гостям, — удалось проговорить ей. — Вы все-таки хозяин этого приема.

— Они вполне довольны и счастливы. У них есть картины, достаточно еды и шампанского, им вполне хватает общения. Гости прекрасно обойдутся без меня. Меня больше волнует ваше состояние.

Хотя Жюли не хотела в этом признаваться, ей было приятно, что Джоун вышел к ней. Она знала его недостаточно хорошо, чтобы чувствовать себя с ним уютно, но тем не менее его присутствие придавало ей бодрости. Почему-то этот внезапный сильный приступ очень напугал ее.

— Спасибо за то, что вышли проведать меня, — прошептала она, все еще с трудом наполняя легкие воздухом.

Не очень-то весело быть одной во время приступа. А так как эти приступы происходили с ней только тогда, когда она взламывала чужие дома, ей всегда приходилось быть в эти моменты одной. Сейчас его близость и участие помогали Жюли скорее прийти в себя.

— Я мог бы отвезти вас в больницу, если это необходимо, — предложил Джоун. — Вам стоило только сказать об этом.

Он говорил низким ровным голосом, но Жюли услышала в нем тревогу и участие, и ей это было приятно.

— Нет, — помотала она головой, — у меня есть с собой лекарство, если мне не станет лучше, я приму его.

— Лучше примите сейчас, — посоветовал он.

Жюли слабо улыбнулась:

— Я упрямая, я всегда думаю, что смогу сама справиться с приступом… Но вы правы.

Она достала из сумки ингалятор и сделала два глубоких вдоха.

Он участливо смотрел на нее:

— Через сколько минут вам полегчает?

— Минут через десять.

Она посмотрела на него и увидела, что Джоун нахмурился. На самом деле ей, может быть, стало бы лучше гораздо раньше, если б он не сидел рядом с ней. Ее нервное состояние усугублялось его присутствием, но в то же время она не хотела, чтобы Джоун Дамарон покидал ее.

— Вы должны гордиться своей коллекцией, — сказала Жюли, пытаясь отвлечь себя от мысли, что ей становится все труднее дышать. — Она просто уникальна.

— Да, — ответил он, не сводя с нее глаз. Джоун с беспокойством смотрел, как хрипло она дышит и задыхается. И самое ужасное, он не представлял себе, чем ей можно помочь. Джоун не привык к бездействию в критических ситуациях и лихорадочно искал решения.

Ему показалось, что разговор немного отвлечет ее, и он продолжил:

— Но я никогда не считал это собрание своей коллекцией. Ее собрали мои родители, постепенно покупая то, что им нравилось. Это очень личная коллекция, и каждая картина имеет свою историю.

Пока Джоун говорил это, он внимательно наблюдал за Жюли, пытаясь угадать, что ему следует дальше делать.

— Когда, где, каким образом ваши родители нашли и купили каждую картину, при каких обстоятельствах, по какому поводу?

Жюли удалось выдавить слабую улыбку, чтобы показать, что она следит за его рассказом. Джоун снова протянул ей стакан:

— Еще?

— Нет, спасибо, — отказалась она, чувствуя спазм в горле.

— Вы, может быть, замерзли?

Не дожидаясь ответа, Джоун снял смокинг и накинул ей на плечи. Сделал то единственное, чем мог ей помочь.

Жюли слегка кивнула головой в знак благодарности.

— Рассказывайте дальше… мне очень интересно… — с паузами для вдохов попросила она.

— Я хочу устроить несколько выставок в их честь.

Джоун запнулся. Его взгляд упал на руки Жюли, лежащую на качелях и хорошо освещенную падавшим из огромного окна ярким светом. На ней одно за другим стали проступать красные пятна.

— Боже мой, Жюли, как мне помочь вам?

Она едва могла дышать, и в тот момент действительно осознала, что ей совсем не становилось лучше. Скорее наоборот.

Жюли беспомощно взглянула на него, и из ее глаз полились слезы. Когда он взял ее протянутую руку, она в надежде прижалась к нему.

В этот миг Джоун понял серьезность происходящего, увидел ее панический страх. С ней приключилась беда. И вдруг что-то сработало в его мозгу.

Тихо выругавшись, он сорвал с нее свой черный смокинг, отшвырнул его в сторону и подхватил ее на руки.

Жюли не знала, куда он ее нес, но доверчиво прижималась к нему, надеясь на его помощь. Он вселял в нее надежду, а она чувствовала себя так, будто рассыпается на куски.

Быстрыми шагами Джоун поднялся по лестнице, ведущей куда-то наверх, и вошел в большую темную комнату. Тысячи мыслей пронеслись в ее голове, но ни одна из них не имела никакого смысла.

— Держитесь, Жюли, — пробормотал он. — Только держитесь.

Ингалятор должен был помочь, но дыхание почему-то не восстанавливалось.

— Это я во всем виноват, — тихо сказал Джоун.

Куда он ее несет?

— Боже, я должен был сообразить раньше…

Ей нужен антигистаминный ингалятор, еще одна порция лекарства должна помочь. Ей необходимо ему об этом сказать.

— Мне очень жаль…

Если она не сможет дышать, то скоро умрет.

— Мы почти уже дошли. Что он сказал?

Жюли почувствовала, как ее положили на что-то мягкое. Она ощущала себя тряпичной куклой — беспомощной и безвольной.

Джоун стремительно вышел, но скоро вернулся и приподнял ее.

— Это должно вам помочь…

Пар быстро заполнил комнату. Она поняла, что они находятся в ванной комнате и что он включил горячий душ.

— Я хотел поставить в доме парную, но пока что это все, что у меня есть.

Он продолжал крепко держать ее, обняв одной рукой за талию, а второй рукой энергично массируя ей спину. Его слова действовали на нее успокаивающе, хотя ей не удавалось понять их смысл. Но Жюли слышала беспокойство в его голосе, и ей очень хотелось хоть как-то подбодрить его.

Она никогда раньше не пыталась снять приступ удушья паром, и поэтому не знала, поможет ли он ей или нет, но доверчиво прильнула к Джоуну и положила голову ему на плечо. Так ей легче было почувствовать его силу, своей у нее уже не оставалось.

— Вот так, — успокаивал он. — Расслабьтесь, постарайтесь дышать хотя бы неглубоко, пусть пар сделает свое дело.

Она схватилась за его руку и отдалась успокаивающему тону его голоса.

— Все будет хорошо, — мягко проговорил Джоун. — Иначе и быть не может.

Жюли почувствовала, как голова начала проясняться, заполнявший ее туман стал постепенно рассеиваться, и, если бы у нее были силы, она бы улыбнулась. Джоун Дамарон так был уверен, что ему удастся облегчить ее страдания. Как здорово иметь такую уверенность в себе.

— Сумочку…

Минуту назад у нее не было сил произнести и этого коротенького слова.

— Сумочку? Вам нужна ваша сумочка? Черт возьми, я забыл. В ней же лекарство. Я мигом сбегаю.

Джоун бережно переместил ее, чтобы ей удобно было сидеть, но через мгновение был уже рядом с ней снова.

— Сейчас кто-нибудь принесет ее сюда, — сказал Джоун, подняв ее, и садясь, снова прижав ее к себе.

— Вам не обязательно… придерживать меня.

— Тихо. Помолчите, Жюли…

Она чувствовала себя невообразимо слабой в его руках, а ему не хотелось ее пока выпускать. Он не мог забыть ее страха и паники. Эти чувства, которые он прочитал в ее глазах, глубоко тронули его.

— Господи, Жюли, мне так жаль.

— Почему?

Он взял ее за подбородок и приблизил ее лицо, внимательно вглядываясь в него.

— Вы спрашивали меня, держу ли я собак. Нет, в моем доме действительно нет никаких животных. Но за час до вечера я был у кузена и играл там с его дочерью и их собакой. Мой смокинг, наверное, сохранил следы этого визита. Простите меня, Жюли, я все сделал не так, как надо. Я оставил вашу сумку с лекарствами внизу…

Она покачала головой:

— Не надо…

Дверь в ванную комнату отворилась. Пожилой мужчина вошел и протянул ей сумочку.

— Что-нибудь еще, мистер Дамарон?

— Скажите Синклеру, где я, передайте ему, что все нормально, я скоро спущусь вниз.

— Конечно, сэр, я передам.

Он вышел, прикрыв за собой дверь. Жюли достала из сумочки ингалятор и несколько раз глубоко вдохнула.

— Что вам нужно еще, чтобы стало легче? — спросил он, внимательно глядя на нее. — Я могу еще чем-нибудь вам помочь?

— Вы и так уже мне помогли.

Она медленно отодвинулась от него и встала. С минуту Жюли стояла неподвижно, желая убедиться, что у нее нет головокружения.

— Мне нужно выйти отсюда, слишком много влаги тоже не очень хорошо.

Прежде чем она сумела закончить фразу, Джоун уже подхватил ее на руки и перенес в другую комнату.

Он положил ее на кровать, зажег настольную лампу и отступил назад, беспокойно глядя на нее.

— Что-нибудь еще?

Если бы у нее были силы, она бы засмеялась, настолько непривычным для нее было это незамедлительное исполнение всех ее желаний.

— Воды, может быть? — предложил Джоун.

Через мгновение в ее руках был стакан с водой. Жюли приняла две таблетки, запила их водой и протянула стакан Джоуну.

Он стоял рядом с кроватью, словно боялся, что она сейчас упадет.

Жюли порылась в сумочке, достала противоаллергенные пастилки, с которыми никогда не расставалась, и положила одну в рот.

После этого она оглядела себя. На ногах у нее не было туфель, но, по крайней мере, ее платье было на ней и выглядело нормально. Но на голове творилось невообразимое. А глаза и лицо?

Она, наверное, выглядела так, как будто у нее была страшная болезнь.

— Я должна предупредить вас… — Жюли остановилась, чтобы перевести дыхание. — Я могу начать быстро говорить… говорить всякую ерунду… или быстро уснуть. Эти лекарства очень коварны… Никогда не знаешь, как они повлияют на тебя в этот раз…

Джоун улыбнулся:

— Из чисто эгоистических соображений, надеюсь, что это будет первое, но в любом случае я ничего не имею против. Не стоит беспокоиться о таких мелочах, Жюли. Я только больше не хочу видеть вас в подобном состоянии. Вы должны заняться своим здоровьем.

— Простите, что так напугала вас… и доставила столько хлопот. Теперь со мной будет все в порядке. Надеюсь, искренне надеюсь.

Джоун скептически смотрел на нее, и Жюли не могла винить его за это. Ему, наверное, было очень тяжело смотреть на нее и не знать, что делать, как помочь ей, но он не растерялся. Он действовал быстро и при этом был невероятно нежен с ней. Жюли была ему очень благодарна, и в то же время ей было не по себе оттого, что он видел ее в таком состоянии.

— Не вините себя в том, что случилось. Вы же не могли знать.

Джоун подвинул стул ближе к кровати и сел.

— Вы спросили меня о собаках. Этот вопрос должен был меня насторожить. — Он улыбнулся. — Видимо, я был занят другим.

Жюли поняла, что ей действительно становится лучше, так как Джоун из человека, который спас ее, превратился в привлекательного мужчину. На нем была белоснежная накрахмаленная сорочка, на фоне которой еще более загорелым казалось его лицо. Изысканные и изящные золотые с перламутром запонки странно смотрелись на его больших и сильных руках.

Поймав ее взгляд, Джоун начал отстегивать запонки.

— Вы слишком много внимания мне уделили сегодня, пожалуйста, возвращайтесь к своим гостям, — тихо попросила она. — Мне уже лучше, и скоро все пройдет.