Мег кивнула. Ее глаза наполнились слезами.

– Ричард, пожалуйста… – чуть слышно выдохнула она. На звуке его имени голос Мег дрогнул. – Я знаю, вам будет трудно, вы этого не заслужили. Все почти так же, как пять лет назад… Но пожалуйста, вы должны… – Она замолчала, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами.

Ричард сжал кулаки с поводьями. Жеребцу, должно быть, передалось его волнение, и он стал бить копытом землю. Так, значит, Мег знала правду о том ужасном дне, когда он потерял все, что было для него дорого! Конечно, знала. Какие могут быть сомнения? За те два года, что она жила здесь, кто-нибудь обязательно должен был просветить ее, сообщить эту отвратительную правду. Правду о непростительном грехе.

Удерживая жеребца на месте, он бросил еще один взгляд на девушку, которая с обеспокоенным выражением вновь смотрела ему в лицо.

– Вам нечего опасаться, мадам. Я найду Элинор, – хрипло проговорил он. – Найду и привезу домой, как сделал тогда. Молю Бога, чтобы дело кончилось иначе. Молитесь и вы. – Ричард умолк.

Комок в горле не позволил ему закончить. Воспоминания, старая боль снова ожили в сердце и принесли с собой прежнее отчаяние. Стиснув зубы, он коротко кивнул Мег и развернул жеребца. Люди двинулись следом за ним к воротам. Ричард скакал молча, чувствуя, как бьется сердце в такт стуку подков. Он пытался прогнать призраков прошлого, но они с каждым вздохом все глубже впивались в душу.

Мег еще раз проверила повязку на голове Уиллы, покрывающую рану, которую нанесла женщине Элла, когда убегала. Элла и раньше иногда буйствовала, даже пыталась кусать тех, кто о ней заботился, но невозможно было представить, что она может напасть на человека с каким-либо оружием. В данном случае им послужила скорее всего небольшая, но увесистая кочерга для камина. Именно это и произошло, тут нет никаких сомнений. А теперь она убежала в самую бурю, как пять лет назад, когда Элла окончательно потеряла рассудок. Во всяком случае, так Мег рассказывали.

Разница лишь в том, что на этот раз она убежала одна.

Прошло несколько часов, Ричард с людьми все не возвращался. Беспокойство Мег усиливалось. Спустились сумерки.

Уилла спокойно спала, но в себя она пришла только один раз. Мег с облегчением думала, что сейчас ей по крайней мере не больно. Кожа женщины была прохладной, жар отступил. Ожидание было мучительным. Агнес взялась подрубать и чинить старые простыни, а Мэри, Хью и, заглядывающие время от времени, жители деревни негромко переговаривались и старались ступать неслышно, как будто слишком громкие звуки могли помешать поискам.

Вдруг снаружи раздался какой-то шум. Мэри, заглянувшая в каморку у кухни проведать Уиллу, выглянула во двор и, вернувшись, взволнованно прошептала:

– Мег, некоторые вернулись. Они говорят, сэр, Ричард едет следом. С ним леди Элинор.

– Как она? Что с ней?

– Не знаю. Сказали только, что ее нашли в овраге к северу от Хоксли. Хозяин везет ее на своей лошади.

И Мэри кинулась за теплыми простынями. Женщины держали их у печи в задней части дома. Мег вытерла внезапно вспотевшие ладони и бросилась за теплым элем и горячей водой. Через минуту кувшины были готовы, и Мег побежала к парадной двери, накинула теплую шаль, кое-как открыла здоровой рукой тяжелую дверь, сбежала во двор и увидела, что собравшиеся там крестьяне столпились вдоль дороги у ворот. Те, кто помогал в поисках, что-то рассказывали, тыкая пальцами за поворот, где уже ничего нельзя было различить в наступивших сумерках.

У Мег сжалось сердце. На дороге показался Ричард и с ним небольшая свита селян. Ричард ехал медленно. Перед ним в седле сидела Элинор. Она казалась безжизненной куклой, похожей на ту, которую всегда прижимала к себе. Мег вскрикнула от ужаса, на миг ей привиделось, что Ричард нашел кузину слишком поздно, когда жизнь уже оставила это хрупкое тело.

Кто-то подхватил поводья лошади. Ричард, держа на руках Элинор, осторожно спустился на землю. Мег отчаянно хотела задать ему самый главный вопрос, но страх не давал ей раскрыть рта – вдруг оправдались самые ужасные предположения?

Лицо Ричарда представляло застывшую маску горя и отчаяния, но, проходя рядом с Мег, он развеял тревожную неизвестность, быстро кивнув ей и хрипло сообщив:

– Слава Богу, она жива. Очень сильно ушиблась, но жива.

Он двинулся вверх по ступеням замка и слегка повернулся, чтобы пронести жену сквозь двери. Мег видела, как играют желваки на его лице.

Облегчение заполнило ее душу, но, стоя в толпе перешептывающихся крестьян, она не могла успокоиться. Что ждет Эллу? Излечение или смерть?


Для Мег следующие три дня прошли как в тумане. Бессонница и ежеминутные заботы полностью сковали ее мысли, не давали им проясниться. А Элинор лишь однажды пришла в себя. Это было, когда Ричард внес ее в дом. Она забилась в его руках, пыталась ударить мужа и вырваться. Ее поместили в парадной спальне. Этот взрыв безумия произвел тягостное впечатление на присутствующих, люди отворачивались, смахивали слезы, но Мег не отводила глаз от Ричарда и Элинор, как будто ее взгляд мог помочь им справиться с бедой.

Мег, да и Ричарда тоже, поразило, что Элинор выразила желание оказаться в своей парадной спальне, той самой, которую возненавидела после трагедии. Чтобы успокоить жену, Ричард отнес ее в недавно занятую им комнату, приказав доставить туда согретые одеяла, горячий эль и теплую воду. Здесь Элинор и оставалась все три дня, балансируя между жизнью и смертью.

На третий день перед полуднем Мег удалось убедить Ричарда на час-другой покинуть спальню жены. Пусть подышит свежим воздухом, решила она. Пусть как следует поест и, может быть, примет ванну. Во время дождя Элла простыла, так что к ушибам от падения в овраг добавилась лихорадка и, вероятно, воспаление легких. Но сейчас Элла спокойно спала. Так продолжалось уже около часа, и Мег решила, что может спуститься и поесть. Агнес останется в спальне, а Хью у двери.

С ванной придется подождать, но она может забежать в соседнюю спальню, наскоро помыться и переодеться.

Благодаря снадобьям Ричарда плечо почти не болело, и Мег вдруг осознала, что голодна. У нее даже в животе урчало, пока она пыталась привести волосы в порядок, собирая их под ободок и заплетая косу.

Завершив туалет, Мег собралась спуститься вниз, найти в кладовой кусок хлеба, может быть, ломоть сыра или яблоко. Она еще раз заглянула к Элле, увидела, что Агнес ободряюще кивает, и через большой зал направилась к кухне.

В доме стояла странная тишина. После бегства Элинор обычный порядок вещей нарушился. Те, кто обычно готовил еду, чинил инструменты и стоял у чана с бельем, сейчас воспользовались случаем, чтобы передохнуть и ускользнуть в деревню, чтобы заняться своей работой. Даже Ричарда не было видно. Мег решила, что он скорее всего вышел пройтись – погода после бури была необычно теплой и солнечной.

Наконец-то она сможет побыть одна.

Со времени злосчастной истории с Александром Мег всегда пребывала под надзором или же ее запирали в собственной комнате, а в начале наказания – в одной из келий аббатства. Потому она очень ценила уединение и свободу. Сейчас она в одиночестве шла по замку, и никто не подсматривал за ней. Никто не следил, так ли усердно она работает, как это происходило раньше в ее позорном положении. Она словно вернулась в свои девичьи годы, когда была не служанкой, а настоящей леди, высокородной, свободной и богатой. В мечтах она никому не подчинялась, одному только Александру, своему владыке и господину. Этот мужчина способен оценить ее ум, способности, душу…

В сердце проснулась застарелая боль. Ах, мечты, мечты… Александр погиб, но, даже будь он жив, ее отец, граф, никогда бы не согласился на их союз. Не может его младшая дочь, предназначенная в жены могущественному и влиятельному вельможе, выйти замуж за простого рыцаря, не имеющего и пятой доли владений, составляющих ее приданое. Никогда! И что сделала его дочь? Уступив страстной любви, она пошла наперекор отцу, своему господину, и вступила в скандальную связь с Александром. И теперь она не годится в жены никому!

Больше всего общество порицало Мег за то, что она отдалась Александру по своей воле. Женщину, потерявшую невинность до брачной ночи из-за насилия, было почти невозможно выдать замуж. И тем более ни один обладатель титула не станет смотреть сквозь пальцы на демонстративно нескромное поведение девушки, какой бы знатной и богатой она ни была.

Мег заскрипела зубами от горечи. Она любила Александра, но это не имело никакого значения. Она получила горький урок: любовь ни при чем, когда дело идет о деньгах или выгодном брачном союзе с могущественным родом.

Но все это в прошлом. Изменить ничего невозможно. Упрямая девчонка, какой она когда-то была, погибла от горя, унижения, разбитого сердца. Нет смысла ни вспоминать былое, ни думать о будущем.

Ругая себя за то, что, пусть на мгновение, она предалась старым мечтам, Мег сбежала по ступенькам в кухню. И тут увидела Ричарда. Он сидел на грубом табурете возле изрезанного ножом разделочного стола – Уилла на нем резала овощи. Рядом пылал очаг. Тепло от него не давало разыграться холодным сквознякам, которые насквозь продували любой английский дом от осени до весны.

На столе у его локтя лежал отрезанный ломоть хлеба и надкушенная золотистая груша. Голова Ричарда покоилась на согнутой руке. Рыцарь спал.

Мег слабо улыбнулась. Видимо, усталость одолела голод, и он не успел даже поесть. Во сне Ричард выглядел совсем мальчишкой. Обычно мрачные черты лица расслабились. Волосы после ванны еще не просохли и закручинились темными влажными кольцами.

Он красивый, очень красивый…

Эта мысль поразила Мег, ее щеки вспыхнули, и она инстинктивно сделала шаг назад. Да что с ней такое, Господи? Она ведет себя как глупая девчонка, пялится на красивого мужчину! И не просто на мужчину, напомнила себе Мег, а на рыцаря-храмовника, душой и телом принадлежащего другой женщине, Элинор, ее несчастной кузине, которая как раз сейчас борется с болезнью!

Мег ощутила глубокий стыд. Как это не похоже на ту разумную, спокойную женщину, какой она стала за эти годы! Но в Ричарде было что-то такое, что пробуждало в ней жизнь, будило чувства, которым следовало навсегда остаться в прошлом.

«Это потому, что я снова вспоминала Александра».

Внутренний голос звучал не очень убедительно, но Мег вцепилась в его аргументы, как утопающий хватается за соломинку.

«Поэтому я и заметила Ричарда, только поэтому».

Поджав губы, она огляделась, увидела оставшееся на кухне одеяло, которое приготовили для Элинор, и взяла его. Ее удел служить другим. Так было с самого приезда в Хоксли. Радости любви, домашнего очага, замужества не для падшей женщины вроде нее. Эту мысль вбивали ей в аббатстве. Сейчас, накрывая одеялом вытянутые ноги Ричарда, Мег почувствовала, что она свыклась с этой горестной мыслью.

Но все ее добрые намерения лопнули в тот самый миг, когда Ричард издал глухой горловой звук, схватил ее за руку и притянул к себе. Мег и ахнуть не успела, как его рука нежно, но властно скользнула по ее щеке, погрузилась в слабо заплетенную косу, потом легла на затылок и придвинула ее губы к его губам. Поцелуй показался Мег сокрушительным. Она попыталась вырваться, но Ричард слегка толкнул ее, и она упала вперед, прямо на него. Новый поцелуй заглушил слова протеста. Его губы были настойчивы, тверды и нежны. Мег невольно ответила… Как давно ее не целовали… Как это прекрасно…

Сладостный жар наполнил все тело Мег. Она чувствовала, что силы ее оставляют. К счастью, Ричард, хотя он почти лежал, сумел удержать девушку. Он прижал ее теснее к себе, его тепло согрело кожу Мег, грудь и живот касались его мускулистого тела. У нее закружилась голова. Но внутренний голос не молчал. Он, как чертик из коробочки, выскочил откуда-то из самых глубин сознания и прошептал, что нельзя этого делать. Буря чувств в душе Мег заглушала все остальное, но все же она услышала этот слабый голос – он приказывал немедленно оборвать сладкую муку, и Мег отважно подчинилась, но, Боже, как трудно оторваться от этих губ, как невозможно трудно!

Несколько мгновений Мег отчаянно боролась с собой, но все же отстранилась от Ричарда. Как только она, пытаясь встать на пол, его оттолкнула, он вдруг напрягся, как будто движение Мег его окончательно разбудило. Глаза Ричарда распахнулись, он вскочил на ноги и попытался помочь Мег удержать равновесие.

Одна его рука поддерживала ее, другая оказалась на талии. Буркнув проклятие, он отпустил девушку так быстро, словно прикосновение к ней жгло его кожу.

– Мадам, прошу вас простить меня, – хмурясь, пробормотал он и отвел глаза. – Я… я могу лишь сказать, что н… то есть, я надеюсь, вы сможете…

– Все в порядке, – оборвала его Мег, демонстрируя куда больше спокойствия, чем она чувствовала на самом деле.

Его поцелуи были прекрасны, но они разбудили то, чему следовало умереть. Ужасно, что это были запретные поцелуи. Но в сто раз ужаснее будет слушать его признание, что это была непростительная ошибка, что он страшно сожалеет, просит простить его…