Его отец нахмурился, зависнув пальцем над клавиатурой своего ноутбука.

— Мы поговорим об этом позже. Сейчас у меня имеются другие дела.

Отец демонстративно нажал на кнопку отключения, прежде чем Камаль смог что-либо ответить, поэтому он зарычал с расстройства. Завтра будет еще один разговор? С какой целью? Камаль не хотел, чтобы его заставляли увиливать от своих обязанностей, особенно когда эти обязанности предполагали проводить как можно больше времени с очень красивым, элегантным президентом Соединенных Штатов.

Его селектор издал гудок, и Камаль нажал кнопку, принимая вызов от Шамиры.

— Господин посол, начальник службы безопасности хочет вас видеть.

— Пусть войдет.

Дверь открылась, и вошел Тарик, в двое больше, чем Камаль, по внешнему виду сверх устрашающий начальник службы безопасности посольства.

— Господин посол, — произнес он, делая шаг вперед, чтобы пожать руку Камаля.

— Пожалуйста, присаживайся. Хочешь кофе или воды?

— Нет, спасибо, сэр, — сказал огромный мужчина, устраиваясь в одном из кресел, стоящих перед рабочим столом Камаля. Камаль опустился в свое кресло и стал ждать, положив руки на хорошо отполированную поверхность антикварного стола.

— У меня имеется информация по поводу покушения в Белом доме, — сказал Тарик своим глубоким, сиплым голосом. Камаль кивнул, чтобы Тарик продолжил. — У нас есть основания полагать, что это дело рук русской Братвы.

— Что? — Камаль откинулся на спинку кресла, брови нахмурились от замешательства.

— Да, сэр, я знаю, что предполагается, что это одна из террористических группировок исламской армии – «Рай Джихад». Но это не их стиль. Они не совершают одиночных убийств, они предпочитают убивать десятками, калечить и редко нападают на видных политических деятелей. Их гораздо больше интересует — ввергнуть народ в хаос.

— Ты предполагаешь, что это событие не ввергло Америку чуть ли не в хаос? Я бы сказал, что они смогли многих выбить из колеи.

Тарик сцепил свои огромные пальцы вместе, его лысая голова опускалась и поднималась, когда он говорил:

— Да, но не соглашусь с вами, их больше прельщает выступить открыто в общественном месте или запустить самолет прямиком в здание. На самом деле, сэр, можете за последние тридцать лет хотя бы вспомнить один террористический акт, предназначенный для одного человека, даже если учесть, что этот человек самый могущественный политик на планете?

Камалю пришлось признать, что Тарик был прав.

— Но почему Братва? Пожалуйста, не говори мне, что президент Хэмптон имеет отношение к крупной иностранной мафии. — Идея была настолько абсурдной, что Камаль чуть не подавился своими словами.

— Конечно, нет, сэр, мы не можем пока все части сложить воедино. Единственное, что нам известно, что этот тип пуль используется повсеместно в Братве наемных убийств. Они используют определенный тип пушек и соответствующие пули, именно такие.

Камаль сжал зубы и заскрипел.

— Братва также известна своими способностями — проникать в охраняемые места и выбираться оттуда невредимыми. Добавьте к этой достопримечательности известных ассасинов Братвы, снующих вокруг двенадцать часов до покушения на жизнь президента, и мы считаем, что это достаточно веский довод для дальнейшего расследования.

Камалю пришлось согласиться, что это действительно похоже на правду.

— И вы поделились своими данными с агентами, ведущими расследование?

— Конечно, нет, — прорычал Тарик, распаляясь от такого предложения. — Пока вы не дадите свое одобрение, мы не будем ни с кем делиться информацией, сэр.

— Да, спасибо, — прошептал Камаль, продумывая весь сценарий. — И я не хочу, чтобы вы делились хоть с кем-то. Нам нужно больше информации, больше деталей, особенно выяснить мотив. Не обсуждай это ни с кем, кроме меня, я не хочу, чтобы кто-то, кроме тебя собрал все кусочки воедино. Пусть каждый агент расследует свою часть, и не позволяй им обсуждать все детали друг с другом.

— Как пожелаете, господин посол. Я прослежу за этим лично, привлеку самых надежных своих людей, и как только у меня появятся новые данные, я сообщу вам.

— Спасибо. — Камаль поднялся и пожал руку Тарику, и этот большой человек, зашкаливавший в своем весе за две сотни фунтов, пошел к двери как балерина, фактически паря над полом.

После того как он ушел, Камаль долгое время пустым взглядом смотрел на свой блокнот на столе. Всю свою жизнь он слышал слухи, что семья Масри была связана с Братвой, но непосредственно дома эта тема никогда не затрагивалась, несмотря на то, что мистер Масри, отец, обоих своих сыновей вовлек в семейный бизнес, когда они были еще подростками, по крайней мере, с Камалем никогда не обсуждались вопросы, кроме как связанные непосредственно с бизнесом или какими-то крупными вливаниями. Он был брошен в политику, в то время как его младший брат вел более активную роль в корпорации отца.

Сейчас же, как бы случайное стечение обстоятельств — его отец настолько рьяно выступал против заключения договора и покушение на президента, который непосредственно принимал участие в заключении тысячелетнего соглашения, идея с причастностью Братвы показалась Камалю очень даже реальной. Он почувствовал, как медленно закипает в нем гнев. Лично для себя Камаль уже давно понял, что его отец не всегда соблюдал этические принципы, ведя бизнес. И по существу, сам Камаль не гнушался обойти закон, если это давало ему преимущества в информации или контроле. Но сейчас выглядело все по-другому. Камаль никогда не отмывал деньги, с этим у него было все чисто, и он никогда не смог бы рисковать человеческой жизнью для своей наживы.

Он задавал себя простой вопрос — были ли эти пули предназначены для президента или они, на самом деле, были направлены на него? Но Камаль надеялся, что независимо от того, насколько глубоко его отец погряз в связях с Братвой, он бы никогда не подверг такой опасности жизнь своего старшего сына. Если бы не существовала другая причина, несмотря на то, что Камаль был его билетом на пост президента Египта, в какой-то момент старший Масри захотел аннулировать это билет.

И Камаль решил, что если эти пули были направлены на него, то отец точно не знал об этом. Но он чувствовал всеми фибрами души, что его отец каким-то образом имел отношение к этому покушению. И от этого сжался его живот от токсичных смешанных чувств. Сможет ли он скрывать эту информацию от американцев, сможет ли он скрыть информацию о Братве от них? Он обещал Джессике, что поможет ей выследить того, кто рискнул устроить покушение. И он намеревался выполнить свое обещание. Но он хотел сохранить имя своего отца незапятнанным, насколько мог. Ему оставалось только надеяться, что американцы более медленнее докопаются до этого, а еще Камаль очень надеялся, что ошибался, что это всего лишь было простое совпадение.

Он выдохнул, откинувшись на спинку кресла. Все в нем кричало, что это не так, и поэтому Камаль сделал то, что всегда делал: он доверял только своему клубу, поэтому взял сотовый и нажал кнопку быстрого набора — два.

— Нам нужно встретиться, — сказал он. — Сегодня вечером. Я буду в семь.

7.

— Вы думаете, это связано с русскими? — с сомнением спросила Джессика директора национальной безопасности.

— Да, мэм. Криминалистическая экспертиза исследовала пулю и пришла к выводу, что таким оружием часто пользуются российские киллеры.

Джессика прошлась от дивана к столу в Овальном кабинете.

— Это же не террористический акт? — Она упала в свое кресло, нуждаясь хотя бы в нескольких минутах, отделяющих ее от директора национальной безопасности. Она так устала от проблем и нескончаемо возникающих осложнений. Учитывая покушение, которое было столь не типичным, именно в эту минуту она была бы больше рада новости, что попытку покушения совершила очередная группировка джихада. Но видно ей не попадались простые вопросы.

— Такое, конечно, возможно. Мы не исключаем сценарий, когда русская мафия заключила договор с террористической организацией, чтобы проделать за них всю грязную работу. Но этот сценарий очень мало вероятен.

— Вот и скажи мне, Эрик, что на самом деле не мало вероятно?

Директор почувствовал себя явно неудобно.

— Давай, выкладывай, — настояла она.

— Ну, мэм, мы считаем, что русская мафия, проще говоря братва, взялась за это только потому, что вы не нравитесь ей по каким-то причинам.

Она уставилась на своего директора национальной безопасности.

— Ты, наверное, шутишь?

— Нет, мэм. И в свете последних событий, существует ли что-то такое, что вам следует нам рассказать?

Ее взгляд готов был застрелить его на месте, а голос казался холодным и горячим одновременно.

— Ты ведь не серьезно предполагаешь, что у меня могли быть когда-то отношения с русской братвой, не так ли? Позволь мне тебя успокоить. На основании известной мне информации, я никогда не встречалась ни с кем из этой организации. Я не играю в азартные игры, у меня нет никаких долгов перед кем-то, будь то русские или кто-то еще, я не могу, хоть убей, найти ни одной причины, почему русская брата хочет меня убить.

Ее возмущение вызвало у Эрика шквал извинений и заверений, что управление внутренней безопасности совсем не предполагает, что их президент занимался подобными делами, что оказался на радаре братвы.

Директор удалился, пообещав прийти с более подробной информацией завтра, а Джессика прислонила голову к спинке кресла и закрыла глаза.

— Боже, Джон, — пробормотала она себе под нос. — В какой ад ты втянул меня на этот раз?

Разговаривать с Джоном стало привычкой, которая появилась, когда делегаты от его партии по истечении двух часов, после того, как его самолет разбился, пришли к ней и попросили ее занять его место в Сенате. Вот уже шесть лет она задавалась вопросом, что побудило их в первую очередь обратиться к ней, но в тот момент она была настолько шокирована горем, настолько заторможена и беспомощна, что готова была согласиться на что угодно.

На самом деле, она хотела занять его место, чтобы таким образом сохранить его для него. Прошло восемь долгих дней, прежде чем вытащили его бездыханное тело из глубин Атлантики, пока же этого не произошло, она была уверена, что он жив. Потому что в свои тридцать один год и находясь на шестой неделе беременности, Джессика не могла поверить, что ее прекрасный молодой муж погиб.

Ее рука автоматически потянулась к животу, вспомнив, как Джон опускал голову и нежно целовал ее живот, когда они лежали ночью в постели, и она узнала, что носит их ребенка.

— Я надеюсь, что это девочка, — сказал он в темноте их спальни.

— Предполагается, что ты должен сказать, что тебе безразлично кто, главное, чтобы был здоровым, — пожурила она его, улыбаясь.

— Знаю, что это будет выглядеть правильнее, так сказать, но я хочу, чтобы была маленькая девочка, которую я смог бы научить вести дебаты и предварительно обрабатывать избирателей, и воспитать ее так, чтобы она смогла стать первой женщиной-президентом США.

Она засмеялась над амбициями своего мужа. Он всегда поднимал ставки. Воспитать будущего президента для Джона казалось недостаточным, он хотел воспитать первую женщину-президента.

— Госпожа президент? — Голос секретаря по селектору вывел ее из задумчивости. Джессика провела рукой по лицу, обнаружив слезы.

— Да? — ответила она, судорожно вытирая свидетельства своей печали.

— У вас имеется один свободный час в расписании, ваша свекровь здесь.

Джессика вздохнула. Понедельник был ужасным днем.

— Хорошо, пожалуйста, попроси ее подождать пять минут, а потом проводи ко мне и закажи кофе, и мне нужны еще…

— … печенье. Да, мэм, я уже заказала их.

— Спасибо.

— Ты выглядишь изнуренной, Джесс, — произнесла ее свекровь, даря воздушные поцелуи каждой щеке Джессики.

— Приятно видеть тебя, Марджори. Что привело тебя сегодня в округ Колумбия? — Джессика достаточно рано поняла, что легче было игнорировать удары матери Джона, чем пытаться их анализировать. Марджори хотела как лучше, она настолько погрязла в стародавней материнской заботе женщин Юга, что ты всегда перед ней выглядел слишком изнуренной.

— Я совершаю свой ежегодный осенний шопинг по магазинам и решила, что зайду к Julia Farr и Saks Jandel в этом году. Я устала от безжалостного черного и серого на показе мод в Нью-Йорке. Я хочу надеть что-то чертовски цветное.

Джессика попыталась скрыть улыбку, как только они уселись на двухместный диванчик в Овальном кабинете.

— Я слышала, что новые осенние вещи в коллекции Julia Farr красивые. Уверена, ты найдешь что-нибудь превосходное.

Марджори налила себе чашку кофе и улыбнулась пончикам.

— О, хорошо, съем два. Ты прямо оживилась. — Она взяла два глазированных пончика, лежащие на тарелки, и протянула их Джессики, которая была рада, что ее как бы обязывали их съесть.