Марлисс Мун - При свете звезд

Отвернувшись от кровавой сцены, она послала коня в быстрый галоп, направляясь в Грейт-Эйтон, где оставался отряд Люка.

При звуке цокота копыт она в страхе обернулась и обнаружила за собой погоню. Но преследовали ее не охотники за добычей, а похищенные лошади. Преданные животные привыкли следовать за Сулейманом.

Только бы ратники Люка не отвергли ее. Ведь в таверне они и пальцем не пошевелили, чтобы прийти ей на помощь. Если Люк умрет, то всю вину они возложат на нее. Но чтобы спасти его, девушка нуждалась в их помощи.

И они тоже в ней нуждались, если хотели видеть своего капитана живым и здоровым.

Эрин и Сайрус догнали Мерри на подъезде к Грейт-Эйтону. Люка внесли в таверну и уложили на стол.

– Помогите мне снять с него доспехи! – крикнула Мерри, пробираясь сквозь толпу мужчин.

На ее призыв никто не откликнулся. Все, оцепенев, глазели на Люка.

– Будьте вы неладны! – Мерри потрясла кулаками. – Необходимо снять с него доспехи. Иначе я не смогу перевязать рану. Он останется жив, если вы позволите мне за ним ухаживать!

Никто не проронил ни слова. Только громкое мяуканье Кита нарушало тишину.

Первым вышел из оцепенения Эрин.

– Делайте, как она говорит, – скомандовал он. – Милорд Феникс не должен умереть! Надо во что бы то ни стало его спасти.

Люка раздели до нижней стеганой рубахи и леггинсов. При виде его искалеченного бедра одни с криками ужаса и молитвами отступили назад, другие выразили сожаление, что Жервеза оставили в Айверсли.

С помощью хозяйки таверны Мерри порвала полотняную скатерть на длинные полоски.

– Как вас зовут? – Мерри повернулась к стоявшему справа от нее солдату.

– Хью из Тайберна, – ответил он.

– Хью, подержите на весу его ногу, пока я буду накладывать повязку. Эрин, сведи края раны.

С их помощью Мерри туго забинтовала рану.

– Теперь необходимо как можно скорее доставить его в Хелмсли. Замок недалеко. Там мы с сестрой о нем позаботимся.

Воины смотрели на нее в немом изумлении. Они не замечали, как она дрожит, какое бледное у нее лицо. Они видели женщину с растрепанными рыжими волосами и сверкающими зелеными глазами.

Ее кот продолжал мяукать и путаться под ногами. Спорить с колдуньей они не решались, опасаясь, как бы она не наслала на них проклятие.

Воины стали укладывать Люка на носилки, которые позаимствовали у гробовщика. Подвесив носилки с помощью ремней к двум лошадям, они тронулись в путь, взяв курс на Хелмсли. Всех без исключения одолевала одна и та же мысль: после спасения ведьмы их преследовали несчастья.

– Как он, Мерри?

Оторвав взгляд от Люка, Мерри увидела сестру Клариссу, выглядывавшую из-за двери. Мерри так устала, что даже не слышала, как скрипнула дверь. Четыре факела в комнате почти догорели. Кларисса была в ночной рубашке, что указывало на поздний час.

– Он выживет, – ответила Мерри.

Девушка повторяла это уже третий день кряду. Казалось, только ее желание спасти Феникса удерживает его на этой земле. До нее дошел слух, будто воины сочли его мертвым, таким он был бледным к моменту прибытия в Хелмсли. После этого Мерри никого больше не подпускала к Люку, только Клариссу. Воины разместились в казарме огромного гарнизона Хелмсли вместе с солдатами Рубаки.

Все это время Мерри не отходила от постели Люка, не ела, не спала. Она обрабатывала его рану лучшими лекарственными травами из огорода сестры: крестовницей, птичьим горцем, зверобоем. Промыла, зашила и забинтовала рану. Поила Люка крепким бульоном. Когда у него началась лихорадка, делала ему холодные компрессы. Она и сейчас не хотела его оставлять, но чувствовала, что близка к обмороку. Она сделала все, что могла, остальное – дело времени.

Кларисса тихо притворила за собой дверь и подошла к Мерри. Некоторое время сестры смотрели на темноволосого воина. Лицо его заросло темной щетиной. Его грудь медленно поднималась и опускалась.

– У него прошла лихорадка? – осведомилась Кларисса.

Мерри пощупала лоб Люка.

– Пока нет, – с тревогой ответила девушка.

– На тебе лица нет, Мерри, – произнесла Кларисса с присущей ей искренностью. – Неудивительно, что Феникс не поправляется. Он снова впадет в беспамятство, когда увидит тебя. Пойдем искупаешься, я приготовила ванну. Поспи сегодня, а завтра, когда он придет в себя, будешь выглядеть отдохнувшей.

Кларисса умела настоять на своем. И Мерри послушно последовала за ней.

Сестры вошли в комнату Мерри, хорошо освещенную, с альковной кроватью, задрапированной пурпурным шелком. Везде были расставлены свечи, посередине стояла большая деревянная ванна, наполненная водой, от которой поднимались клубы пара. В воздухе витал легкий аромат розового масла.

Лицо Мерри оставалось бесстрастным. После осады Фергюсона Кларисса долгое время не могла поймать свою одичавшую сестренку и заставить ее помыться. Теперь она примет ванну с огромной радостью.

Кларисса ласково улыбнулась сестре.

– Ты выглядишь такой усталой, – сказала она, погладив сестру по щеке. – Давай сожжем это грязное платье.

Позволив сестре себя раздеть, Мерри вошла в ванну; задержав дыхание, с головой окунулась в воду и тут же вынырнула. Кларисса стала намыливать ее волосы.

– Итак, – промолвила она, – ты вернула Фениксу долг, спасла ему жизнь.

– Пока он еще не пришел в себя, – напомнила Мерри.

– Все будет хорошо, – произнесла Кларисса. – Твое искусство целительницы выше всяких похвал.

На щеках Мерри вспыхнул румянец. Отчаяние последних дней отступило.

– Спасибо, – прошептала Мерри.

– Сара многому тебя научила.

– Это верно.

Присев на край ванны, Кларисса мыла сестру. У Мерри слипались глаза, и она запрокинула голову.

– Какой он, твой Феникс? – спросила Кларисса. Мерри мечтательно улыбнулась.

– Он благородный, смелый и добрый. Хотя и неблагородного происхождения. – Мерри могла бы петь дифирамбы Люку до бесконечности, но не хотела выдавать своих чувств. – Он не такой, как остальные воины.

– Ты хочешь сказать, как мой муж? – спросила Кларисса не без иронии.

Мерри приоткрыла один глаз.

– Я не очень хорошо знаю твоего мужа, – ответила она, – но так по крайней мере говорит Люк.

– Правильно говорит, – призналась Кларисса. – Жаль, что его не было рядом, когда ты прокляла мужское достоинство Кристиана.

– Это было четыре года назад, – шептала Мерри. – Я только хотела защитить тебя.

– Знаю, – успокоила ее Кларисса. – Ты считала его вторым Фергюсоном. Но Кристиан не такой.

Представив Рубаку, Мерри фыркнула.

– А теперь скажи мне, – вкрадчиво продолжала Кларисса, – какие виды имеет на тебя Феникс?

Мерри опустила глаза.

– Он собирается меня здесь оставить, – ответила девушка, не в силах скрыть свою боль. – Он полагает, что здесь я буду в безопасности, – добавила она. – Что твой муж не впустит сюда никаких искателей легкой поживы и сумеет противостоять даже церкви.

Молчание Клариссы было весьма красноречивым. Мерри поняла, что на сей счет у сестры есть сомнения.

– Ты можешь сдать меня, сестра, – проговорила Мерри. – Если капитан останется жив, то мне здесь больше нечего делать.

Глаза Клариссы вспыхнули негодованием.

– Не смей так говорить! – Кларисса стала яростно намыливать мочалку. – Будь добра, встань.

Мерри привыкла к командирскому тону сестры и поднялась. Кларисса принялась изо всех сил ее тереть, чтобы покраснела кожа.

– Ты стала в монастыре женщиной, – заметила Кларисса.

Это была единственная реплика, которую она отпустила по поводу женственности Мерри.

Старая рана снова открылась и начала кровоточить.

– Ты узнала бы об этом и раньше, если бы писала мне, – спокойно обронила Мерри.

Кларисса резко распрямилась.

– Что ты хочешь сказать? Матушка отправляла тебе письма каждую неделю. И я тоже после того, как родилась Роуз. Но ты не отвечала!

Мерри недоверчиво уставилась на сестру. Когда Мерри неожиданно появилась в Хелмсли, Кларисса приняла ее с распростертыми объятиями. За годы разлуки любовь Клариссы к ней ничуть не ослабла. Из глаз Мерри хлынули слезы облегчения. Она должна была знать, что семья не откажется от нее.

– Должно быть, настоятельница прятала от меня письма, – прошептала она с болью.

Издав возглас удивления, Кларисса выронила мочалку и протянула к Мерри руки.

– О, дорогая, это ужасно! – Она обняла сестру. – Мы ни за что не бросили бы тебя. Какая жестокость со стороны настоятельницы! – Крепко прижав к себе Мерри, Кларисса как будто не заметила, что намочила свою ночную рубашку. – Ты не видела, как на обратном пути мы с матушкой всю дорогу проплакали. Но у нас не было иного способа спасти тебя. – Кларисса отстранилась от Мерри и внимательно на нее посмотрела. – На этот раз мы не дадим тебя в обиду, – решительно заявила она.

Когда Фергюсон завладел их замком, Кларисса бросилась за помощью к Рубаке, военачальнику, и вышла за него замуж.

– Я знаю, что за воротами собралась толпа, – заметила Мерри. – Они требуют моей выдачи.

– Они не получат тебя, – решительно заявила Кларисса. – А теперь сядь и смой мыло.

– Ты слышал, что я сказала, Кристиан? – час спустя обратилась к мужу Кларисса.

Она лежала на огромной супружеской кровати и кормила грудью их третьего ребенка, второго сына, если считать Саймона, который не был ей родным, но которого она с младенчества воспитывала.

Крошка Чонси, как и его старшая сестренка Роуз, был рыжеволосым так же, как Мерри.

– Хм?

Сидя в кресле, Кристиан отметил в тексте строчку, на которой остановился, и, подняв голову, сделал вид, будто внимательно слушает.

– Она любит его, – повторила Кларисса. – Никогда не думала, что Мерри влюбится.

Потянувшись, Кристиан расправил свои могучие плечи и подошел к жене.

– Она сама это сказала? – спросил он с сомнением, не спуская с жены глаз. – Трудно представить, чтобы Мерри полюбила какого-нибудь мужчину.

– Как ты можешь говорить такие вещи? – вспыхнула Кларисса. – Если бы тебе довелось пережить то, что пережила она, то и ты вряд ли испытывал добрые чувства к себе подобным. Она не говорила, что любит его. Нет. Но я вижу это по ее лицу.

– А-а-а, – протянул муж. Он сел на край постели и стал следить за малышом, сосущим грудь.

– Выслушай меня, – попросила Кларисса. Муж нехотя оторвал взгляд от груди жены.

– Я пытаюсь тебе вдолбить, что она любит Феникса. Подумай об этом хорошенько. Это решение всех проблем.

Кристиан долго молчал, размышляя.

– Хочешь сказать, что мы должны предложить ему Мерри в качестве любовницы? – произнес он наконец.

Кларисса изо всех сил ударила его в плечо.

– Нет же, дуралей, в качестве жены!

Кристиан изогнул бровь.

– Жены, – повторил он. – Но, любовь моя, известно ли тебе, что он за человек?

– Разумеется, – ответила Кларисса. – Его знает вся Англия. Кроме того, он незаконнорожденный, что немаловажно. Моя сестра вполне его достойна. К тому же она лучшая целительница в Северном Йоркшире!

К ее огорчению, Кристиан покачал головой.

– У трона свои виды на Феникса.

– Она могла бы изучать медицину, став его женой, – не унималась Кларисса. – В окрестностях Лондона есть университеты. Феникс мог бы ее устроить в Оксфорд в порядке исключения, поскольку девушек туда не принимают. В этом случае Мерри стала бы первой женщиной-врачом в Англии.

– Ты заходишь слишком далеко, – сказал он и тут же поцеловал ее, пресекая протесты. Сын уперся пухлой ручкой в его подбородок и оттолкнул прочь. Кристиан попятился с рыком притворного негодования. – Не хочешь делиться, да?

Но малыш не обратил внимания на возмущенное выступление отца и возобновил прежнее занятие.

Потерпев поражение, Кристиан откатился в сторону, встал и прошел к ближайшему окну. При виде открывшегося ему зрелища он невольно выругался. За воротами Хелмсли все еще горели факелы. Количество охотников за вознаграждением, появившихся несколько дней назад, значительно возросло. К ним присоединились жители соседнего городка Эббингдона. В Хелмсли также прибыл Элред, аббат Риво.

К счастью, Элред и Кристиан были друзьями. И Кристиан попросил Элреда добиться отмены вынесенного Мерри приговора. Элред сказал, что девушку уже отлучили от церкви и папский престол признал ее виновной. Единственное, что он может сделать, – это подать апелляцию. Состоится второй суд с участием настоятельницы Маунт-Грейс в качестве свидетеля обвинения, и скорее всего Мерри снова признают еретичкой.

Кристиан закрыл ставни, чтобы не видеть собравшейся внизу толпы. Ему и прежде приходилось наблюдать подобные сцены массовой истерии. Недавние ливни погубили урожай, и в этом винили ведьму, находившуюся в замке Кристиана. Народ по большей части суеверный, и в конце концов придется чем-то пожертвовать.