Больно осознавать, но я приняла правильное решение: я ухожу от него.

Я так устала от этих грёбаных отношений. Больше я не собираюсь ждать, пока это изменится. Не собираюсь умолять его о любви. Я отказываюсь чувствовать себя брошенной.

– Я ухожу от тебя, – твёрдо говорю я, задаваясь вопросом, понимает ли он последствия своих действий, точнее, их отсутствие.

– Знаю.

– Нет, Эндрю. Я. Ухожу. От тебя.

– Знаю, – он целует меня в щёку. – Я отдал тебе свое сердце много лет назад.

Когда ты решил забрать его обратно?

Я молчу, пытаясь сформулировать слова. Слова, о которых я никогда не пожалею.

Эндрю, который кажется ни сколько не тронутым, продолжает.

– Я всегда буду здесь для тебя. Но поступай так, как считаешь нужным.

Поразительно. Он нежно целует меня в лоб, как будто я ребёнок, готовящийся к свиданию.

– Для меня больше никого не существует, кроме тебя. Ты знаешь это, Лина. Я действительно люблю тебя. Но я понимаю, что ты хочешь уйти. Я не могу заставить тебя остаться, если ты несчастна, и не знаю, что делать, – он снова вздыхает. –Я отпускаю тебя. Будь осторожна. Дай мне знать, что ты благополучно добралась до Нью-Йорка.

Что. За. Нахер?

Я сказала ему, что ухожу от него, и он... в порядке... Абсолютно в порядке... на самом деле, будто испытывает облегчение. О, Боже мой! С тем же успехом он мог просто вытолкнуть меня за дверь. Прежде чем я выхожу, я ещё раз оборачиваюсь и замечаю, что Эндрю уже сидит в своём кресле, сгорбившись и просматривая документы, которые гораздо важнее наших отношений.

Боль пронизывает меня насквозь.

Как он может быть таким беспечным?

Как он может не страдать?

Как он мог не умолять меня остаться?

Как он мог не сражаться за меня?

Неужели я этого не достойна?

Наши отношения были настолько незначительными?

Я чувствую себя, будто только что упала с обрыва, понимая, что все кончено. Того, что было неотъемлемой частью меня в течение шестнадцати лет, больше нет.

Я ухожу от своего бывшего жениха и подхожу к зеркалу в гостиной.

– Разве ты не знаешь, кто я? – спрашиваю отражение, глядя на себя. Я слишком много вложила в свои отношения с Эндрю, чтобы чувствовать себя бесполезной... нежеланной. Женщина, смотрящая на меня больше не тот человек, которым я была или когда-либо хотела быть. Раньше я гордилась женщиной в зеркале. Но больше я не собираюсь быть ею.

Эндрю хочет, чтобы я поступала так, как хочу.

Что именно мне нужно сделать?

Не жить так, как сейчас.

Ожидая своего водителя из Lyft, я снова сканирую свой дом и понимаю, что оставила единственную фотографию, которая мне дорога. Мои туфли на танкетке стучат по полу, пока бегу по тихим коридорам и открываю дверь в спальню. Фотография в рамке стоит на тумбочке. Вынимая ее из рамки, я смотрю на неё в течение нескольких долгих секунд, прежде чем положить фото в свою сумочку.

Боль разрывает мою грудь.

***

Лос-Анджелес находится менее чем в двадцати минутах езды, но на дорогах вечный кошмар. Путь туда занимает почти час. Я звоню Роджеру, чтобы он знал, что я направляюсь в аэропорт.

– Что случилось, дорогая? – спрашивает он.

Нерешительно я признаюсь:

– Я ушла от Эндрю.

Я слышу его вздох на другом конце линии.

– Милая, ты в порядке? Могу ли я чем-нибудь помочь тебе?

– Я пытаюсь всё это осмыслить. Не могу поверить, что наконец-то бросила его.

Он отвечает не сразу.

– Не хочу показаться бессердечным, но давно пора было. Что теперь будешь делать?

– Ты как будто совсем не удивлён.

–Дорогая, это должно было случиться. Эндрю –хороший парень, и он любит тебя. Но... – он совершенно не хочет оправдываться. –Ты не была собой очень долгое время. Ты не можешь вести несчастливую жизнь из-за обещания, которое дала ему много лет назад.

– Тяжело такое слышать. Не знаю, что делаю, но я еду в аэропорт и планирую ближайшим рейсом вернуться в Нью-Йорк. Когда ты вернёшься домой?

– Пока не знаю. После Нэшвилла, я поеду в Остин на конференцию, а потом обратно в Лондон. Но я могу попытаться что-нибудь отменить.

Чувство вины накрывает меня, потому что мой лучший друг готов перевернуть весь мир ради того, чтобы помочь мне пройти через любые трудности.

– Я уже большая девочка. Всё будет хорошо. Провести некоторое время в одиночестве даже полезно. Патти вернётся на следующей неделе, так что я побуду туристом в городе, в котором выросла. Я хочу стать той же девушкой, какой была раньше. Увидимся раньше, чем ты успеешь оглянуться,– и хотя я только что покинула мужчину, с которым была больше десяти лет, я не дрожу и не плачу. Мне не хочется прыгнуть с крыши. Вообще-то я... в порядке.

– Милая, я рядом. Я люблю тебя и чертовски горжусь тобой.

Когда Роджер вешает трубку, я осознаю, что поступила правильно.

А также горжусь собой.

Автомобиль из Lyft наконец добирается до LAX [прим. пер. – Аэропорт в Лос-Анджелесе], и я спешу к стойке Virgin Airlines, надеясь успеть на ближайший рейс в JFK. Вылет чуть более чем через час. Я быстро прохожу через проверку безопасности, благодаря себя за то, что упаковала маленькую сумку. Затем, я направляюсь прямо к выходу на посадку. Пока я ожидаю рейс, мой телефон вибрирует, и на экране появляется имя Марселя.

– Добрый день, дорогая. Я не вовремя? – его голос успокаивает меня.

– Здравствуй, Марсель. Вообще-то, я пытаюсь успеть на рейс до Нью-Йорка. У меня есть несколько минут перед посадкой.

– Нью-Йорка? Джулиан знает, что ты летишь туда?

– Нет, я ему ничего не говорила.

– Сегодня он тоже летит в Нью-Йорк. Какой компанией ты летишь? – спрашивает он.

– Virgin, – я сканирую аэропорт и понимаю, что меня переполняет разочарование, когда я не замечаю его сына.

– Лина, дорогая, ты всё ещё здесь?

– Да. Прости, просто у меня столько всего на уме. Марсель, я должна извиниться за то, что уехала так рано в тот день.

– Лина, дорогая, в этом нет необходимости. Я благодарен, что ты приехала. Тем не менее я собирался приехать в Лос-Анджелес, чтобы увидеться с тобой. Есть один важный вопрос, который мне нужно обсудить с тобой лично. У нас не было возможности поговорить, пока ты была здесь. Как долго ты пробудешь в Нью-Йорке?

Я не знаю ответа, поэтому стараюсь быть максимально честной.

– Пока не знаю.

– Хорошо, тогда я договорюсь о том, чтобы присоединиться к вам. Хочешь остановиться в 740? У тебя всё ещё есть там спальня.

– Это очень щедро с твоей стороны, но у меня есть свой лофт.

– Как только я улажу все свои дела, я позвоню тебе.

– Марсель, всё в порядке?

–Да, но есть вопрос, который нужно обсудить с глазу на глаз. Увидимся через пару недель, моя дорогая. Удачи.

– Спасибо.

Что ему нужно обсудить со мной? Внезапно я действительно встревожена. Это связано с Джулианом? Со здоровьем Марселя?

Как только я сажусь, заказываю джин с тоником и сразу же выпиваю его. Нет ничего лучше коктейля во время полёта. Я была умна, оплатив первый класс. Эндрю был бы недоволен мной. Белые кожаные сиденья просторны и удобны. Глядя в окно, я вижу, как ярко светит солнце, хотя сегодня совсем не солнечно. Я чувствую себя побитой. Словесный боксёрский матч, в котором я участвовала, стал моим разочарованием. И хотя соперник не сопротивлялся, я всё равно проиграла. Я просматриваю свой телефон; прежде чем выключить его, замечаю, что Эндрю так и не позвонил. Наклоняясь, чтобы выключить телефон, я роняю его на пол из своих дрожащих рук. Я поднимаю его, и в нескольких футах от моего телефона замечаю пару огромных черных кожаных ботинок от Hogan. Может ли быть такое возможным? Мои глаза медленно поднимаются, а затем расширяются.

Глава 32

– Джулиан? – я выпрямляюсь. Джин-тоник, должно быть, сильно ударил мне в голову, поскольку стоящий передо мной мужчина выглядит точно как Джулиан-чертовски-горячий-Кейн.

– Ну, здравствуй, – приветствует он меня. Не могу поверить, что даже в том состоянии, в котором я нахожусь, меня всё ещё возбуждает этот мужчина.

Да приди же ты в себя!

– Лина, с тобой всё в порядке? Ты выглядишь…

– Как? – заторможено спрашиваю я.

– Эм, словно не совсем в себе. Кажется, это моё место, – он садится всего в нескольких дюймах от меня.

– Похоже, что так, – отвечаю я, отпивая от своего второго джина-тоника. – Джулиан, какого чёрта? Что ты делаешь на этом рейсе? Ты преследуешь меня?

– Мои планы изменились. Завтра я должен быть в Нью-Йорке. У самолёта возникли некоторые проблемы, поэтому я решил лететь коммерческим рейсом. Я уже был в аэропорту, когда отец позвонил и сказал, что ты летишь тем же рейсом. Тогда Сесилия позвонила в авиакомпанию и попросила одну из стюардесс присмотреть за тобой. А также Сесилия оказалась достаточно умна, чтобы купить оставшиеся места в первом классе, – он делает паузу, прежде чем признать. – Кажется, это можно назвать небольшим преследованием с моей стороны, – Джулиан смеётся, и тьма, окутывающая меня всего несколько минут назад, исчезает. Его серо-голубые глаза пронзают меня, и клянусь, я чувствую себя школьницей.

Впервые влюбившейся школьницей.

– Ох уж эта прекрасная и умная Сесилия, – я глотаю свой джин-тоник, как воду, не заботясь о том, что мне может стать плохо. Проходит несколько минут тишины, пока я не останавливаю стюардессу. – Ещё один джин-тоник, пожалуйста.

– Что ты делаешь? Пожалуйста, помедленнее. Ты же не хочешь, чтобы тебе стало плохо в самолёте, – предостерегает он меня.

– Я уже большая девочка, Джулиан. Вообще-то, я даже старше т-бя, – да, я действительно мямлю. Массируя правый висок, я понимаю, что два джин-тоника уже ударили мне в голову. Моё тело чувствует себя напряжённым. Круговыми движениями я вращаю головой, надеясь, что это снимет хотя бы чуть-чуть напряжение.

Но ничего не выходит.

Поворачиваясь своим внушительным телом ко мне, обеспокоенное лицо Кейна всматривается в моё.

– Что произошло? Когда я вчера заходил к тебе, ты была зла. Прошу прощения за свою честность. Мне казалось, что если кто и способен принять правду, так это ты.

Я смотрю парню прямо в глаза, и мои следующие слова удивляют даже меня.

– Ты меня не знаешь... Больше…

– Позволю себе не согласиться, – указательным пальцем он слегка приподнимает мой подбородок. – Я знаю тебя лучше, чем человек, с которым ты делила свою жизнь в течение последнего десятилетия.

Усмехаясь, я с сарказмом бросаю ему в лицо.

– Говорит парень, который оставил меня, не попрощавшись.

Прочищая горло, Джулиан колеблется, а затем пододвигаться так близко к моему уху, что я чувствую его дыхание.

– Я знаю, что когда тебе грустно, ты пытаешься скрыть это за слабой улыбкой. А когда ASPCA [прим. пер. Американское общество по предотвращению жестокости к животным] показывает свою рекламу, твои глаза всегда на мокром месте. Ты постоянно ставишь нужды любого человека выше своих. День без игры на пианино буквально сводит тебя с ума. Кстати, почему у тебя дома не было пианино? Не отвечай. Ещё я знаю, что именно Cinema Paradiso [прим. пер. художественный фильм] сподвигнул тебя стать композитором. И я уверен, что эта сильная, страстная женщина внутри тебя умирает от желания вырваться наружу,–говорит он, пытаясь побороть улыбку.

О. Боже.

Он знает, что я мастурбировала на фантазии о нём?

Закусывая нижнюю губу, я не произношу ни слова, позволяя Джулиану продолжить.

– Твоя страсть включает в себя музыку. Я слышал всё, что ты когда-либо написала, и хотя все твои работы прекрасны, страсть всё ещё не проявилась в них.

Я выдыхаю.

– И ещё тебя возбуждает упоминание о кексах.

Мои глаза расширяются.

– Ах, – подмигивая, Джулиан продолжает. – И вот твои прекрасные изумрудные глаза загорелись. Приближается твой день рождения, а ты откажешься праздновать его, потому что боишься, будто это станет жестом неуважения к памяти твоих родителей. Я знаю, что ты любишь читать русскую литературу, потому что она напоминает тебе о твоём отце. Знаю, что ты предпочитаешь засыпать под Баха, особенно под его Прелюдию до мажор. Никто лучше меня не знает, что ты всегда была рядом со мной, когда я нуждался в этом, и…, – он останавливается, ненадолго закрывая глаза, – я буду упорно трудиться, чтобы вновь завоевать твоё доверие.

И, несмотря на то, что меня вполне удовлетворила честность Джулиана, я всё ещё молчу.

–Теперь мне нужно знать, почему сегодня ты не отвечала на мои звонки, сообщения и электронные письма, – в его голосе слышится беспокойство.