— Можешь не спешить. Расслабься как следует. Тебе это надо.

— Спасибо. Да, еще одно. Сейчас у меня один постоялец, в четвертом. Если кто приедет, зарегистрируй в книге и обязательно возьми аванс. И еще, если позвонит Реджи, запиши, что он скажет. Ну, целую тебя, Бек. До встречи.

— Отдыхай, малышка, ни о чем не тревожься. Я справлюсь с твоим хозяйством.

Габриелла повесила трубку и мысленно поблагодарила Бога за такую подругу. Что бы она делала без Бекки тогда, три года назад? Да и теперь, когда душа обливается кровью, а тоска хватает за горло и душит…

Погибла бы, призналась она самой себе и начала убирать рабочее место: медленно сложила бумаги, разобрала заполненные формы, накрыла чехлом пишущую машинку. Оглянулась — все в полном порядке. Ну вот, теперь можно идти. Вздохнула, взяла ключи, подкинула их на ладони, решая, куда бы податься.

Хотя по-настоящему думать тут не о чем. Конечно же в «Три подковы». Темный, но уютный ресторан на сорок посадочных мест, славящийся не только отличным пивом, но и великолепной едой. И, что немаловажно, своими ценами. В «Три подковы» народ съезжался со всей округи, некоторые даже да сорок, а то и за пятьдесят миль. Владелец — тридцатипятилетний Джек Мортон — поселился в Хоупе и купил полуразвалившийся кабачок на грани банкротства пять лет назад, когда по ему одному известной причине покинул Нью-Йорк и высокооплачиваемую работу шеф-повара одного из модных французских ресторанов. Но здесь его специальностью стала мексиканская кухня, и он вскоре приобрел широчайшую известность своими энчиладами, тако и тамале, превосходной обжигающей сальсой и исключительными, просто тающими во рту бобами.

И еще он, безусловно, привлекал своей таинственностью. Джек никогда и никому не рассказывал, что заставило его покинуть «столицу мира», отказаться от всех благ цивилизации и похоронить себя в этой, по большому счету, глуши. Одни спорили, даже делали ставки, что причиной тому была несчастная любовь, но достоверно ничто не знали. Другие же утверждали, что он был вовлечен в процесс над одним из членов мафии, давал показания и здесь жил «под крышей» ФБР, скрываясь от мести главарей. Впрочем, таких было немного и над ними посмеивались. Большинство же придерживалось мнения, что Джек просто слегка тронулся от бешеного ритма нью-йоркской жизни и переехал сюда по совету своего психоаналитика.

Постепенно ставки росли, а с ними и призовой фонд тому, кто наконец-то сумеет проникнуть в тайну, и сейчас, по прошествии нескольких лет, он составлял уже около полутора тысяч долларов.

Габриелла печально улыбнулась. Люди почему-то всегда склонны искать романтическую сторону в любом самом прозаическом поступке. Лично она полагала, что Джек неудачно играл или на бирже, или на скачках, не смог расплатиться с долгами и вынужден был продать квартиру и все, что у него было, и уехать туда, где мог более или менее комфортно существовать на оставшиеся в его распоряжении средства, которых в Нью-Йорке не хватило бы и на неделю.

Но, так или иначе, а Джек Мортон преуспел в своем начинании и теперь был уважаемым и неотъемлемым членом общества.

И, кроме всего прочего, Джек разрешал немногим избранным, к числу которых относилась и она, пользоваться его роскошным инструментом, превосходным концертным фортепиано…

Дома у нее была гитара, причем неплохая, и Габриелла с удовольствием играла, но фортепиано было ее истинной страстью. Страстью, которую она никогда не могла удовлетворить. Потому что не имела денег…

А сегодня ей было просто необходимо коснуться кончиками пальцев белых и черных клавиш и излить свою тоску и муку…

Итак, к Джеку, в «Три подковы».

4

Хэнк провел день, колеся по округе, объезжая отмеченные на карте фермы и разговаривая с владельцами, предлагая свои услуги в чем угодно и за любые деньги. В последнем месте ему повезло, хотя стоило ли считать это везением? Противный и злобный человечишка лет пятидесяти с небольшим, с лицом, напоминающим сушеную грушу, кинул на него оценивающий взгляд, потом процедил сквозь зубы:

— Ладно. Видишь сарай? В нем цементные блоки. На фундамент. Пошли за мной. — Он провел Хэнка за дом, мимо курятника, и указал на кучу навоза. — Перевезешь это вон под тот навес, а тут потом выроешь котлован. Двенадцать на пятнадцать футов. В глубину — три. Грунт легкий, так что не перетрудишься. Заложишь теми блоками. Работать надо быстро, пока мороз не ударил. Все инструменты или вон там, под навесом, или в пристройке. Платить буду три доллара в час. Расчет по окончании каждого дня. Но смотри, парень, без перекуров.

— Три доллара? — поразился Хэнк. — За такую-то работу? Да минимум уже…

— Эй, ты чего, митинг открыть собираешься? Мне всякие комми тут на фиг не нужны. Хочешь — работай, нет — проваливай. Чтоб и духу твоего не было. Давай-давай, топай отсюда.

— Нет-нет, — поспешно ответил бывший спасатель. — Идет. Я согласен.

— Договорились. Приступаешь завтра, в восемь утра.

С этими словами Дуг Бреннан смачно сплюнул себе под ноги и не оборачиваясь ушел в дом.

Хэнк посмотрел ему вслед и вернулся к машине, не вполне уверенный, как реагировать на своего нового работодателя: то ли плюнуть в свою очередь, то ли не обращать внимания и заниматься делом.

Гордость, естественно, подсказывала первый вариант, но благоразумие стояло за второй.

И Хэнк решил прислушаться к голосу разума. К тому же едва ли этот противный Бреннан будет надоедать ему своим присутствием. Ну, подумаешь, увидятся раз в день. Ну, получит он от него свои тридцать долларов. Неприятно? Да, пожалуй… Но не смертельно. А эти деньги ему не помешают. Пойдут на ремонт машины и на еду. Да и в конце концов, сказал он себе, бросить могу в любой момент.

Придя к этому выводу, Хэнк почувствовал, что заслуживает небольшой передышки. Да и поесть не мешало бы. Он завел мотор и вернулся в близлежащий городок, тот самый, где утром завтракал, и был тут же остановлен местным шерифом.

— Ваши документы, сэр, — вежливо, но весьма прохладно произнес верзила в форме, ростом чуть меньше семи футов.

Хэнк достал права и протянул их ему с приветливой улыбкой.

— Вы проездом или остановились у нас где? — все с тем же холодком поинтересовался шериф, не отдавая прав.

Остановился. В мотеле тут неподалеку. Не знаю даже, как называется… У меня машина сломалась вчера вечером на Двести двадцать восьмом шоссе, я пешком несколько миль топал, пока не заметил тот мотель.

— А, у Габби. — Голос местного стража порядка заметно потеплел.

— Д-да, наверное, — пробормотал Хэнк. Он понятия не имел, как зовут ту женщину, но спорить не собирался. — Мисс Маскадо любезно взяла на себя заботу о ремонте моей машины. Она с кем-то договорилась, так что придется мне тут у вас недолго поболтаться.

— Ясно.

— А поэтому, не посоветуете ли, где можно прилично поесть и вечер провести? — Он изо всех сил старался завоевать благосклонность шерифа, инстинктивно ощущая, что с таким ссориться не стоит. Просто на всякий случай.

— Поесть? Есть тут у нас несколько заведений. Например, неплохой ресторан вон там впереди, через квартал…

— А, знаю, я там завтракал сегодня утром.

— Угу. Еще бар «У Гарри». Там в основном тихо, почти одни местные собираются, кроме дней, когда парням из соседнего городка приходит в голову поразвлечься. Тогда, конечно, без драки не обходится, — почти мечтательно произнес шериф.

Ясно, что дел ему в Хоупе не хватает и бедняга буквально изнывает от тоски.

— Гм… — Хэнк наморщил нос и потер переносицу. — Скучновато, однако, получается…

Шериф, казалось, был уязвлен таким отзывом.

— Вот уж нет. Есть и у нас, где отдохнуть по высшему разряду. Пивной ресторан «Три подковы». Отменное место. Еда отличная — мексиканская кухня. Джек свое дело знает, и музыка почти всегда бывает.

— Звучит заманчиво, — согласился гость. — А где это?

Шериф объяснил, отдал права и вернулся к своим немногочисленным обязанностям, в число которых входил и звонок в указанный незнакомцем мотель. Парень вроде бы сказал правду, но проверить-то никогда не мешает… Спокойствие городка превыше всего. Так было и будет, пока он, Сэм Доуэлл, остается шерифом.

А Сандерс, недолго раздумывая, последовал данным ему указаниям и через несколько минут подъехал к длинному одноэтажному зданию, над входом в которое горели три огромные неоновые подковы. На парковочной площадке, несмотря на довольно-таки ранний час, стояло уже около десятка машин. Неплохой сбор, по крайней мере, по провинциальным масштабам. Похоже, заведение-то и впрямь популярное.

Выключив мотор, молодой бывший спасатель, а с завтрашнего дня — чернорабочий, землекоп, грузчик и еще бог знает кто, вылез из теплой кабины и с удовольствием вдохнул свежего, почти морозного воздуха. Легко наслаждаться такой погодой, когда на тебе теплая куртка!

Он захлопнул дверцу и вошел внутрь. За столиками там и сям сидели посетители, у стойки бара стояли несколько мужчин. В зале царил приятный полумрак, звучала негромкая музыка. Но главной достопримечательностью был, безусловно, аромат… Сногсшибательный, головокружительный аромат мяса с примесью чего-то пряного, острого, щекочущего как ноздри, так и воображение.

И Хэнк внезапно понял, что голоден. Не просто голоден, а буквально умирает. И готов не то что деньги, а душу отдать за порцию того, что источает этот умопомрачительный запах.

Сев за ближайший столик, он поднял руку, привлекая внимание официантки, и принялся нетерпеливо ждать.

Но когда та наконец подошла, Хэнк чуть было не позабыл и о голоде, и обо всем остальном. Перед ним стояла длинноногая девица в короткой юбке и обтягивающем джемпере, не скрывающем, а подчеркивающем ее пышную грудь.

— Что будем заказывать? — игр и во-кокетливым тоном спросила она, естественно тут же заметив произведенный ею эффект.

Впрочем, и замечать-то особенно было нечего. Потому что за шесть лет, что Джуди работала официанткой в самых разных заведениях, она привыкла, что все мужчины реагируют на нее одинаково — так же, как и этот симпатичный парень.

Хэнк тяжело сглотнул, с трудом оторвал взгляд от притягательной груди и перевел его на лицо стоящей перед ним женщины. Но смотреть в зеленые кошачьи глаза, словно подернутые дымкой чувственности, было еще труднее, и он поспешно отвел свои.

— Я… гм… принесите мне… — Он ощутил, как его тело отозвалось на немой зов этой великолепной самки, и утратил способность и мыслить, и говорить…

— Да-да, что именно вы желаете? — Призывные нотки в голосе официантки стали слышнее.

«Тебя!» — чуть не выкрикнул Сандерс, но вслух с трудом выдавил:

— Что вы можете порекомендовать?

— Сегодня прекрасные тамале и, конечно, кочинита…

— Кочинита? — машинально повторил Хэнк. Он слышал это название впервые, и оно привлекло его внимание.

— Кочинита — свинина, запеченная в банановых листьях со специями, — пояснила Джуди. — Вы, судя по всему, не знаток мексиканской кухни.

— Нет.

— Тогда я подам вам то, что считаю лучшим, а вы скажете потом, что думаете о моем выборе. Идет?

Хэнк молча кивнул, потому что если бы открыл рот, то сказал бы, что лучшее блюдо в этом заведении — она и только она.

Джуди повернулась и удалилась в сторону кухни, позволив Хэнку любоваться ее длинными стройными ногами и маняще покачивающимися бедрами.

И только когда возбуждающее видение скрылось за дверями, он с трудом перевел дух. Черт побери, вот это женщина! Да за одну ночь в постели с такой не жаль отдать пару лет жизни!

Еда вскоре прибыла. Но Джуди, после того как расставила на столе блюда и две бутылки легкого мексиканского пива, не осталась поболтать и пококетничать, как он ожидал, а, к величаишему его разочарованию, тут же отошла и занялась другими посетителями. Хэнк, не отрываясь, следил за каждым ее движением. Это был настоящий праздник для глаз, но одним созерцанием утолить взыгравшее желание невозможно.

Впрочем, у его организма были и другие, не менее здоровые требования, и скоро Хэнк невольно обратил часть своего внимания на стоящую перед ним снедь. Первый же положенный в рот кусок опалил нёбо и вызвал слезы на глазах, но второй уже показался восхитительно вкусным, а отказаться от третьего было так просто невозможно. Как бы ни называлось это произведение кулинарного искусства и как бы ни обжигало, Сандерс отдал ему должное, не оставив ни крошки. Рот его пылал так же, как и душа, и он поспешно начал заливать пламя холодным пивом, но лишь разжег его еще больше.

Он попытался снова призвать Джуди, попросить принести еще пива, но ее нигде не было видно. Подойдя к стойке и взяв еще две бутылки, Хэнк вернулся за столик и сидел, неторопливо потягивая ледяную ароматную жидкость, и думал… О Джуди, о Стефании, обо всех остальных встреченных им за короткую жизнь женщинах, даривших его своим вниманием и милостями. Чего бы только он сейчас ни отдал, чтобы насладиться хотя бы часом в жарких объятиях страстной Стефи… Но, увы, до этого еще очень и очень далеко…