Чем грязнее я представляю секс с незнакомцем, тем более влажно становится между моих бедер. Я на самом деле мокрая. Я никогда не была так возбуждена. Не в состоянии молчать, нарушаю тишину шёпотом:

– О, да, да... пожалуйста... заставь меня кончить... пожалуйста.

Мои руки падают на матрас. Я хватаю простыни, потому что каждый толчок, который делает Эндрю – это член незнакомца двигающийся внутри меня, глубоко, жестко и неустанно. Повернув голову, я встречаю шею Эндрю. Запах детской присыпки удушает меня, и моя фантазия испаряется.

Нет! Нет! Нет!

С этим нужно покончить. Нечаянно слова слетают с губ:

– Вот оно. Я сейчас кончу, – хотя у меня никогда раньше не было оргазма с Эндрю. Никогда.

Поражаясь, мой любовник останавливает свои нежные толчки. Нарушая свою обычную тишину, он говорит:

– Лина, пожалуйста, умоляю тебя. Помолчи, пожалуйста. Я не могу сосредоточиться.

Да, он не может сосредоточиться.

Думаю, я люблю его. Точнее знаю, что люблю его. Но как долго такое может продолжаться? Я хочу делать разные вещи. Вновь закрывая глаза, я молю бога о возвращении незнакомца. Скоро все закончится. Мне нужна минута или две, чтобы сосредоточиться на его пронзительных светлых глазах. Он смотрит на меня, и весь образ темноволосого мужчины из кафе появляется снова. О Боже, да, он выглядит восхитительно. Бьюсь об заклад, у него рельефный пресс и линия Адониса, которая приведет меня к большому, толстому, соблазнительному члену. Я вдыхаю и задаюсь вопросом, как он будет пахнуть. Держу пари, он не пахнет детским порошком.

Войди в меня глубже.

Трахни меня жестко.

Займись со мной сумасшедшим сексом.

Удивительно, но Эндрю не замечает, что я руками ласкаю свою грудь под лифчиком. Фантазия о незнакомце заставляет меня задыхаться. Под этим бесстрастным мужчиной находится грязная женщина, которая жаждет пошлого секса.

– Лина, я уже близко. Ты кончила? – спрашивает Эндрю. Он останавливается на несколько секунд, прежде чем продолжить заниматься со мной нежным, сладким сексом.

Открыв глаза, я заглядываю в добрые глаза моего жениха и, как обычно, ЛГУ. Кусаю нижнюю губу, прежде чем кивнуть.

Мой десятиминутный мужчина напрягается, покачивая головой, когда испытывает оргазм. Я чувствую, как он вздыхает с облегчением, медленно опуская голову. Прикасаясь своим лбом к моему и бормочет:

– Спасибо за молчание. Мне трудно сосредоточиться, если я что-то слышу. Ты была великолепна.

Да, я была великолепна. Единственная форма контакта после нежного проникновения (да, так и было), кроме соприкосновения наших лбов – это простой поцелуй и «Я люблю тебя».

«Я люблю тебя, Эндрю. Я просто не люблю заниматься с тобой сексом», – мысленно кричу ему.

Не включая свет, жених встаёт с меня, надевает свой старый и такой надоевший мне халат, и идет в ванную. Мне надо выкинуть этот халат и купить ему новый. Прошло много лет с тех пор как мы занимались любовью в течение нескольких часов, прижимая друг к другу и наслаждаясь ощущениями. ГОДЫ. Это занятие превратилось в рутину с тех пор, как Эндрю установил график нашим занятиям любовью.

Я не присоединяюсь к нему в душе, решая подождать, пока он выйдет. Глядя на окрашенный потолок, я задаюсь вопросом: всегда ли будет так? Конечно, все так и останется. Эндрю никогда не захочет заниматься сексом иначе. Его зажатость никогда этого не позволит.

Я слышу скрип двери ванной, когда она открывается. Эндрю включает свет и направляется к комоду, чтобы надеть одну из своих светло-коричневых пижам. Их тоже следует выбросить. Я скрываю свое разочарование и уязвимость. Не глядя на него, я оборачиваю одеяло вокруг своего тела и, быстро поднимаясь с кровати, бросаюсь в ванную.

Открыв душевую дверь, я включаю воду. В ожидании тёплых потоков, чтобы согреться, я закрываю дверь ванной позади себя, не в состоянии больше сдержать слезы. Моё новое бельё осталось без внимания, новые духи не замечены. Моей киски едва коснулись. Я стою под душем минут пятнадцать, позволяя горячей воде бежать вниз по телу. Я натираю каждый дюйм, веря, что последние несколько минут моей жизни исчезнут из памяти. И ещё я чувствую себя виноватой за фантазию о другом мужчине, пока Эндрю занимался со мной любовью. Покинув душевую кабинку, я подхожу к двойной раковине и, стоя перед винтажным зеркалом, рассматриваю себя. Я неузнаваема в собственных глазах. Насквозь промокшая, задаюсь вопросом: должно ли быть все так?

Глава 6

Звон будильника пробуждает меня из глубокого сна. Нажимая кнопку «Позже», я переворачиваюсь и замечаю, что мой жених уже ушел на работу. Его сторона кровати едва тронута и пуста. Эндрю крепко спит, поэтому ночью почти не двигается. Словно ниндзя, он молча собирается, не издавая ни звука. Пока я сплю в кровати, он быстро целует меня в лоб, а затем шепчет:

«Хорошего дня. Люблю тебя», – и уходит на работу. Последние несколько лет Эндрю – любезный товарищ по комнате.

Сегодня утром я спала дольше обычного, но мне всё равно трудно встать с кровати. При этом я понимаю, что причина не в жёстком сексе, в котором даже не принимал участия вчера. Через широко открытое окно проходит океанский бриз. Тем не менее у него не получается зарядить энергией моё нетронутое тело. Встать и посмотреть на реальность – всегда самая трудная часть. Если бы только я имела возможность проснуться и очутиться в каком-нибудь другом месте.

Быть кем-то другим.

Ежедневно я напоминаю себе, что наше с Эндрю нынешнее состояние – это временно. Он в середине срока пребывания в своей должности, преподает в нескольких классах и пытается закончить книгу, начатую два года назад. Без сомнения Эндрю любит меня. Он всегда был рядом со мной. Помог мне пережить столько трагедий. Он никогда не просил меня ни о чем, кроме как о том, чтобы собрать вещи и переехать с ним в Лос-Анджелес. Это… все это… если смотреть на себя со стороны… это просто тяжелый этап. Мы пройдем его, потому что мы любим друг друга.

Чем бы сегодня заняться? Вчера поздно вечером, после того, как Эндрю заснул, я отправила режиссеру и Роджеру по электронной почте окончательный отчет по фильму, над которым работала несколько последних месяцев.

В Нью-Йорк на следующей неделе, но что меня здесь держит в данный момент?

Целый час я валяюсь на кровати, смотря новый эпизод сериала «Крах» по Netflix, когда звонит мой телефон. Никто не смеет отвлекать меня, пока я пускаю слюнки на самого горячего серийного убийцу на экране. Неизвестный номер вызывающего абонента продолжает всплывать, прерывая моё время препровождения с Полом Спектором. Черт возьми! Наконец-то, я отвечаю на звонок вялым: «Здравствуйте».

– Лина? Лина Джеймс? – на том конце провода мужчина с британским акцентом и самым сексуальным голосом, который я когда-либо слышала. Глубоким, хриплым, имеющим определенную тональность, которая мгновенно пробуждает меня.

Настороженно, я отвечаю: «Да, это Лина».

– Это Джулиан.

Я молчу.

– Лина, это Джулиан, – повторяет он.

– Джулиан? – мне нужна минута, чтобы понять, кто на другом конце телефона. – Джулиан Кейн?

– Да. Прошу прощения, если застал тебя врасплох. Как ты? – небрежно спрашивает он, словно все эти более десяти лет мы поддерживали друг с другом связь.

– Эм… Я в порядке, Джулиан, – я делаю паузу. – Это… так неожиданно.

– Сейчас неподходящее время? – интересуется он, возможно, растерявшись от моей удивлённой реакции.

– Ну…, – эм, на самом деле краем глаза я смотрю на Джейми Дорнана, задумавшись о том, чтобы поиграть с собой. Прошлой ночью я осталась неудовлетворенной. – Нет, совсем нет. Я просто удивлена. Прошло много лет. Я ничего не слышала о тебе…, – не могу закончить это предложение.

– Да, понимаю. Мне стыдно говорить о том, что уже прошло столько лет.

Четырнадцать лет, если быть точной. Он делает паузу.

– Я хочу пригласить тебя на частную вечеринку в честь моего отца. Он согласился праздновать лишь при одном условии – что ты присоединишься к нам. Знаю, довольно навязчиво звонить тебе спустя все эти годы, но папа скучает по тебе.

Я начинаю задыхаться, вспоминая о Кейнах. Опечаленная мыслью о них, говорю:

– Даже не знаю… Джулиан, это было так давно.

И хотя я скучаю по нему и Марселю, не могу избавиться от сомнений. Парень с той стороны провода оставил меня. Он покинул, не сказав ни слова.

– Лина, ему исполняется шестьдесят пять, и он не отмечал свой день рождения со времён мамы…, – говорит Джулиан с нотками меланхолии в голосе. – Прямо сейчас мне очень стыдно. Но я умоляю, присоединись к нам.

Закрыв глаза, я вспоминаю, насколько мы были близки. И образ того, как он дремлет рядом со мной. Сейчас же, мы незнакомцы.

– Я… Я не знаю. У меня не так много времени, чтобы договориться…

– От тебя ничего не требуется, кроме как присутствия. Будет небольшая встреча в эту субботу у него дома в Сан-Франциско. Понимаю, что создаю неудобства, приглашая в последнюю минуту.

Я вздыхаю, все еще не в состоянии ответить ему.

– Лина, – произносит Джулиан незнакомым тоном. Даже его голос чужд.

«Само собой, в последний раз, когда ты слышала его, он был тринадцатилетним мальчишкой».

– Знаю, должно быть, это странно слышать от меня.… Прости за беспокойство.

Внезапно я вспоминаю мальчика, который был моим лучшим другом. Мальчик, который терпеливо выслушивал мои подростковые драмы. Мальчик, который удивлял меня кексами каждый раз, когда я находилась в депрессии. Мальчик, который лежал вместе со мной на полу, когда я плакала из-за отца. Мальчик, который не ждал от меня чего-либо большего, чем моя компания.

Я скучала по нему. Все ещё скучаю.

– Джулиан… Я приду.

Я действительно слышу, как он с облегчением вздыхает на том конце телефона.

– Спасибо. Мы можем поехать вместе.

– Вместе? – запутавшись, переспрашиваю я.

– Да, в данный момент я в ЛА, поэтому если ты не против – мы можем поехать вместе. Это позволит наверстать нам упущенное спустя столько лет.

– Ты живешь в ЛА?

– Нет, я здесь по делам, и завтра уезжаю. Если ты решишь поехать со мной, мы можем полететь на самолете. Пожалуйста, позволь мне облегчить твою поездку.

– Ну, если только это не доставит тебе неудобств.

– Нисколько. Спасибо, Лина, – Джулиан останавливается. – Отец будет в восторге. Ты пригласишь кого-нибудь присоединиться к нам?

– Ты имеешь в виду Эндрю?

– Эндрю? Твоего школьного парня? – в его голосе нет удивления.

– Да, только он уже мой жених. Но я не думаю, что он сможет пойти.

Проходит еще одна минута молчания, и мне интересно, должна ли я всё-таки идти на вечеринку? Это странно. Мы общались так, будто жизнь заканчивается. Наши разговоры всегда были легкими. Четырнадцать лет, напоминаю я себе.

– Джулиан, ты все еще там? – он случайно не повесил трубку?

– Извини. Я заберу тебя в одиннадцать тридцать завтра утром, и мы сможем вылететь из аэропорта Санта-Моники. Если тебе что-нибудь нужно, пожалуйста, не стесняйся позвонить по этому номеру.

– Хорошо, – запинаюсь я, прежде чем спросить. – Мне любопытно. Как ты нашел мой номер и почему тебе не нужен мой адрес?

– Отец дал его мне.

– О, конечно.

– И Лина.

– Да?

– Я рад, что ты придешь, – говорит Джулиан, прежде чем закончить наш разговор.

Марсель и Элиза Кейн были лучшими друзьями моих родителей. Мой отец и Марсель встретились в школе-интернате, прежде чем вместе поступить в лондонскую школу экономики. Элиза познакомилась с моей мамой на показе в художественной галерее и быстро подружилась. Именно Кейны сосватали моих родителей.

Джулиан был креативным мальчиком. Часами он сидел в своей спальне, разбирая компьютеры и камеры, работая с моделирующим клеем. Если он не мастерил, то был ненасытным читателем, читал все, что мог.

Пока росли, мы были неразлучны. Выходные мы проводили, изучая город, играя в сокс в Шип Медоу в Центральном парке, ходили в кино на Анжелику, тусовались по музеям, посещали выставки, и просто развлекали друг друга. Несмотря на разницу в два с половиной года, между нами никогда не было неловкости. Мы разделили наши мечты, наши страхи, и наши глубочайшие секреты.

Я открываю верхний ящик тумбочки, ища небольшой конверт. Прошло много лет с тех пор, как я открыла его. Старая фотография приветствует меня.

На фотографии я с Джулианом за несколько недель до того, как нам разлучиться. Мы стоим бок о бок, обняв друг друга за талии. Я улыбаюсь, моё лицо направлено прямо в камеру. Его лицо озарено улыбкой, при этом он смотрит на меня. Он на дюйм выше, худой и хилый. Полицейская футболка, которую он носил, висит на его теле. Коротко бритые черные волосы делают мальчика более небрежным, чем очки в стиле Гарри Поттера. Брекеты, которые он носил, чтобы выпрямить зубы, только прибавляли красоты. Интересно, как он выглядит сейчас?