Камаль повернулся и посмотрел на нее. Она стояла со скрещенными руками, ее голубые глаза пылали огнем, рыжие волосы безупречно уложены в самую модную прическу. Единственным признаком того, что она не могла полностью отвечать за свободный мир, который посматривал на все свысока, было красное пятнышко на одном из уголков ее губ, на которое Камаль сосредоточил все свое внимание. Своим взглядом приведя ее в замешательство, создав трещину в ее безупречном фасаде. Да, Камаль нашел настоящую женщину. Но удивленно смотря на нее, он вдруг понял, что прямо перед его глазами Джессика женщина и Джессика президент соединились, и результат может получиться очень экстраординарным.

— Я полагаю, что мне лучше пойти и написать заявление об отставке, — сказал он низким голосом. — И забронировать номер в отеле, потому что я, по-видимому, больше не посол Египта, а это означает, что я бездомный.

Лицо Джессики озарилось улыбкой, и ее щеки красиво зарделись, и Камаль не смог сдержать себя в этот момент. Он положил руки ей на талию и поцеловал, сначала в подбородок, потом в губы, в висок, все время наступая на нее, пока она не прижалась спиной к гладкой, прохладной стене.

— Я хочу тебя, — прошептал он. — Сейчас я хочу почувствовать твое желание, я хочу увидеть, как ты кончаешь для меня.

Джессика отрицательно покачала головой, но ее бедра прижимались к нему, и она сдалась.

Он опустил руку вниз и отыскал подол ее платья, приподнял, двигаясь к пространству между ногами. Ее дорогое нижнее белье было таким крошечным, что он отодвинул полосу тонкой ткани, обнаружив ее горячую и мокрую киску, у него едва от этого не вырвался стон.

Он зарылся лицом ей в шею и нежно стал лизать, сосать, творя своими пальцами магию волшебства в ее центре — поглаживая, дразня, описывая маленькие круги.

— О Боже, — прошептала она. — Я не могу... я не могу…

— Конечно, можешь, любовь моя, — ответил он, погрузив в идеальное местечко два пальца и двигаясь в определенном ритме. Другой рукой кружа над ее соском, накрыв ладонью полную напрягшуюся плоть, готовую вырваться из бюстгальтера.

Дыхание Джессики стало коротким и прерывистым. Он ущипнул ее за сосок через платье, в то же время жестко сунул пальцы внутрь, прижав ладонь к ее клитору. Она выгнулась, напряглась, застонав, он проглотил все ее стоны своим поцелуем. И потом, словно водопад, несущийся над обрывом, она кончила, быстро и долго, ее красивое тело дрожало в его руках, ее клитор пульсировал в ее ладонь, ее молчаливые вопли изливались в его губы.

Когда судорога закончилась, он уперся своим лбом в ее лоб и нежно поцеловал ее в нос, потом убрал руку и поправил вниз платье, пригладив.

— Господин посол, я думаю, что это самые лучшие переговоры, которые у нас с вами были.

Камаль усмехнулся.

— Тебе придется перестать так меня называть. Через час я не буду уже послом.

Она отстранилась, обеспокоенно взглянув ему в глаза.

— А что с тобой будет? Что ты собираешься делать теперь?

— Я хочу помочь твоей охране выяснить, кто замешан в покушении. А потом только решу. Мне никогда не давали возможности выбора для себя, так что это будет... — Он остановился, — интересно, что-то выбрать.

Она положила ладонь ему на щеку.

— Ты уверен?

— Больше, чем когда-либо, — ответил он.

— Мне кажется, что мне следует позаботиться о твоем выборе. Я приставлю к тебе охрану после того, как ты покинешь посольство. Я не могу позволить тебе жить в отеле без охраны.

Он поцеловал ее снова, прежде чем отодвинуть от стены.

— Я думаю со мной уйдут некоторые мои сотрудники службы безопасности из посольства. Я буду платить им зарплату из собственного кармана. Думаю, они предпочли бы остаться со мной, чем с новым послом.

— И ты вернешься ко мне вечером?

— Нет другого места, где я бы хотел быть.

Она улыбнулась, и он почувствовал, как у него все плавится внутри.

— Ты проведешь пресс-конференцию?

Она подошла к зеркалу, висящему на стене, и начала поправлять волосы и одежду.

— Я немедленно скажу об этом Ванессе. Насчет пресс-конференции. Возможно, мы сможем продержаться 24 часа, но я сомневаюсь, что это будет конец.

Он кивнул, разглаживая свой костюм и проведя рукой по густым волнистым волосам.

— Ладно, я обживусь в номере отеля, затем вернусь. Во сколько ты освободишься сегодня вечером?

Они встретились у дверей, и просто стояли и смотрели друг на друга пару секунд. Он убрал выбившиеся завитки ее волос за ухо и нежно улыбнулся ей.

— В девять часов, — ответила она.

— Джессика? — Голос у него был низкий и густой, пока он не отрывал глаз от нее. — Я люблю тебя.

Она резко выдохнула и прижала руку к его груди, ее элегантные пальцы ухватились за его дорогую рубашку.

— Я тоже тебя люблю, — ответила она.

— Тогда все будет хорошо.

Она кивнула.

— Мне нужно сначала все рассказать свекрови о том, что происходит.

— Расскажешь им о наших отношениях?

— Да, я хочу рассказать им лично. Мне кажется, неплохо бы было, если бы они пришли сюда завтра. — Она кивнула сама себе. — Да, все им объясню перед пресс-конференцией.

Он поцеловал ее в висок, прежде чем потянуться к дверной ручке.

— И я буду рядом с тобой, поддерживая тебя в этом вопросе. Мы справимся. Вместе.

Она улыбнулась и стерла свою помаду с его губ.

— Справимся.

Когда Камаль вышел из Белого дома, хотя только, что он принял решение изменить свою жизнь, почувствовал себя более спокойно, намного спокойнее нежели, когда входил в Белый дом. Да, только что он сделал еще один шаг к своей личной свободе.

16.

— Хорошо, мэм, как насчет такой формулировки? Вчера днем посол Египта в США Камаль Масри выступил с речью по вопросу национальной безопасности. Выслушав его, президент приняла решение о предоставление ему политического убежища в интересах Соединенных Штатов, а также принятие такого решения отвечало интересам г-на Масри.

Джессика передвинулась на своем рабочем кресле, удивляясь, почему ей даже в голову не пришло заказать новое. Это кресло явно было сделано для человека более крупного, поэтому было таким некомфортным и неудобным.

— Пока что хорошо.

Ванесса продолжала:

— Вчера в шесть сорока пять вечера г-н Масри ушел в отставку с должности посла Египта и сдал свой египетский паспорт должностным лицам Госдепартамента США. Его просьба о предоставлении политического убежища была удовлетворена и будет рассматриваться по всем официальным каналам. Пока идет этот процесс, он останется в США с грин картой, надеясь получить гражданство в самое ближайшее время.

— Хорошо. Все в порядке.

— И какова наша позиция, когда пресса спросит о предоставленной им информации? — Спросил пресс-секретарь.

— Что его информация касается текущего секретного расследования, и мы обязательно предоставим больше данных, когда это будет возможно, — ответила Джессика.

— Пресса это ни за что не проглотит, мэм.

Джессика нахмурившись посмотрела на своего пресс-секретаря. Она прекрасно понимала, что он был прав, но предоставить больше информации все равно, что внести еще большую неразбериху, они до сих пор не знали, кто заказал это политическое покушение.

Она вздохнула и потерла затекшую шею.

— Знаю, но это единственное, что мы можем сообщить прессе в данный момент.

— Как мы будем отвечать по поводу соглашения? Все-таки это огромный пласт в вашей деятельности за последнее время.

— Да, огромный, но мы не можем заглядывать вперед, пока существует такая неразбериха с Египтом, так что скажи, что мы в самом ближайшем будущем предоставим больше информации. Ванесса, у нас будет телемост с премьер-министром Египта?

— Да, мэм, уже в одиннадцать утра, в пять — по его времени.

Пресс-секретарь наклонился вперед, поставив локти на колени, сидя на диване в нескольких футах от стола Джессики.

— Это очень рискованно, госпожа Президент. Премьер-министр и президент Аббас состоят в одной партии. По всем данным они очень хорошо работают вместе последние пару лет. Если премьер-министр не поддержит вас в этом вопросе, то вы потеряете шанс получить поддержку парламента. Вы можете в конечном итоге стать для Египта врагом номер один, хотя и не официальным.

— Да, если он не примет нашу сторону и не попросит парламент высказать импичмент Аббасу, мы, возможно, дестабилизируем Египет. Они только что оправились от проблем 2011 и 2012 годов. Стабильность сейчас там очень хрупкая.

Пресс-секретарь кивнул.

— Вы правы. В этом вопросе нет ничего легкого или хорошего, не так ли?

— Особенно, когда иностранный лидер может оказаться причастен к покушению на президента США? — с издевкой произнесла Ванесса. — Да, из этого не выйдет ничего хорошего.

Два часа спустя Джессика вошла в гостиную резиденции, приветствуя Марджори и Джона-старшего.

— Спасибо, что пришли, — сказала она, обнимая их по очереди. — Я рада, что вы смогли встретиться со мной так быстро.

— Ну, когда наш президент просит о помощи, мы всегда готовы помочь, — сказал Джон, держа руку Джессики в своих. — Теперь сядь и расскажи, в чем дело.

Джессика присоединилась к ним на диван и вздохнула. Она ненавидела то, что ей предстояло сделать. Она понимала, что скорее всего для них это будет шоком, и они будут очень недовольны, но ей необходимо было все рассказать. Она больше не могла скрывать свои отношения с Камалем от них, когда в любой момент все могло появиться в прессе.

— Сегодня днем я проведу пресс-конференцию, и я хотела бы рассказать вам все заранее.

Джон-старший с одобрением хмыкнул, а Марджори с улыбкой ждала продолжения.

— Я собираюсь выдать вам секретную информацию, потому что знаю, независимо от вашего мнения, вы слишком уважаете этот офис, чтобы нарушить мое доверие.

Марджори втянуло носом воздух.

— Конечно, дорогая. Мы бы никогда не предали ни тебя, ни национальную безопасность.

Джессика похлопала свою свекровь по руке.

— Я знаю. Просто должна была это сказать. — Она глубоко вздохнула и продолжила:

— Вчера ко мне приехал посол Египта и сообщил некую информацию, связанную с покушением здесь, в Белом доме. — Она рассказала им об очевидной связи президента Аббаса с Братвой и его стремлении противостоять соглашению.

— Итак, Масри отказался от своей страны, поступив правильно? — спросил Джон-старший, нахмурив брови, раздумывая.

— Да, отказался.

— Я бы хотел пожать руку этому мужчине, — произнес бывший государственный деятель. — Я чувствую к нему уважение. Отказаться от своей страны — это сильный поступок.

— Это очень мило с вашей стороны и надеюсь, что у вас будет шанс встретиться с Камалем завтра или после завтра. Но прежде чем вы познакомитесь с ним, я должна вам кое-что рассказать. — Ее сердце колотилось, она прочистила горло и собрала все свое мужество, чтобы впервые честно признаться перед кем-то еще, кроме Фионы.

— Камаль хороший человек, и мне кажется, что он принял такое жесткое решение независимо от того, что случилось. Я полагаю, что он пытался найти другие варианты, прежде чем отказаться от своей страны и карьеры.

Марджори сжала губы в сочувствии к бывшему послу.

— Но он сделал это по собственной воли и отказался от всего не только потому, что у него не было другого выбора, но и потому, что он и я... дело касается нас.

— Вы вместе работали над соглашением. Как правило, такое взаимодействие формирует определенные взгляды между коллегами, — произнес Джон-старший почти неохотно. Но Марджори сидела прямо с широко открытыми глазами и ее губы дрожали.

— Джон, — тихо сказала она. — Она имеет ввиду совсем другое.

— Что?

— Сенатор, Камаль и я имеем романтические отношения.

Воздух в комнате стал тяжелым, и стрелки антикварных часов на каминной полке стали единственным звуком в течение нескольких секунд, который показался несколькими часами, потому что всё и все вокруг замерзли от шока.

— А как же Джон? — спросила Марджори дрожащим голосом, и ее руки тоже задрожали.

Джессика тихо вздохнула и опустила взгляд.

— Марджори, я не помню, как звучал его голос, — начала она, прежде чем поднять глаза на свою свекровь. — Я разглядываю фотографии, чтобы вспомнить его образ. Иногда я провожу целые дни совершенно не вспоминая, чтобы он делал в этот момент, что говорил бы или чего бы хотел. — Она замолчала. — Я любила вашего сына. — Ее голос был шероховатый, и она словно отбросила назад занавес, который заставлял их не воспринимать его потерю, не признавать, что его уже нет. — Я любила его всем сердцем, но он умер. А я осталась жить. И я была в одиночестве очень долгое время. — Она замолчала и сглотнула комок, который застрял у нее в горле.

— Боже мой, — произнес Джон-старший, склонив голову между большими плечами, и поставив локти на колени.