Рене Карлино - Прежде чем мы стали чужими

– Меня научила мама.

– Что? – От изумления я проснулась. – Чему тебя научила мама?

– Ну, она у меня такая хиппи-феминистка. Нет, ты не думай – она не показывала мне, что делать. Но она всегда учила нас с братом относиться к женщинам как к равным. Я думаю, отчасти так оно и есть.

– Ну и?..

– Она дала мне книжку про женский оргазм, и сказала что-то вроде: «Не будь козлом».

Я так хохотала, сложившись пополам, что мое тело практически свернулось в шар.

– Это надо же! Мэтт, мне страшно нравится твоя мама.

– Мне кажется, вы бы с ней поладили.

– Так ты прочел эту книгу?

– Каждую чертову страницу. Много раз.

– Ну, ты определенно справился с сегодняшним практическим занятием, хотя я уверена, что оно у тебя было не первым.

– Хватит болтать, Грейс. Закрывай глаза.

– Может, мы когда-нибудь и познакомимся с твоей мамой.

– Да, – несколько минут было тихо. – Я надеюсь.

На следующее утро я проснулась в одиночестве. На моей тумбочке были чашка кофе, бублик и записка.

Грейс,

я должен бежать. Дарья принесла бублики, и я стащил тебе один. Ешь его быстро, не принюхиваясь, а то запахнет рыбными палочками. Что не так с этой теткой? Сегодня вечером я работаю, но приходи ко мне в лавку, и мы поговорим и все обсудим. На Рождество я еду домой в Калифорнию. Хочешь со мной? Познакомишься с мамой и скажешь ей спасибо, что я так классно все умею. Удачи, М.

Сама мысль о том, что можно провести Рождество вместе, заставила меня улыбнуться, да еще как!

ГРЕЙС

Мы с Тати весь день проболтались в парке на Вашингтон-сквер. Сначала мы собирались репетировать, но кончилось все тем, что мы выкурили косяк, и я рассказала ей в подробностях о том, что было прошлой ночью. Ее реакция была такой:

– Не могу поверить, у тебя был настоящий большой О! Это все равно что ты перескочила сразу через десять ступенек – как будто бы вы трахались годами.

Я покраснела сразу на десять оттенков розового.

Погода начала быстро портиться, небо нахмурилось, и как-то сразу похолодало. Когда я уходила из парка, на мое лицо упали первые капли дождя. Черт. Мне надо было пройти шесть кварталов, а у меня не было ни зонтика, ни денег на такси, зато был огромный чехол с виолончелью.

Пока я добралась до фотостудии, небеса разверзлись. За несколько минут я промокла насквозь. Я вбежала в лавку, колокольчик над дверью звякнул, но Мэтта за стойкой не было.

– Грейси, я здесь, – прокричал он из задней комнаты.

– Как ты узнал, что это я? – прокричала я в ответ.

Я зашла за стойку и обнаружила его сидящим за небольшим столом с горящей настольной лампой. Он посмотрел на меня через плечо и улыбнулся.

– Я просто знал.

– Объясни.

Мэтт рассмеялся:

– Ты распахиваешь дверь настежь, чтобы пройти вместе с виолончелью, даже когда ты бываешь без нее. И колокольчик звонит на секунду дольше, чем когда приходит любой другой человек.

Тут он наконец разглядел меня в полутьме.

– Господи, Грейс, да ты же насквозь промокла.

Он вскочил, подбежал ко мне и забрал у меня виолончель.

– Там такой ливень, – сказала я, начиная заметно дрожать. Мои пальцы настолько онемели, что я не могла расстегнуть пуговицы на пальто. Мэтт быстро расстегнул их, стащил с меня пальто и бросил его на пол. Он обнял меня и прижался ко мне всем телом. Я очень быстро согрелась.

– Мы с Тати были в парке, а потом полило.

– Шш, ты насквозь промокла, тебе надо снять всю одежду, – он отпустил меня и заметался по комнате в поисках чего-то, а я проверила виолончель, чтобы убедиться, что она не намокла в своем чехле.

Мэтт принес мне полотенце.

– Я знал, что оно тут было. Ты не хочешь снять свитер, чтобы я кинул его в сушилку?

– А тут есть сушилка?

– Ну, это сушилка для фотографий. Это такой горячий ролик, но по крайней мере, пока ты тут, тебе не будет холодно.

– Я могу просто пойти домой.

Он нахмурился.

– Не смотри на меня так.

– Но мы собирались поговорить, нет?

– Ну да, думаю, нам надо поговорить, – нерешительно согласилась я. Я сняла свитер через голову, и заметила, как он на меня смотрит. – Отвернись, – велела я.

– Я уже видел тебя совсем голой, Грейс.

– И что с того? Отвернись, извращенец.

Он послушался, но засмеялся:

– Дурочка ты.

Я кинула свитер ему в затылок и быстро завернулась в полотенце. Мэтт прошел в угол и начал колдовать над сушильным роликом, пристраивая туда свитер. Я уселась в одно из офисных кресел на колесиках и начала раскатывать на нем по комнате кругами, все быстрее и быстрее.

Мэтт закончил со свитером, схватил другое кресло, сел в него, оттолкнулся и помчался прямо на меня через всю комнату. «Авария!» – завопил он, врезался в меня, и мы оба свалились на пол вместе со стульями.

– Так вот что, по-твоему, значит – надо поговорить, – сказала я, пока он нависал надо мной, озорно улыбаясь во все лицо.

Он потянулся, поцеловал меня в нос, одним прыжком вскочил на ноги и протянул мне руку, чтобы помочь встать. Я села в кресло и снова завернулась в полотенце. Он так ловко двигался и всегда был очень уверен в себе. Это казалось мне страшно привлекательным.

Он снова подкатился ко мне на кресле, так, что мы сидели лицом к лицу.

– Ты поедешь на Рождество со мной в Калифорнию или ты собиралась навестить родителей дома?

– Я не могу позволить себе ни то, ни другое. – Я опустила глаза, глядя на свои руки, лежащие на коленях. Хоть он и знал, что у меня нет денег, мне все равно было неловко каждый раз признаваться в этом.

– Я заплачу за твой билет домой к родителям. Конечно, я бы хотел, чтобы ты поехала со мной, но я не эгоист.

Я хотела быть с ним. Даже при том, что я скучала по родным, я чувствовала, что, расставшись с Мэттом на три недели, я буду скучать по нему гораздо сильнее.

– Ты правда хочешь, чтобы я познакомилась с твоими?

– Да, Грейс, хочу.

– Будет так чудесно увидеть Калифорнию. Я там никогда не была.

– Тогда договорились. Да, и еще одно, – он искоса взглянул на меня и ухмыльнулся. – Ты вчера попросила заняться с тобой сексом. Помнишь?

Я покраснела.

– Конечно, помню. Я была не настолько пьяной.

– Ну и… Кто мы тогда друг другу?

– А сам ты как думаешь? – быстро нашлась я.

– Ты хочешь, чтобы мы начали встречаться? Или ты просто искала кого-то, кто лишил бы тебя девственности?

Я подоткнула полотенце под мышками потуже, откинулась назад и посмотрела на него.

– Ну, есть ведь такое специальное слово для друзей, которые иногда занимаются всяким?

– Да, это называется герлфренд и бойфренд, – на его лице было странное выражение, будто он ждал от меня чего-то.

– Но мы будем вести себя как обычно, правда?

– Ну, в общем, нам обоим надо много заниматься, плюс я еще уеду на все лето, а ты будешь подавать в аспирантуру.

Все вокруг застыло.

– Ты уезжаешь? – Какого черта я ничего об этом не знала?

– Да. – Он встал, подошел к стойке, вытащил откуда-то листок бумаги и дал его мне. Это было письмо из Нэшнл Джиогрэфик, извещающее Мэтта о том, что его как выигравшего конкурс приглашают туда на стажировку.

Я дважды перечитала письмо. Мэтт смотрел на меня с широкой гордой улыбкой. Хотя я, как полная эгоистка, еле сдерживала слезы, я встала и обняла его.

– Я так за тебя рада! Мэтт, поздравляю! В это невозможно поверить. В смысле, я всегда знала, что ты потрясающе способный, но это такая офигенная возможность… Господи, да ведь они взяли только одного не закончившего курс студента!

– Знаю, я и сам был в шоке. Такой шанс выпадает раз в жизни. Прости, что не сказал тебе раньше, но я реально боялся сглазить.

Я все смотрела на письмо:

– Очень классно! Я так тобой горжусь!

– Я уеду на все лето, а когда вернусь, ты уже будешь в аспирантуре. Я надеюсь, если все будет по плану, у меня тоже будет работа.

Я не могла поверить, что Мэтт уедет. Я была в смятении, но понимала, что для него это самое лучшее, что только может быть.

– Ну, и тогда… Мы просто оставим все как есть?

– Я не хочу встречаться ни с кем больше и не хочу видеть, как кто-то пристает к тебе в холле, но мы можем оставить все как есть, если хочешь, – сказал он.

– Ладно.

– Что – ладно, Грейс?

– Я тоже никого не хочу. Никогда.

И тут по комнате разнесся странный запах. Я принюхалась – и широко раскрыла глаза. Паленая шерсть.

– Мой свитер!

– Черт!

Мэтт вскочил и кинулся к сушилке. Он нажал кнопку и вытащил то, что осталось от моего любимого предмета одежды.

– Это надо же! Думаю, теперь тебе придется оставаться тут голой, – он старался подавить смех.

– И не смешно, Мэтт. Это был мой самый любимый свитер.

Он бросил его на стол и схватил меня в объятия.

– И это тебе тоже не нужно, – отбросив полотенце, он начал целовать мне шею и плечи. Я откинула голову, чтобы не мешать ему… И тут зазвонил колокольчик над входной дверью.

– Зараза! – Я вырвалась из его рук и подобрала полотенце с пола, а Мэтт побежал в приемное помещение. Я услышала знакомый голос. Дэн.

Прижавшись к стене, я замерла и прислушалась.

– Привет, Мэтью.

– Мэтт.

– Привет, Мэтт. Татьяна сказала, что я могу найти здесь Грейс.

– Да, но… Она сейчас немного занята.

– Мне только нужно поговорить с ней несколько минут.

Не знаю, какое выражение было на лице Мэтта, но, если бы мне нужно было заключить пари, я бы поставила на довольное.

– Старик, она там, в задней комнате, полуголая…

– Э… Что? – промямлил Дэн.

Мэтт сжалился над ним:

– Она пришла, промокшая до костей, так что сидит сейчас, завернутая в полотенце, пока ее одежда не высохнет.

Я приподняла бровь. А чем мы тут занимались, это не важно.

– О!

– Привет, Дэн! – крикнула я.

– Привет, Грейс. Я подумал, нам нужно поговорить.

– Это не может подождать до занятия в пятницу?

– Наверно, может. – Повисла длинная пауза. Я представляла, как Мэтт смотрит на него сверху вниз. – Да, давай так и сделаем. До встречи.

Они очень вежливо распрощались, и я снова услышала звон дверного колокольчика. Через минуту Мэтт вернулся, а я так и стояла в мокрых джинсах с белым полотенцем на плечах, будто в модной шали.

– Мне уже вот-вот закрываться, – хлопнул в ладоши Мэтт. – Так что мы в конце концов решили?

– Мне кажется, мы решили делать то, что будет казаться нам правильным. – Он кивнул, соглашаясь. – Что мы будем только друг с другом… Пока ты не уедешь.

Все машины в студии остановились. Вокруг было совершенно тихо.

– Друзья навек, вот так, да? – он внимательно изучал мое лицо. Казалось, он пытается внести его в каталог памяти.

Невозможно было на него не смотреть.

Друзья навек – такое избитое выражение, но, произнесенное им, это прозвучало как музыка или стихи. Я знала, что это значит нечто другое. Но для меня это значило – ты мне нужна навсегда. Я пыталась найти в его голосе следы юмора, но их там не было… Только требование. Мы стояли там, такие юные, и были так уверены друг в друге. Холодная темная комната внезапно наполнилась светом и теплом.

Мэтт моргнул, и у меня закружилась голова. От затылка до кончиков пальцев на ногах пробежала теплая волна. Он раскрыл и протянул ко мне руки, приглашая меня в объятие, но я не могла пошевелиться, я вся превратилась в клубок сплошных эмоций, лишь только глядя на его лицо.

Нельзя пережить заново момент, когда ты впервые признался кому-то в любви или понял, что кто-то любит тебя. Невозможно возродить это ощущение страха, восхищения, самоосознания, страсти и желания, смешанных воедино, потому что это никогда не происходит больше одного раза. Оно, вот такое, останется с тобой на всю жизнь. Это не значит, что ты больше никого не полюбишь или не сможешь жить дальше; это лишь значит, что вот этот внезапный момент, крошечная секунда, когда ты сделал прыжок, когда твое сердце вырывается из груди, а разум мутится от бесконечных – а что, если? – вот только это мгновение больше никогда не повторится. Никогда ты не будешь чувствовать так ярко, как в этот первый раз. По крайней мере я запомнила его именно так. Моя мама всегда говорила, что мы увековечиваем наше прошлое. В воспоминаниях все кажется лучше, чем было.

– Да, навек, – наконец ответила я.

ГРЕЙС

Спустя две недели мы собирались в Калифорнию на Рождество. Мы мало виделись после той ночи в фотостудии, потому что оба были по уши загружены подготовкой и экзаменами, а кроме того, Мэтт еще работал сверхурочно, чтобы заработать на мой билет.