— Джорджи, дорогая! Вы даже представить себе не можете, как вы осчастливили меня своим появлением! Надеюсь, вы пришли, чтобы назначить день свадьбы?

— О нет, Робин, я пришла совсем не для этого, — ответила Джорджи, виновато глядя на него. — Мне очень жаль, но я не могу стать вашей женой.

— Но почему, любимая? Мне казалось, вы уже дали мне положительный ответ, когда я целовал вас… Или я внушаю вам отвращение? Наверное, я слишком много себе позволил…

— Что вы, Робин, напротив, мне это понравилось. Я наслаждалась вашим поцелуем, наверное, не меньше, чем вы… Конечно, я не должна говорить вам об этом.

— Джорджи, Джорджи! — Роберт рассмеялся и, наклонив голову, прижался лбом к ее лбу. — Я так счастлив слышать это от вас! Только я не понимаю, почему вы не можете выйти за меня замуж?

Джорджи отстранилась и нервно втянула в себя воздух.

— Все дело в том, что я… — Она на мгновение умолкла, потом выпалила на одном дыхании: — Я вышла замуж за другого, Робин.

— Вышли замуж? Не может быть! Наверное, вы шутите, Джорджи.

— Я не шучу, Робин. Пожалуйста, не обижайтесь на меня. Я очень дорожу дружбой с вами и, быть может, даже смогла бы полюбить вас, если бы мы поженились. Но ведь вы все еще любите Энн…

— Нет, нет, вы ошибаетесь. Я уже давно поставил на этом точку, тем более что Энн больше нет до меня никакого дела. — Роберт снова приблизился к ней и, взяв ее руку в свои, посмотрел на нее долгим нежным взглядом. — О, Джорджи, мы с вами были бы счастливы вместе, я в этом совершенно уверен. Мы очень подходим друг другу.

— Быть может… То есть я хотела сказать: нет. В любом случае теперь уже слишком поздно говорить об этом. — Заметив, что его глаза повлажнели, она подняла руку и ласково коснулась его щеки. — Мне очень жаль, Робин.

Взгляд Робина остановился на ее губах.

— Любимая, — прошептал он, склоняясь над ней.

— Нет, нет, Робин, вы не должны меня целовать. — Джорджи резко оттолкнула его, словно внезапно опомнившись. — Ведь я теперь замужем.

— Я вам не верю,

Роберт нервным движением отбросил со лба прядь волос и прошелся по комнате.

— Но это правда, Робин. К сожалению, это правда. Я вышла замуж вчера.

Ее голос прозвучал очень серьезно. Роберт остановился как вкопанный посреди гостиной. Его недоверие сменилось отчаянием. Джорджи не лгала, она действительно связала свою жизнь с другим.

— Кто этот мужчина? — спросил он едва слышно.

— Гас… Я хотела сказать: виконт Седжемур.

— Что?! Вы вышли замуж за Седжемура? — Едва оправившись от потрясения, Роберт шагнул к ней и, схватив за руку, потащил к двери. — Уходите. Сейчас же уходите отсюда.

— Но почему, Робин? Вы на меня в обиде? — наивно осведомилась Джорджи.

— Мне сейчас не до обид, Джорджи. Вы должны немедленно уйти. Неужели вы не понимаете, чем это может закончиться, если Седжемур узнает, что вы были у меня?

Он взял ее шляпку и перчатки, которые она положила на стул, и протянул ей. Джорджи недоуменно взглянула на него.

— Но ведь я пришла к вам лишь для того, чтобы объяснить…

— Я знаю, Джорджи, но Седжемур может этого не понять. Вы поступили безрассудно, появившись здесь сегодня. Седжемур вполне способен вызвать меня на дуэль, если прослышит, что я встречался с вами. Помните, как он набросился на меня позавчера? А ведь тогда вы еще не были его женой и даже не были помолвлены с ним, насколько мне известно.

— О Боже! Вы правы, Робин, он ведь убьет вас, если только узнает… Я не подумала об этом, когда шла сюда.

Роберт сделал слабую попытку улыбнуться.

— Все равно я благодарен вам за то, что вы вспомнили обо мне. И, кстати, я вовсе не уверен, что меня ожидает смерть, если мне придется драться с вашим мужем на дуэли. Вполне возможно, что эта участь постигнет его, и тогда вы станете вдовой. В прошлый раз он застал меня врасплох, но это еще ничего не значит. Уверяю вас, я прекрасно владею шпагой, и силы мне тоже не занимать. Но что будет, если я убью вашего мужа, Джорджи? Не думаю, что вы будете мне за это благодарны.

— Нет, конечно же, нет. — Джорджи поспешно надела шляпку и почти бегом бросилась через холл к входной двери. — О Боже, Робин, как же я глупа! Ведь я никогда себе не прощу, если кто-то из вас погибнет по моей вине…

Дверь захлопнулась за ней, прежде чем Роберт успел что-либо ответить. Он горестно вздохнул и покачал головой. Как могла такая живая, остроумная девушка, как Джорджи, не понимать самых элементарных вещей? Или она не знала, как ревнив ее муж? Роберт всей душой надеялся, что Седжемур не узнает об этом визите, иначе быть беде.


Выйдя на улицу, Джорджи торопливым шагом направилась в сторону Брук-стрит. Улица была пустынна, и никто не видел, как она вышла из дома самого известного обольстителя во всем Лондоне, так по крайней мере ей показалось. Она не заметила Нормана Мэйхью, который стоял на противоположном тротуаре, устремив на нее подозрительный взгляд.


Седж пообедал в клубе, после чего отправился в контору Ливермора, адвоката, ведающего его делами, чтобы составить брачный контракт. Он перевел на имя Джорджи такую щедрую сумму денег, что даже адвокат был ошеломлен и попытался отговорить его. Но Седж был непреклонен: человек с его капиталом и положением в обществе обязан проявлять щедрость по отношению к своей жене.

Возвращаясь домой, он, к своему собственному удивлению, с нежностью думал о Джорджи и укорял себя за то, что был слишком резок с ней утром. Он даже подумывал, не попросить ли у нее прощения. Оказывается, он уже успел соскучиться по Джорджи, и теперь ему не терпелось увидеть ее.

У него сразу же упало настроение, когда дворецкий сообщил ему, что миледи вышла. Боль в ноге снова давала о себе знать. Поднявшись к себе, Седж снял сюртук и рубашку, избавился от ботинок и со стоном растянулся на кровати.

Устремив взгляд в потолок, он размышлял, как ему следует вести себя с Джорджи в том, что касалось интимных отношений. Прошлой ночью он не пошел к ней, и не только из-за ноги. Он боялся, что она еще не готова к интимной близости — вполне возможно, она даже не знала, что происходит между мужчиной и женщиной в постели. Ведь она была совсем еще ребенком… «Не таким уж ребенком, — напомнил себе Седж, — ей уже исполнился двадцать один год».

Он должен сделать ее своей, и как можно скорее. При одной только мысли об этом Седж почувствовал, как кровь забурлила в венах.

13

Джорджи пришла домой в очень взволнованном состоянии. Теперь она понимала, что ее визит к лорду Роберту был самым настоящим безрассудством, и ругала себя за то, что поддалась импульсивному порыву, не подумав о последствиях.

Узнав, что виконт уже вернулся и поднялся к себе в спальню, она почти бегом бросилась вверх по лестнице. Ей не терпелось взглянуть на него, чтобы убедиться в том, что она поступила правильно, став женой этого человека.

Когда она вошла в комнату, Седж умывался, склонившись над фарфоровым тазом на резном деревянном столике в углу. Он был босиком и без рубашки — на нем не было ничего, кроме брюк.

— О! — воскликнула Джорджи при виде его голой спины.

Седж обернулся на звук ее голоса. Выпрямившись, он взял полотенце и вытер мокрое лицо и грудь.

— Чем я обязан радости видеть вас здесь, мэм? — с наигранным равнодушием осведомился он, стараясь скрыть смущение.

— О, Гас, не разговаривайте со мной в таком холодном тоне! — Джорджи была немного обижена. — В конце концов, я ваша жена, или вы уже забыли об этом?

— Конечно, вы моя жена, разве я это отрицаю? И, будучи моей женой, вы обязаны повиноваться мне во всем…

— Опять вы за свое! Вы все еще сердиты на меня за то, что я отказалась ехать в Глочестершир, не так ли?

— Вы очень догадливы, мэм, — проговорил Седж с саркастической улыбкой. — Однако желания вашего мужа, насколько я понял, ровно ничего для вас не значат.

— Вы ошибаетесь, Гас, я вовсе не так эгоистична, как вы думаете. И ваши желания имеют для меня огромное значение. Но мне было бы ужасно прискорбно отказываться от праздника, который я собираюсь устроить на следующей неделе. И я уверена, что вам он тоже понравится. А если вам так не терпится уехать из Лондона, то, может, я соглашусь уехать сразу же после нашего приема, если все пройдет так, как я ожидаю.

Седж отложил полотенце и прислонился спиной к умывальному столику, оперевшись о него обеими руками. Глядя на его обнаженный мускулистый торс, Джорджи внезапно почувствовала себя смущенной, такое случалось с ней впервые. Ей вдруг показалось, что их отношения достигли той точки, с которой должно начаться полное сближение или. полное отчуждение. Она смотрела на его широкую грудь, все еще покрытую капельками воды, и не решалась поднять глаза к его лицу. Сейчас она вспомнила о том, как помогала доктору в Литтл Биктоне раздевать Седжа, и ее щеки залила краска стыда.

Наконец, не выдержав, она шагнула к нему. Ее рука, помимо ее же воли, легла ему на грудь, пальцы скользнули по обнаженной коже. Джорджи чувствовала, как отчаянно бьется ее сердце.

Она подняла к нему пылающее лицо и сделала глубокий вдох. Прочистив горло, тихо проговорила:

— Пожалуйста, Гас, позвольте мне устроить этот праздник. Пусть он будет вашим свадебным подарком. И это вовсе не каприз, от этого праздника зависит счастье нескольких людей.

— А о моем счастье вы не подумали? — осведомился Седж, иронично приподняв бровь.

В его взгляде что-то сверкнуло, но это не был гнев. Джорджи смотрела на него как зачарованная. Дрожь пробегала волнами по ее телу. Запах, исходящий от его кожи, пробуждал в ней какое-то странное, будоражащее чувство.

Седж наклонил голову и заглянул ей в глаза. В ее глазах было сейчас что-то такое, чего он никогда не видел раньше, что-то соблазнительное и таинственное. Ему захотелось раствориться в их густой синеве.

— Давайте не ссориться, Джорджи, — прошептал он, склоняясь над ее губами.

Страсть, с которой она ответила на поцелуи, польстила его мужскому самолюбию. Он заключил ее в объятия и крепко привлек к себе. Его рука скользнула по ее спине, по ее бедрам, пробуждая в ней новые, захватывающие ощущения, потом пальцы нащупали пуговицы платья и принялись нетерпеливо расстегивать их.

Просунув руку под ее платье, он нежно сжал в ладони ее тугую грудь, легко коснулся кончиками пальцев затвердевших сосков. Она тихо простонала, лаская его плечи и спину.

— Джорджи, — хрипло прошептал он.

Оторвавшись от ее губ, он стал страстно целовать ее шею, грудь, чувствуя как желание нарастает и в ней. Он был уверен, что теперь она готова к интимной близости. Седж приподнял ее, собираясь отнести на кровать, но внезапная боль в ноге заставила его выпустить ее из объятий.

Опустив на пол, он мягко подтолкнул ее в сторону кровати и снова нашел ее губы. Она прильнула к нему всем телом и запрокинула назад голову, ощущая его безумное желание овладеть ею. Джорджи готова была отдаться ему в эту же минуту, его нетерпение передалось и ей, и она была просто не в силах ждать.

— Теперь вы согласитесь уехать со мной в Глочестершир? — хриплым голосом спросил Седж, ощутив свою власть над ней.

Эти слова отрезвили Джорджи, как ушат холодной воды.

— Вы думаете, что, соблазнив меня, сможете помыкать мной? — возмущенно закричала она, с силой оттолкнув его от себя. Седж пошатнулся и, не удержавшись, повалился на кровать. — Думаете, я стану вашей рабыней и буду выполнять каждый ваш каприз взамен на ваши ласки?! О нет, сэр, вы глубоко заблуждаетесь. Вам никогда не удастся подчинить меня своей воле.

Однако она знала, что, стоит только Седжу начать ласкать ее тело, она с готовностью покорится его воле и уедет с ним не только в Глочестершир, а хоть на край света. Желание, которое пробуждали в ней его ласки, было слишком сильно, чтобы она могла с ним совладать. Боясь оставаться лишнюю минуту наедине с ним, она натянула на себя платье, соскользнувшее с ее плеч, и бросилась вон из комнаты, прежде чем он успел оправиться от шока.

Седж долго лежал в прострации поперек кровати, неутоленное желание и досада мучили его. Он повел себя неразумно, поведав ей свои тайные мысли. Надо было сначала заняться с ней любовью, а потом отослать ее собирать вещи, сказав, что завтра они уезжают в его поместье. Тогда она бы уже не смогла воспротивиться его воле.

Поднявшись с кровати, он нервно прошелся по комнате. В следующий раз он будет хитрее. Будет шептать ей лишь нежные слова любви и не обмолвится ни единым словом о своих планах. А когда он доведет ее до исступления своими ласками, когда вместе они достигнут апогея наслаждения, она почувствует, что нуждается в нем, и будет покорна ему во всем, чего бы он от нее ни потребовал.