Тесс не могла поверить в то, что происходило. Она чувствовала лишь удивление и испытывала благоговейный трепет. Только теперь она поняла, что странное ноющее чувство внутри ее было не чем иным, как тоской. Сейчас Тесс опять ощущала его и понимала, что это была тоска по тому, что она никогда не ощущала в прикосновениях мужчины. Это была нежность.

Поцелуй становился все более сильным, глубоким: вот уже Тесс почувствовала, как язык Александра нежно касается ее языка. И опять, приподнявшись на мысочки, перебирая рукой его волосы, Тесс еще сильнее запрокинула голову, чтобы до конца почувствовать поцелуй Александра.

— АЛЕКСАНДР… АЛЕКСАНДР… — Его имя было, как молитва, на губах Тесс, молитва за то, чтобы ее новая жизнь длилась вечно, чтобы ее чувства были взаимны. Тесс никто еще так не целовал, но она страстно желала, чтобы именно так ее целовали всю ее оставшуюся жизнь.

Александр первым прервал этот затянувшийся поцелуй, скользнув губами к ее щекам, лбу, волосам. Он покрыл лицо девушки мягкими, нежными поцелуями. На какое-то мгновение объятия его ослабли, но потом сжались с новой силой, прижимая голову Тесс к своей груди. Стоя в кольце его объятий, она ощущала всю нежность его рук, лелеющих ее.

Но ей нужно было знать, что чувствует сейчас Александр. Приподняв голову, Тесс посмотрела в его лицо, не в силах скрыть своих чувств. Она так надеялась прочитать на его лице то же. И увидела бесконечную нежность в черном омуте его глаз.

Они, дрожа, смотрели друг на друга и с неохотой постепенно отдалялись, касаясь друг друга уже только кончиками пальцев. И, наконец, учащенное дыхание их замедлилось, и бешено колотившееся сердце вновь вернулось к нормальному ритму. Затем, в одно и то же время, они отодвинулись друг от друга еще на дюйм, и контакт был нарушен. И опять, как раньше, они стали одинокими существами.

Тесс страстно хотелось вновь броситься к Александру, чтобы еще раз ощутить тепло его рук. Но вместо этого она повернулась к раненой гусыне, о которой они совсем позабыли в пылу других открытий.

— Нам придется нести ее домой. Сама она вряд ли пойдет за нами, — сказала она Александру.

Он кивнул, соглашаясь, и двинулся было к птице, собираясь взять ее на руки, но гусыня воинственно загоготала на него и ущипнула за руку. Криво усмехнувшись, Александр взглянул на Тесс.

— Будут какие-нибудь еще предложения?..

В конце концов им все же удалось отнести гусыню домой, соорудив что-то в виде гамака из нижней юбки Тесс и двух веток. Но когда Тесс и Александр принесли птицу к дому, они поняли, что столкнулись с новой проблемой.

Александр попытался осмотреть сломанное крыло гусыни, но всякий раз, как он подходил к ней, птица пронзительно кричала и била его здоровым крылом.

— Ой! — закричал он, отскакивая назад после того, как гусыня вновь ущипнула его за руку. — Эта птица явно ненавидит меня, — пожаловался Александр Тесс, дуя на больной палец.

А вот к Тесс гусыня явно таких чувств не испытывала. И когда девушка подошла к ней и протянула руку, чтобы дотронуться до нее, птица не стала ни драться, ни бить крыльями. Тесс взглянула на Александра, который стоял уже в добрых пяти футах от гусыни и выглядел весьма раздраженным.

— Думаю, мне придется делать все самой, — сказала она ему.

— У меня появилась лучшая идея, — ответил ей Александр. — А почему бы нам не приготовить обед из этой птицы?

Тесс с ужасом посмотрела на него, но заметила по блеску черных глаз, что Александр специально подтрунивает над ней.

— Очень забавно, — ответила она. — Вы говорите так только потому, что гусыня вас невзлюбила.

— Верно. Зато я люблю гусыню. Поджаренную, фаршированную и…

— Александр, — нетерпеливо перебила его Тесс.

— А если серьезно, что мне сделать?

— Я, правда, не знаю, — признался он. — Мне никогда еще не доводилось вправлять птицам сломанные крылья.

Александр задумчиво посмотрел на гусыню и сказал:

— Нам потребуется ткань для перевязки и полоска кожи.

Приготовив все необходимое, они приступили к работе. Александр велел Тесс измерить длину сломанной кости птицы, и когда она справилась с этим, он, руководствуясь мерками, вырезал нужную полоску из старой кожаной сбруи, которую они нашли в амбаре. На обоих концах этой полоски он сделал бритвой по надрезу.

Тесс, сидя на полу рядом с гусыней, вправляла ей сломанную кость, действуя по импровизированным указаниям Александра. Он несколько раз пытался подойти, чтобы помочь девушке, но всякий раз гусыня грозно шипела, выражая протест.

Тесс прицепила концы кожаной полоски на суставы по обеим сторонам сломанной кости, как велел ей Александр и осторожно вправила суставы в отверстия, которые Александр сделал на кожаной полоске, чтобы надежно закрепить кость в этом месте. Затем с помощью ткани, девушка туго привязала крыло к телу гусыни.

— Главное, удостоверьтесь, что поврежденное крыло неподвижно. Только тогда оно заживет, — сказал Александр, приближаясь настолько, насколько позволяла гусыня, чтобы проверить работу Тесс.

— Вы привязали крыло туго?

— Да..

— Хорошо. Теперь вам нужно будет каждый день проверять не ослабла ли повязка.

Тесс кивнула, и Александр помог ей подняться на ноги. Они оба смотрели, как гусыня принялась кружить, гогоча и хлопая здоровым крылом. Сломанное же крыло не двигалось, крепко привязанное.

— Кажется, теперь у нее все в порядке, — сказала Тесс.

— Да, — согласился с ней Александр. Наступившая тишина казалась оглушающей.

Беспокоящей. Теперь, когда о гусыне уже позаботились, мысли их неизбежно возвращались к еще одному событию сегодняшнего дня.

Тесс посмотрела на Александра и, заливаясь краской, подумала о том, какая она толстая и неуклюжая.

Он же думал о том, что она очень красивая.

Тесс думала о том, что Александр — самый сильный и самый нежный мужчина, когда-либо созданный Богом.

Александр же думал о том, что он совсем пропащий.

Они смотрели друг на друга и сомнения, охватившие каждого из них, пытались убедить их в том, что чувства, которые они питали друг к другу, были просто надуманы. И, почти одновременно, они нарушили молчание.

— Пойду, отнесу гусыню в амбар, — сказала она.

— А я пойду соберу овощей к обеду, — сказал он.

И они двинулись, каждый по своим делам, в душе сожалея о том, что так и не набрались смелости, чтобы вести себя по-другому.

— Сегодня утром я собираюсь в деревню, — сказал Александр Тесс на следующий день. — Вам что-нибудь нужно?..

Тесс, кормившая цыплят, оторвалась от своего занятия и повернулась к нему. На какое-то мгновение глаза их встретились.

Потом она отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Я вернусь через несколько часов, — сказал Александр и, не дожидаясь ответа, повернулся, чтобы уйти, не в силах больше смотреть в глаза Тесс и видеть там нежность.

Спускаясь по крутой тропинке к морю, он старался выбросить из головы событие прошедшего дня, но не мог. Этой ночью он попытался найти убежище в своей мастерской, но работа не могла отвлечь его от мыслей о Тесс.

Даже сейчас Александр помнил тепло ее тела, чувствовал запах ее волос и ощущал сладкий привкус ее губ. Она была беременна от другого мужчины, и, несмотря на это, Александра поразило его страстное желание.

И все-таки, ему до боли хотелось еще раз сжать ее в своих объятиях, поцеловать, хотелось снова поверить в любовь.

Но он вынужден было стать более сдержанным и холодным. Потому что рано или поздно, Тесс узнает, что случилось с Анной-Марией.

Когда она узнает о нем правду, он увидит в ее глазах то же осуждение, которое он видит в глазах деревенских жителей. Он увидит, как снова возвращается ее страх, который заставил тогда тех двух мальчишек бежать от него, как от прокаженного. Он потеряет ее доверие, Тесс перестанет ему верить.

Он был не тем, за кого она его принимала. Она считала его героем.

— Глупец, я просто глупец, — твердил себе Александр, зная, что когда сжимал девушку в своих объятиях, он думал так же.

Тесс отбросила детскую шапочку, которую только что сшила, в свою корзинку и понесла ее наверх. Она потратила на шитье этой маленькой шапочки все утро, потому что внимание ее постоянно переключалось с шитья на мысли об Александре. После каждого стежка, Тесс останавливалась, чтобы еще раз насладиться удивительными ощущениями, которые она испытывала вчера в объятиях Александра. Ничего подобного она еще никогда не испытывала, не могла себе такого даже представить.

Пройдя через спальню в маленькую, примыкающую к ней детскую, Тесс поставила корзинку с шитьем на стол. Взгляд ее остановился на колыбельке, которую подарил ей Александр. Какой это был замечательный подарок! Но если его жена и ребенок умерли, ему, должно быть, было больно отдавать ей колыбельку того малыша. Тесс страстно захотелось узнать, какой была жена Александра.

Она вспомнила о девушке на портрете, со смеющимися глазами и красивым лицом. Сильный, неистовый приступ ревности охватил Тесс. Дрожа всем телом, она вернулась в спальню и выскочила оттуда в коридор.

Она бросилась к комнатам в самом конце коридора, к комнатам, двери которых были всегда закрыты. Тесс остановилась перед одной из них, уставясь на резную отделку из дуба, украшавшую ее. До сих пор ее не слишком интересовало, что это за комнаты, но сейчас, сгорая от любопытства, она чувствовала, что готова отдать половину жизни, чтобы узнать, что скрывается за этими дверями.

Повернувшись назад, Тесс бросилась в комнату Александра и принялась искать. Где-то же должен быть ключ. Она знала, что не должна касаться ее. Девушка понимала, что неправа, что просто не имеет права открывать эти комнаты. Но плутовской чертенок любопытства и ревности, вселившийся в нее, заставил ее позабыть о том добродетельном воспитании, которое получила она, дочь приходского священника. Она должна все узнать.

Ключ лежал в выдвижном ящике стола, в глубине, под одеждой Александра. И прежде чем она успела передумать, Тесс схватила ключ и выбежала в коридор. И вот, наконец, эта дверь открыта.

Эта комната, явно, принадлежала женщине. Одеяло на огромной кровати изображало цветочную композицию в пастельных тонах и было покрыто слоем пыли. В шкафу висело несколько платьев, но большая часть их, наверное, — в комнате Тесс.

В ящиках комода валялся беспорядочный ворох тонкого кружевного белья, лент, носовых платков, вееров и прочих безделушек. От всего содержимого ящиков исходил едва уловимый запах лимонной вербены. На туалетном столике стола вырезанная из слоновой кости шкатулка для драгоценностей.

В комнате было две двери. Одна вела в гардеробную. Открыв другую, Тесс очутилась в примыкающей к спальне, меблированной уже в мужском стиле.

Значит, это — правда. Это были соединяющиеся спальни семейной пары. Выходит, когда-то Александр разделял эти комнаты с кем-то. Со своей женой.

Он горевал по своей умершей жене. Теперь, когда Тесс все узнала, и доказательства лежали у нее перед глазами, она понимала, что это — правда. Как могла она состязаться с тенью другой женщины? Закрыв лицо руками, Тесс понимала, что не может. Но ей хотелось.

Она хотела вытеснить эту женщину из разума, из сердца Александра, потому что ей хотелось занять ее место. Она любила Александра.

Как это произошло? Еще несколько месяцев назад мысль о мужчине, о любом мужчине, наводила на Тесс ужас. Она перестала верить в то, что существует любовь между мужчиной и женщиной. Но Александр все это изменил. Изменил своими сильными, но нежными руками. Голосом, глубоким и теплым, как солнце. Улыбкой, которая отогрела ее сердце. Постепенно он отвел от нее все ее страхи. День за днем он доказывал ей, что мужчина может быть заботливым, думающим, нежным.

Тесс хотелось изгнать призрак той женщины из жизни Александра, вернуть его в прошлое, к которому он и принадлежал. Она хотела…

— Что вы здесь делаете?

Услышав голос Александра, Тесс подскочила. Она обернулась и увидела, что он стоит на пороге. Выражение его лица, больше, чем резкий, грубый тон его голоса, дало ей понять, что Александр взбешен.

И хотя Тесс дрожала, она старалась держаться с достоинством, на которое был способен вор, пойманный на месте преступления. Она затаила дыхание, молчала и просто смотрела на него, и глаза ее просили довериться ей, рассказать об этих комнатах и о той женщине.

Тесс доверяла Александру. Она знала, что как бы взбешен он не был, он никогда не обидит ее. Тесс любила его. И знала, что бы он сейчас ей не сказал, чувства ее к нему не изменятся.

Александр понял этот взгляд. Он говорил ему, что он должен быть достойным пьедестала, на который его воздвигнула эта девушка. Этого-то момента Александр и боялся так долго. Момента, когда она поймет, кто он такой. Мысль об этом рассердила его еще сильнее. Будь проклята она за то, что роется в его прошлом: за то, что имеет любопытство, присущее всем женщинам, за то, что она вообще вошла в его жизнь.