— Все, не смею больше тебя задерживать, ухожу.

— Выйдем вместе, — предложила Полина. — Прости, Яша. Я действительно спешу. А вообще, мы всегда рады видеть вас с Ирой. Передавай ей привет.

— Обязательно, — пообещал Яков. Главное он уже выяснил: Костя, похоже, не врал.

* * *

Буравин, Самойлов и Буряк пытались найти выход из сложившейся ситуации. Выяснив детали, Буравин обратился к следователю:

— Ваши подозрения, как я понял, основаны только на этом анонимном звонке. Я считаю, что для остановки судна нужны более веские основания.

Разговор прервался, потому что в кабинет вошла секретарша.

— Что вам, Людочка? — спросил Самойлов.

— Борис Алексеевич, для вас и Виктора Гавриловича корреспонденция.

— Зайдите позже, — раздраженно сказал Самойлов. — Нам сейчас не до корреспонденции.

Людочка вышла, поджав губы. Что поделаешь, у хорошей секретарши должно быть чутье, но Людочка им не обладала.

Буравин вернулся к прерванной беседе:

— Поймите, возврат корабля — недешевое удовольствие. А если там нет контрабанды? А мы понесем огромные убытки! Кто будет их возмещать? Вы? Или транспортная прокуратура?

— Я — не экономист, я — оперативник. И советую вам подумать о том, какие вы понесете убытки, если контрабанда там действительно есть. Ведь судно в таком случае арестуют.

— Но кто мог ее туда загрузить? Вы кого-то подозреваете? — спросил Буравин.

Самойлов и следователь знали больше Буравина, но не понимали, как распорядиться этой информацией, поэтому оба молчали. В конце концов Самойлов обратился к Буравину с неожиданным предложением:

— Виктор, может, действительно лучше вернуть судно? Если контрабанду найдут в порту прибытия, у нас будет гораздо больше неприятностей.

— Я рад, что ты понял, — поддержал Самойлова следователь, — что вернуть судно сейчас — это самое разумное решение.

— Я ничего не буду предпринимать, пока мы не решим, кто понесет ответственность за остановку, если контрабанды на судне не будет, — сказал Буравин.

— В таком случае ответственность за ваши материальные потери беру на себя я, — пообещал следователь. — Я получил сигнал. Звонок, хоть он и анонимный, зафиксирован в моем отделении. Так что не отреагировать на него я не имею права. Необходим повторный досмотр корабля.

И Буравин сдался. Он подошел к столу и набрал номер:

— Алло. Это Буравин. Срочно пошлите радиограмму на наше судно с приказом о возвращении в порт.

Теперь надо было встретить судно, и они отправились в порт. Уже в машине, оставшись вдвоем, Буравин с Самойловым продолжили разговор.

— Послушай, Борис, я не понимаю, что происходит! Вы ведь с Григорием — друзья? — спросил Буравин.

— Друзья… — подтвердил Самойлов.

— Так какого черта он решил шмонать наш корабль?! Он что, не понимает, сколько мы на этом теряем? — недоумевал Буравин.

— Он получил сигнал и теперь выполняет свой долг.

— Я все понимаю… Но мы знакомы много лет, неужели он считает, что ты или я используем свои корабли для контрабанды?!

— Надеюсь, нет! — мрачно сказал Самойлов.

— А тебе не кажется, что дело не только в этом мифическом «сигнале»? — спросил Буравин.

— А в чем еще?

— Мне показалось, что у вас что-то личное… Скажи честно, вы поссорились? У него на тебя зуб?

— Нет. Мы не ссорились. Просто… у него своя правда, а у нас своя… — задумчиво сказал Самойлов.

* * *

Маша с Алешей долго искали место, где Алеша мог бы поплавать, и наконец нашли.

— Отличное место, — сказал Алеша. — Никого нет, можно просто сразу нырнуть в воду.

— Нырнуть-то можно. А выбираться как? — заволновалась Маша.

— Тут лесенка. По ней, — предложил Алеша.

— Я не представляю, как ты это сделаешь, — с сомнением сказала Маша.

— Я знаю как. Помоги мне выбраться из коляски, — потребовал Алеша. — Хочу в воду!

— Леша, подожди. Давай подумаем. Чтобы спасателей, если что-то не получится, не вызывать.

— Я все продумал! — нетерпеливо сказал Алеша.

— Но я не понимаю, как можно подняться по лестнице без помощи ног!

— На руках, Маша. А потом ты мне поможешь. Маша, ног у меня пока нет, но есть руки! И они — сильные. Смотри!

Алеша перебрался на край волнореза и опустил ноги в воду.

— Я нырну, — сказал он.

— Давай ты лучше спустишься по лестнице. Я помогу, — предложила Маша.

— Ты же видела, я уже один раз выплыл. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке.

Алеша набрал воздух, потом, оттолкнувшись от волнореза руками, прыгнул вниз и ушел под воду. Маша встала и напряженно смотрела, где он вынырнет. Но его все не было. Маша стала уже волноваться, но тут довольный Алеша появился на поверхности.

— Ура! Я в воде! Я плыву! — закричал он. — Маша! Чего ты стоишь? Прыгай!

Алеша стал брызгать на Машу водой. Она засмеялась, закрывая лицо руками.

— Вода холодная.

— Совсем не холодная! — возразил Алеша. — Отличная вода! Давай поплаваем!

— Хорошо. Сейчас.

И Маша тоже прыгнула в воду.

— Я же говорила, что вода холодная! Ты меня обманул! — закричала она.

— А ты двигайся! Сразу согреешься… — посоветовал Алеша.

Маше ничего не оставалось делать. Она активнее заработала руками.

Так случилось, что недалеко от того места, где купались Алеша и Маша, прогуливались Катя и Зося.

— Как несправедливо устроен мир, — сказала Катя, глядя на весело играющую в воде пару. — Есть же просто счастливые люди, которым не надо бороться, не нужно постоянно что-то доказывать остальным… — и вдруг она осеклась, узнав в юноше Алешу. Катя подумала о том, что Леша выглядит замечательно, когда плывет в воде, — такой красивый, ловкий, веселый. Невозможно даже представить себе, что он — инвалид. Только инвалидная коляска на волнорезе напоминает о том, что ничего не изменилось.

Зося тоже заметила Алексея с Машей.

— Ревнуешь? — спросила она. — Издалека даже не скажешь, что он — инвалид, правда?

— Пойдем отсюда! — потребовала Катя, и они пошли прочь от воды.

Вдоволь наплававшись, молодые люди выбрались из воды на волнорез.

— Маша, ты не представляешь, как я счастлив! — радостно сказал Алеша. — Все, как раньше. Почти как раньше.

— Ты обязательно поправишься.

— Да. Теперь я в это верю! Нам нужно чаще приходить на пляж.

— Конечно, если тебе здесь лучше, мы обязательно будем приходить сюда. Вот только твоя мама…

— А что мама?

— Ну она же против того, чтобы ты плавал, она волнуется за тебя.

— А мы ей не скажем, — беспечно предложил Алеша. — Давай это будет нашей маленькой тайной.

Алеша, улыбаясь, смотрел на Машу, и она согласилась:

— Хорошо. Пусть это будет тайной.

* * *

Полина возилась со старинной вазой, но ее мысли были далеки от работы. Она поглядывала на часы, как будто чего-то ждала. В конце концов она не выдержала и позвонила Буравину.

— Алло, Витя? Да, здравствуй. Мне нужно с тобой поговорить. Освободишься — приезжай. Я буду ждать на нашем месте.

— Мне сейчас нужно быть в порту. Я постараюсь освободиться пораньше, — Буравин отвечал ей скупо, потому что рядом в машине сидел Самойлов.

— Кто это был? — подозрительно сощурившись, спросил Самойлов.

Буравину стало неуютно.

— Да так… Старый знакомый, — ответил он, и это была правда.

Пока начальства не было, Людочка, движимая неистребимым женским любопытством, решила все-таки вскрыть письмо, адресованное Самойлову. Она аккуратно отпарила над чайником конверт, вынула из него листок и прочитала короткое сообщение: «Уважаемый господин Самойлов! Надеюсь, следующий факт будет для вас интересен. Ваша жена, Полина, изменяет вам с вашим другом и компаньоном Виктором Буравиным. Эта информация надежна и достоверна. Доброжелатель». Словом, классика жанра!

* * *

Сан Саныч услышал звонок по селектору и удивился: что там еще?

— Радиограмма пришла, — сообщили ему. — Нам велено вернуться в порт.

— Зачем? — Сан Саныч был озадачен.

— Приказ таможни. Видимо, повторный досмотр. Приказ есть приказ, его надо выполнять. Корабль возвращался к берегу, который он совсем недавно покинул.

Костя заметил, что корабль остановился и, найдя Сан Саныча, спросил у него, почему они остановились.

— С берега радиограмма пришла, — пояснил тот. — Судно на повторный досмотр направляют.

— И часто такое бывает? — заволновался Костя.

— На моей памяти первый раз. Наверное, ЧП какое-нибудь.

— И что теперь? — Костя по-настоящему испугался.

— А ничего. Приказали так приказали. Сейчас обратно пойдем, — меланхолично ответил Сан Саныч.

— Как обратно? — удивился Костя.

— А так. Полный назад, как говорится.

Ирина спокойно прогуливалась по набережной и любовалась морем, но вдруг увидела знакомый корабль. Было ясно, что он возвращается в порт. Это была очень плохая новость! Ирина стала срочно звонить Якову.

— Яша! Ты не поверишь! — сказала она. — Наш корабль возвращается! Наверное, они что-то заподозрили!

— Ирина, немедленно иди в порт! — приказал Яков. — Слышишь?! Ты все должна увидеть своими глазами!

Еще один человек тоже переполошился, увидев возвращающийся в порт сухогруз «Верещагино». Это был Толик. Он схватил бинокль, убедился, что зрение его не обманывает и понесся к отцу с криком:

— Папа! Папа!

Смотритель сидел в своей каморке и возился с оружием.

— Чего шумишь? Ну-ка тихо! — приструнил он сына.

— Папа! Корабль возвращается!

— Какой корабль? — спросил смотритель.

— Наш! Ну, на который мы мину с контрабандой прицепили! Бриллианты!

— Тихо! Что ты несешь?! Как он мог вернуться? Он же на три месяца в рейс ушел, а еще двух дней не прошло! — возмутился смотритель, размахивая пистолетом, который до этого чистил.

— Я своими глазами видел! Корабль вернулся в порт.

— И что?!

— И швартуется к пирсу!

— Ядрена-Матрена! Что за хреновина! Значит, вернулся, говоришь?

— Ага. Вернулся.

— Вернуть его могла только таможня, — стал рассуждать вслух смотритель. — Значит, кто-то стуканул! Пойду, сам посмотрю, что там…

В дверях смотритель остановился, заметив, что идет с оружием в руках. Он вернулся к столу, бросил в ящик пистолет и взял с полки морской бинокль.

— Жди здесь! Никуда не рыпайся, — строго приказал он сыну.

А в это время Самойлов и Буравин с хмурым видом тоже наблюдали, как швартуется корабль.

— Да, рано мы с тобой обрадовались, что убрали Костю от Кати. Вот он уже и возвращается, — заметил Буравин.

— Никуда он не возвращается! — сурово сказал Самойлов.

— В смысле? Не понял.

— Он будет сидеть на корабле, — объяснил Самойлов.

— Ты запретишь ему спускаться на берег?

— Точно. Ушел в плавание, так ушел. Нечего. Буравин одобрительно кивнул головой.

* * *

Катя привела Зосю к себе домой. Они зашли в Катину комнату, и тут Катя дала волю чувствам:

— Смотри-ка! Как быстро Лешеньку подобрали. Даже несмотря на то, что калека, — в ее голосе звучала ревность.

— Да брось ты, Катя. Может, это ничего не значит. Подумаешь, они просто вместе купались, не целовались же…

— Вот именно! Только что не целовались! Нет, ну ты посмотри! Какая она хваткая оказалась. Медсестра эта недоделанная, — Катиному возмущению не было предела.

— Зря ты… Я бы не делала таких далеко идущих выводов, — пыталась успокоить подругу Зося.

— И вовсе не зря! Ну ничего, я ее планы-то расстрою! Я что-нибудь придумаю, уж поверь мне. Ей это так с рук не сойдет.

— Слушай, а я наконец-то начинаю понимать… — вдруг прозрела Зося.

— Что тут понимать? Все и так ясно, как белый день! — отрезала Катя.

— А мне ясно, Катюша, что ты со мной не совсем искренна.

— Почему это?

— Да потому, что я вижу: ты все еще любишь Лешу. Ревнуешь его…

Катя неожиданно согласилась:

— Да. Я все еще его люблю. Но это же так… так… бесперспективно!

— Что значит бесперспективно?

— Я не могу связать свою жизнь с инвалидом! Не могу же я потратить свою молодость на дежурство у его постели?! У меня должно быть будущее!

— Но, может, через какое-то время Леша поправится? — предположила Зося.

— Когда? Через год? Два? Десять? Я не смогу выдержать. Не смогу дождаться, когда он встанет!

— А ты и не жди. Не встанет — и не надо, — вкрадчиво сказала Зося.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Катя. — Я не совсем тебя понимаю.

— Забудь его. Найди другого. Клин клином вышибают.

— Как другого? Нет, я не могу. Я же люблю его.

— Ну и что? Пройдет время — и разлюбишь. А пока встречайся с другими, на тебя вон парни пачками западают! Выбери кого-нибудь посимпатичнее… Или ты от своей большой любви в монастырь уйти решила?