— Что, милая?

— Не знаю. — Я подумала о докторе Нэше, о том, что я ему наговорила. Могу ли я утверждать с уверенностью, что он не будет общаться с Беном? — Я просто в замешательстве. Кажется, я сделала большую глупость.

— О, я уверена, что не сделала. — Она вновь умолкла — что-то прикидывает? — и затем спросила: — Слушай, я могу поговорить с Беном?

— Его нет. — Я испытала облегчение: наконец разговор зашел о чем-то конкретном, осязаемом. — Он на работе.

— Ну да, точно, — сказала Клэр. Мы снова замолчали. И вдруг разговор показался мне бессмысленным.

— Мне нужно увидеть тебя, — сказала я.

— «Нужно»? Не «хочется»?

— Нет же, — начала я. — Конечно, хочется…

— Расслабься, Крисси, — поспешила вставить она. — Я шучу. Я тоже хочу тебя увидеть. Ужасно хочу.

Я почувствовала облегчение. Я опасалась, что наш разговор вот-вот зайдет в тупик, закончится вежливым «до свидания» и вялым обещанием «как-нибудь созвониться». После чего еще одна дорога моей жизни навсегда закончится тупиком.

— Спасибо, — ответила я. — Спасибо!

— Крисси, — сказала она. — Мне так тебя не хватало! Я каждый день тебя вспоминала. Каждый божий день думала, что вот сейчас этот чертов телефон зазвонит и я услышу твой голос, и в то же время никогда не верила, что это будешь ты. — Она замялась. — Как… как твоя память? Сколько ты вспомнила?

— Не знаю, — ответила я. — Полагаю, лучше, чем было. Но многого я по-прежнему не помню. Я вспоминаю все, о чем писала в дневнике, вспоминаю себя, Клэр. Я тут вспомнила вечеринку. Фейерверк на крыше. Ты пишешь картины, я учусь. Ничего особенного.

— А-а, — сказала она. — Классная была тусовка. Господи, сто лет прошло! Мне столько тебе надо рассказать! Очень много!

Мне стало интересно, что она имеет в виду, но спрашивать я не стала. Подождет. Куда важнее сейчас узнать другое.

— Ты когда-нибудь уезжала? За границу, я имею в виду.

Она рассмеялась.

— Ну да, — сказала она. — На полгода. Давно это было, познакомилась там с одним. Но ничего хорошего не вышло.

— Куда? — спросила я. — Куда ты уезжала?

— В Барселону, — ответила она. — А что?

— О! — ответила я. — Так, ничего. — Я напряглась: неловко стало, что я не могу вспомнить даже таких подробностей из жизни собственной подруги. — Да просто кто-то что-то говорил. Вроде как ты уезжала в Новую Зеландию. Ошиблись, наверное.

— Новую Зеландию? — усмехнулась она. — Не-а, ни разу не была. Никогда.

Значит, Бен солгал мне и в этом. Я никак не могу понять, зачем, почему он так старается выкинуть Клэр из моей жизни? Неужто — как и обо всем прочем, о чем он лгал — «для моего же блага»?

Правда, теперь мне придется спросить его кое о чем другом — после разговора с Клэр я в этом уверена. Теперь я расскажу ему все, что знаю, и расскажу, откуда мне это известно.


Мы поговорили еще немного — в разговоре чередовались долгие паузы и торопливые излияния. Клэр рассказала, что была замужем, развелась, а теперь живет с Роджером. «Он ученый, — сообщила она. — Психолог. Хочет, чтобы я вышла за него замуж, а я не хочу спешить. Но я его люблю».

Было приятно говорить с ней, слышать ее голос. Все в ней казалось легким и знакомым. Как будто я вернулась домой. Обо мне она почти не спрашивала, очевидно, понимая, что рассказать мне практически нечего. Временами она переставала говорить, и я думала: вот-вот она начнет прощаться. И обнаружила, что ни я, ни она не упоминали Адама.

— Вот что, — сказала она, — расскажи-ка мне про Бена. Давно вы с ним, ну…

— Снова вместе? Не знаю. Я даже не знала, что мы расставались.

— Я попыталась позвонить ему. — Я почувствовала, что напрягаюсь, хотя не совсем понимала, почему.

— Когда?

— Сегодня днем. После твоего звонка. Думала, это он дал тебе мой номер. Он не взял трубку, правда у меня был только старый рабочий номер. Мне сказали, что он у них уже не числится.

Я почувствовала ужас. Оглядев спальню, поняла, что нахожусь в чужой, незнакомой комнате. И тут же поняла: она лжет.

— Вы часто общаетесь? — спросила я.

— Нет. В последнее время нет. — В ее голосе появились новые нотки, которые она попыталась скрыть. И мне это не понравилось. — Уже несколько лет не общались. — Она помедлила. — Я так за тебя волновалась!

Я испугалась. Испугалась, что Клэр скажет Бену, что я звонила, прежде чем я смогу поговорить с ним сама.

— Пожалуйста, не звони ему, — попросила я. — Не говори, что я тебе звонила, прошу тебя.

— Но Крисси, — изумилась она. — Почему?

— Мне этого не хочется.

Она глубоко вздохнула, а потом сказала, кажется, даже сердито:

— Слушай, что вообще происходит?

— Не могу объяснить, — ответила я.

— Ну хоть попытайся!

Я не решилась заговорить об Адаме, но рассказала ей про доктора Нэша и воспоминания о номере отеля, о том, что Бен упорно рассказывает, что меня сбила машина.

— Думаю, он не говорит мне правды, потому что она меня расстроит, — заключила я.

Она молчала.

— Клэр, — спросила я. — Что я могла делать тогда в Брайтоне?

Между нами протянулась долгая тишина.

— Крисси, — сказала она наконец. — Если ты в самом деле хочешь знать, я тебе все расскажу. Во всяком случае то, что известно мне. Но не по телефону. Когда мы встретимся. Обещаю.

Правда. Она засияла впереди так близко, что, казалось, можно достать рукой.

— Когда ты сможешь прийти? — спросила я. — Сегодня? Вечером?

— Я бы не хотела встречаться у тебя, — сказала она. — Не возражаешь?

— Почему?

— Ну просто… думаю… будет лучше, если мы увидимся в другом месте. Выпьем кофе.

Голос ее звучал весело, но как-то наигранно. Фальшиво. Я не совсем понимала, чего она боится, но согласилась.

— Александра-палас? — предложила она. — Очень легко добираться из Крауч-Энда.

— Годится, — ответила я.

— Классно. В пятницу? Давай в одиннадцать, тебя устроит?

Я ответила, что да. Должно устроить. Еще бы не устроило!

— Хорошо, — сказала я. Она пояснила, на какие автобусы мне надо будет сесть, и я записала детали на листке бумаги. Поболтав еще несколько минут, мы распрощались, я достала дневник и начала писать.


— Бен? — позвала я, когда он вернулся домой. Он сидел в кресле и читал газету. У него был усталый, как будто невыспавшийся вид. — Ты мне доверяешь?

Он посмотрел на меня. Глаза его блеснули: в них была любовь и еще что-то, подозрительно похожее на страх. Что неудивительно. Такие вопросы я задавала, когда ему приходилось признаваться, что он сам злоупотреблял моим доверием. Он откинул волосы со лба.

— Конечно, милая, — сказал он. Встал, пристроился на подлокотник моего кресла и взял мою руку. — Конечно.

Внезапно я осознала: я не уверена, что хочу продолжать.

— Ты говорил с Клэр?

Он посмотрел на меня.

— Клэр? — переспросил он. — Ты помнишь Клэр?

Я совсем забыла, что до того, как я вспомнила вечеринку с фейерверками, Клэр для меня не существовало.

— Смутно, — ответила я.

Он отвернулся и посмотрел на часы, стоявшие на каминной полке.

— Нет, — ответил он. — Кажется, она уехала. Много лет назад.

Я скривилась, точно от боли.

— Ты уверен? — спросила я. Не могла поверить, что он снова мне лжет. Кажется, солгать мне именно про это — хуже некуда. То, что Клэр близко, меня нисколько не заденет — напротив, после встречи с ней я смогу вспомнить куда больше. Так зачем он врет? Мрачная мысль мелькнула в моем мозгу — то самое черное подозрение, — но я отогнала его.

«Точно уверен? Скажи мне, куда она уехала? Скажи, — думала я, — пока не поздно».

— Не помню, — ответил он. — В Новую Зеландию, кажется. Или Австралию, что-то такое.

Я ощутила, как ускользает надежда, но знала, что мне делать.

— Ты уверен? — переспросила я. И решила смухлевать: — Мне вспомнилось, что она говорила мне, мол, хочется переехать в Барселону. Сто лет назад это было. — Он промолчал. — Ты уверен, что не куда-то туда?

— Ты вспомнила это? — удивился он. — Когда?

— Не знаю, — ответила я. — Просто ощущение.

Он сжал мою руку. Утешил, что называется:

— Тебе показалось.

— Ощущение было очень четким, — сказала я. — Ты точно уверен, что это была не Барселона?

Он вздохнул.

— Нет. Не Барселона. Австралия, я теперь припоминаю. Кажется, Аделаида. Не уверен. Прошло столько времени. — Он покачал головой. — Надо же, Клэр, — улыбнулся он. — Сто лет о ней не думал. Вот правда — сто лет!

Я закрыла глаза. Когда я их открыла, увидела, что он смотрит на меня с широкой ухмылкой. Вид у него сделался глуповатый. Жалкий. Мне захотелось его ударить.

— Бен, — почти шепотом произнесла я. — Я говорила с ней.

Даже не знала, как он на это отреагирует. Никак — точно я ничего и не произнесла. Но глаза его блеснули.

— Когда? — спросил он. Голос его был твердый, как сталь.

Оставалось сказать ему правду — или признаться, что я сама пишу историю моих дней.

— Сегодня, — призналась я. — Она мне сама позвонила.

— Она позвонила? — переспросил он. — Как? Как она тебя нашла?

Я решила соврать:

— Она сказала, что это ты дал ей номер.

— Какой номер! Бред. Как бы я дал ей номер? Ты уверена, что это была она?

— Она говорила, что вы периодически общаетесь, — ответила я. — Точнее, общались до недавнего времени.

Он отпустил мою руку, и она шлепнулась мне на колено, где и застыла мертвым грузом. Он поднялся и повернулся ко мне:

— Что-что она сказала?!

— Она сказала, что вы с ней периодически общались. Несколько лет назад перестали.

Он наклонился ко мне. Я почувствовала, что от него пахнет кофе.

— То есть некая женщина ни с того ни с сего позвонила тебе? С чего ты вообще взяла, что это Клэр?

Я даже вытаращила глаза.

— Бен! Кто же еще? — я улыбнулась. То, что разговор предстоит нелегкий, я догадывалась, но что он обернется допросом, не думала, и это мне не понравилось.

Он пожал плечами.

— Ты же не знаешь. Столько было аферистов в прошлом, пытались пообщаться с тобой. Пресса, журналисты. Люди, которые прочли о тебе, о том, что случилось, и хотели услышать твою версию или хотя бы просто сунуть нос и посмотреть, как тебе на самом деле плохо и как ты изменилась. Они и раньше представлялись твоими знакомыми, чтобы разговорить тебя. Даже врачи, шарлатаны точнее, вообразили, что могут тебе помочь. Гомеопаты. Адепты альтернативной медицины. Даже колдуны!

— Бен, — возразила я. — Многие годы она была моей лучшей подругой. Я, что, не знаю ее голоса? — Он тут же сник, побежденный. — Ты говорил с ней, правда? — Я заметила, что он сжимает и разжимает кулак. — Бен? — снова произнесла я.

Он поднял на меня взгляд. Лицо его покраснело, в глазах стояли слезы.

— Хорошо, — сказал он, — хорошо. Да, я говорил с Клэр. Она попросила меня периодически звонить ей и рассказывать, как ты себя чувствуешь. Раз в несколько месяцев мы созваниваемся.

— Почему ты мне не рассказывал? — спросила я. — Почему, Бен? Почему? — Он молчал. — Ты просто решил, что будет легче, если ты спрячешь ее от меня? Придумаешь, что она уехала за границу? Так? Ты лгал, что она уехала, лгал, что я не писала никакого романа!

— Крис, — попробовал возразить он. — Что…

— Это нечестно, Бен! — не унималась я. — Ты не имел права скрывать это от меня. Обманывать меня только потому, что тебе так легче. Не имел права!

Он поднялся.

— Легче? — неожиданно громко сказал он. — Легче? Думаешь, я сказал тебе, что Клэр уехала за границу потому, что мне так было легче? Ты ошибаешься, Кристин. Ошибаешься. Мне тяжело. Очень тяжело. Я не стал рассказывать, что ты написала роман, потому что мне больно вспоминать, как сильно ты хотела написать еще один и каким ударом для тебя было осознание, что это невозможно. Я сказал тебе, что Клэр уехала за границу потому, что прекрасно помню, с какой болью ты говорила о ней, когда поняла, что она тебя бросила в том заведении. Бросила прозябать там, как все остальные. — Он ждал моей реакции. — Об этом она тебе, конечно, не рассказала? — добавил он, когда не дождался ответа, а я подумала: «Нет, не рассказала. Потому что она меня не бросила, как раз сегодня я прочла в своем дневнике, что она все время ко мне ходила».

Он продолжал:

— Значит, об этом она не рассказала? Что перестала ходить к тебе сразу же, как только поняла, что ты забываешь о ее существовании спустя пятнадцать минут после ее ухода? Ну да, она могла позвонить на Рождество и спросить, как у тебя дела, но это я всегда был рядом с тобой, Крис. Это я приходил к тебе каждый день. Это я был рядом, ждал, молился, чтобы ты поправилась настолько, чтобы я смог забрать тебя и привезти домой, чтобы ты жила со мной, в безопасности. Я! И не думай, что я лгал тебе потому, что для меня так легче. Это не так!