— Что-то аппетита нет, мамуля…

— А что говорят врачи? — спросил Буравин.

— Они не дают никаких гарантий. Но ты же помнишь, в прошлый раз они тоже ничего не обещали, а Лешка поправился. Хотя… Папа, это все равно очень страшно! Мы все сидим и ждем каких-то новостей и очень боимся, что однажды придем в больницу, а нам скажут, что Леша…

— Не надо думать о плохом, — остановил дочь Буравин.

— Я знаю, знаю. И постоянно гоню от себя эти мысли… Но все очень плохо…

— Надейся на лучшее, — сказала Таисия. — Я тебе уже говорила, что ты должна верить в лучшее! Откуда ты знаешь, может, именно твоя вера сыграет решающую роль. Так бывает. Леша может чувствовать твою любовь. И это придаст ему силы.

Катя удивленно посмотрела на мать, потому что она никогда такого не говорила.

— Да, конечно, — кивнула Катя маме.

— Будь сильной, дочка, — посоветовал Буравин. Катя встала из-за стола:

— Спасибо, было очень вкусно.

— Не за что, дорогая, — улыбнулась Таисия.

— Пойду переоденусь, соберу некоторые вещи…

— Ты в больницу?

— Да. Полина Константиновна там дежурит, и я тоже должна быть рядом. Мам, налей, пожалуйста, кофе в термос. Для Полины. Как я рада, что вы у меня снова вместе! Мы опять семья…

Когда Катя вышла, Таисия поблагодарила Буравина:

— Молодец, что не сказал Кате правду. Спасибо.

— Тася, объясни мне, зачем это вранье?!

— Кате сейчас и так тяжело, не нужно ее лишний раз травмировать! — объяснила Таисия.

— Не думаю, что известие о том, что мы разошлись, будет для нее неожиданностью.

— Да как ты не понимаешь! Пусть думает, что у нас все хорошо, в трудные минуты семья всегда должна быть поддержкой!

— Вот именно — семья, — уточнил Буравин. — А у нас ее нет.

Для тебя — нет, а для Кати — есть! — шепотом сказала Таисия. — Пусть она думает, что у нее есть тыл, ты же видел, как она обрадовалась, когда увидела, что мы вместе! Она так тебя ждала, так хотела, чтобы ты вернулся…

— Нельзя ее обманывать. Все равно долго этот обман не продержится.

— Все зависит от тебя.

— Вот именно! А я не смогу постоянно делать вид, что у нас с тобой все хорошо!

— Значит, ты хочешь сказать Кате правду? — заволновалась Таисия.

— Да, я все ей расскажу.

— Да кому сейчас нужна твоя правда? Кому она принесет пользу, счастье? Мало у твоей дочери сейчас проблем и страданий, ты хочешь ее еще и этим «добить»?

— Хорошо, — неохотно согласился Буравин. — Я не буду сейчас ничего говорить.

— И на том спасибо. Только не нужно сидеть с таким видом, будто делаешь мне одолжение! Это прежде всего ради Кати.

— Я готова, — вошла в кухню Катя. — Вроде все необходимое собрала. Халат, тапочки… Ты сделала кофе?

— Вот, держи. — Таисия протянула ей термос.

— Спасибо. Все, я пошла. Полина там одна, ей нужна поддержка.

— Подожди. Я пойду с тобой, — предложил Буравин.

— Конечно, идите, — через силу улыбнулась Таисия. Завтрак закончился. Нельзя сказать, что он задался.

Таисия ждала большего.

* * *

Маша никак не могла уснуть, несмотря на усталость. Она ворочалась, прислушиваясь к отдаленным голосам Зинаиды и Сан Саныча. Вдруг ей показалось, что она слышит далекий Алешин голос: «Марметиль…» Маша тут же откинула одеяло и села на кровати. Прислушалась. Но голос не повторился.

— Показалось… — прошептала Маша.

— Вот несчастье-то, какая-то черная полоса в жизни парня настала: в аварию попал, еле-еле от инвалидности ушел, а тут его похитили, да еще и со стены сбросили! — причитала Зинаида.

— Еще, говорят, неизвестно, останется он жив или нет, — сообщил Сан Саныч.

— А как Маша про это узнает, что с ней будет, представляешь?

— Да уж… А что поделать?

— Знаешь что, давай Маше об этом ничего не говорить! — решила Зинаида. — Ни к чему её лишний раз расстраивать.

— Да как же? Она же Лешке помогает всегда, вдруг и сейчас поможет?

— Может, и поможет, только ты ж ее сам сегодня видел — смотреть больно, истаяла вся от своей работы. А тут еще Леша этот. Нет, я против него ничего не имею, но Машеньку мне жалко.

— А мне не жалко? — вздохнул Сан Саныч. — Так она все равно узнает — шила в мешке не утаишь!

— Ну и узнает — хоть не сейчас. Пусть в себя немножко придет, отдохнет. Обещай, что ничего ей не скажешь! — попросила Зинаида Сан Саныча.

— Ну хорошо, не скажу…

Однако когда они говорили эти слова, Маша тихонько вошла в кухню.

— И что же именно вы не хотите мне говорить? — спросила она. — Что я не должна знать? О чем вы говорили? Что-то случилось?

— Нет, ничего, все нормально, — кашлянул смущенно Сан Саныч.

— Но вы что-то обсуждали? — настаивала Маша.

— Мы просто переживаем за тебя, — объяснила Зинаида.

— За меня? И что же вызвало ваше беспокойство?

Обсуждали, что ты стала зарабатывать много денег. Ты сильно устаешь. Но мы не хотели, чтобы ты это услышала. Все-таки тебе твоя работа нравится, ты деньги зарабатываешь, а наше мнение может показаться тебе обидным. Мы, конечно, за тебя рады, но ты слишком выкладываешься на работе, так нельзя, — Зинаида выворачивалась как могла.

— Я по-другому не умею. Ты же знаешь, бабуль. И потом, у нас первый раз в доме появились нормальные деньги! Я хочу, чтобы ты наконец-то пожила в нормальных условиях. Я это делаю для тебя, а не для себя. Так что совершенно зря вы волновались! Мне очень нравится, что я могу помогать людям, делать их хоть чуть-чуть счастливее, радостнее.

— Вообще-то я очень рада, что ты стала общаться с Риммой. Я считаю, это идет тебе на пользу! Ты стала так хорошо выглядеть, приоделась. Только силы свои береги, — попросила Зинаида.

— Это сложно. Я не умею работать вполсилы, — улыбнулась Маша. — Не волнуйся, бабуля. Со мной все в порядке!

За окном послышался настойчивый гудок машины.

— Ой, — сказала Маша, — это за мной.

— За тобой?

— Ну да! Личная машина с шофером. Кирилл Леонидович прислал. Это пациент, которого я лечу.

— Это что же… Тот самый Кирилл Леонидович? — ахнула Зинаида.

— Тот самый! Ладно, я побежала, мне пора. Пока.

Зинаида подошла к окну, посмотрела, как шофер галантно открыл перед Машей дверцу машины, и сказала:

— Кирилл Леонидович… Надо же! Хорошо, что Маша наконец ушла от этих Самойловых! Избавилась от этой семейки!.

— Зина, перестань уже наконец наговаривать на эту семью, семья нормальная, — стал заступаться за Самойловых Сан Саныч. — Что ты к ним прицепилась? Они приличные люди, я их давно и хорошо знаю.

— Не сердись, Саныч. Но сам посуди: стоило Маше от них уйти, как все у нее стало налаживаться!

— Не думаю, что это прям уж так связано, — засомневался Сан Саныч.

— Конечно, связано! Из нее эта семейка соки пила, унижала, обижала. Да что там говорить, им было очень удобно, что есть такая девочка Маша, которая никогда не откажет, всегда поможет, а отдачи от них Маше — никакой! Разве это нормально? А посмотри, какая Машка стала! Такая симпатичная, деньги зарабатывает, машины за ней присылают — значит, уважают.

— Не знаю, не знаю, мне лично это все не нравится, — пробурчал Сан Саныч.

— Почему? — удивилась Зинаида.

— Потому что не к добру эти перемены, Зина. Печенкой чую.

Беседа была завершена, но каждый остался при своем мнении.

* * *

Ирина вызвала «скорую помощь», понимая всю бесполезность этого звонка, но зная, что надо все сделать по правилам. Она плакала навзрыд, бригада «скорой» отпаивала ее валерьянкой. Тело Якова накрыли покрывалом.

— Как это случилось? — спросил врач.

— У него, оказывается, закончилось лекарство. Боже… Такая нелепая смерть! Ему стало плохо, я бросилась искать его лекарство, насилу нашла — а пузырек пустой. Потом хотела побежать в аптеку — смотрю, а он уже затих. Проверила — пульса нет! Я сразу вас вызвала… Яшенька… Боже, какое горе, — Ирина снова заплакала, довольно искренне.

— Примите наши соболезнования. Нам очень жаль.

Тело Якова унесли из квартиры. Когда дверь закрылась, Ирина перестала плакать, умылась холодной водой и привела себя в порядок. Она подошла к зеркалу и посмотрела на себя, как на другого человека. Этот человек победил в неравной борьбе.

— Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся… — сказала она своему отражению.

Полина сидела в неопределенном ожидании в коридоре больницы и крутила в руках шар, который ей вручила медсестра. Алешин, как ей сказали, шар. Она долго его вертела, и вдруг шар раскрылся, из него посыпались необычные украшения. Полина даже оторопела, она не сразу поняла, что произошло. Пожалуй, впервые эти украшения оказались в руках специалиста. Она стала рассматривать их с удивлением и восхищением. За этим занятием ее и застал врач, вышедший из палаты.

— Я могу вас обрадовать, — сказал он. — Состояние стабилизировалось. Неизвестно, правда, надолго ли…

— Можно к нему? Я вас очень прошу! — Полина поспешно спрятала украшения обратно в шар и встала.

— Хорошо, — согласился врач. — Только ненадолго. В палате было необычно тихо, Алеша лежал, не подавая признаков жизни.

— Леша… в коме? — спросила Полина.

— Нет. Он просто спит.

— Но… он приходил в сознание?

— Нет.

— Тогда как ему могло стать лучше?

— Ему не стало лучше.

— Но вы же сказали…

— Что его положение стабилизировалось. Это значит, что пока ему не будет хуже. И это тоже хорошо.

— Он… выживет? — спросила Полина.

— Будем надеяться. Но на один шаг от пропасти он уже отошел.

Полина вышла в коридор, снова села на стул и стала ждать, когда она снова сможет быть со своим сыном. Пришли Буравин с Катей.

— Ну что? Как Леша? — почему-то шепотом спросила Катя.

— Мне позволили его увидеть, но… быть с ним постоянно и дежурить в палате нельзя.

— Я останусь здесь, подежурю. Вот, выпейте, — Катя предложила Полине кофе.

— Спасибо. — Полина машинально выпила.

— Вы очень устали, Полина Константиновна. Вам надо отдохнуть.

— Нет, нет… Я отсюда никуда не уеду… — отказалась Полина.

— Полина, Катя права, — поддержал Буравин дочь. — Ты нужна Леше сильная, отдохнувшая. Когда он придет в себя, он должен увидеть тебя уверенную, спокойную.

— Конечно! Если будут какие-то новости, я вам тут же сообщу! — пообещала Катя.

Полина сдалась:

— Может, вы и правы…

— Я на машине. Куда тебя отвезти? — спросил Буравин.

— На работу, — попросила Полина.

Только когда они сели в машину, у них появилась возможность спокойно поговорить.

— Теперь ты веришь, что я ни при чем? Что я не замешан в похищении Леши? — спросил Буравин, потому что для него это было очень важно.

— Я всегда тебе верила, — просто ответила Полина.

— Однако у тебя были сомнения, когда ты пришла ко мне в тюрьму, — напомнил Буравин.

— У меня был такой сумбур в голове, я ничего не понимала… Мне было очень тяжело, Витя.

— Я знаю. Но хочу, чтобы знала и ты: я бы никогда не причинил тебе боль! Никогда! Или ты подумала, что из-за денег я могу сделать тебя несчастной? Да я готов отказаться от всех сокровищ на свете, лишь бы ты не страдала!

— Спасибо тебе… — выдохнула Полина.

Они добрались до Полининой работы и уже в ее маленькой комнатке продолжили разговор.

— Как все переплетено в нашей жизни: такая страшная трагедия с Лешей, и при этом, как ни странно, я на пороге крупного археологического открытия, — неожиданно для Буравина сообщила Полина.

— Правда? Расскажи.

— Тебе это интересно?

— Мне интересно все, что связано с тобой, а значит, и твоя работа тоже!

— Только дай слово, что ты меня не засмеешь, — попросила Полина.

— Ну что ты, конечно, нет!

— Мне и самой до сих пор не верится, что это может быть правдой.

— Хватит меня интриговать, рассказывай!

— Понимаешь, к Леше странным образом попали старинные украшения атлантов… — начала Полина.

— Кого? Атлантов? — недоверчиво переспросил Буравин.

— Я же просила, не удивляйся, дослушай. Именно атлантов. Это доказывает все мои предположения… Вот; смотри! — Полина показала шар, открыла его и вынула украшения. — Существует версия, что знак Нептуна был на гербе Атлантиды, поскольку она была под покровительством Нептуна. Вполне может быть, что часть спасшихся от катастрофы атлантов приплывала к нашим берегам, и эти украшения подтверждают эту версию. Так что эти украшения могли принадлежать атлантам! Как ты думаешь, я не ошиблась?

— Конечно нет! Ты права, и я тобой горжусь! Ты умница!

— Надо же, ты не стал надо мной смеяться… Многие не верят.

— Только не я!

— Спасибо. Как я рада, что ты рядом в такую минуту! Спасибо, что ты приехал в больницу! Ты мне был так нужен, мне было так одиноко и страшно!