– Нет, я другое хочу сказать. Хочу сказать, что не понимаю, как я жил раньше, не зная, что все мои родственники зациклены на сексе. Я только что случайно подслушал, как бабуля намекнула Эйбре на то, как они с дедом занимались этим самым.

– Правда?

– Точно тебе говорю. Теперь мне придется выжигать это каленым железом из памяти. Пойдем, Барби. Возьмем с собой Сэди на прогулку.

В ответ на это Сэди снова легла и широко зевнула.

– Я бы сказала, что Сэди не желает участвовать в этом мероприятии, – прокомментировала Триша.

– Отлично. Тогда мы, Барби, погуляем вдвоем. Мы скоро вернемся.

– Ну и хорошо. Знаешь, это не я только что говорила о сексе, – бросила в спину брата Триша.

– Я помню, – ответил ей Эли, направляясь в прачечную, где оставил поводок.

Он вышел из дома, радуясь, что не придется ходить медленно, неторопливо выгуливая степенную Сэди. Кроме того, как замечательно, что в этот час берег абсолютно пуст. Допив кофе, он оставил чашку на песке возле лестницы и перешел на быструю ходьбу, близкую к бегу трусцой.

Барби этот темп пришелся по душе. Причем настолько, что она помчалась еще быстрее, и ее новый хозяин был вынужден перейти на настоящий бег. За такую нагрузку позднее придется серьезно расплачиваться, но у него, слава богу, есть под рукой прекрасный специалист по массажу.

В его сне Эйбра возникла всего лишь на мгновение, бледная, вся в крови, лежащая на дне холодной ямы в подвале. Воспоминание об этом вынудило его сердце забиться еще сильнее.

Спустя какое-то время он заставил Барби вновь перейти на шаг и немного отдышался. Похоже, тайные проникновения преступника в дом тревожат его больше, чем он готов признаться самому себе. Ему тревожно за всю их семью, за Эйбру, причем больше, чем он готов признаться самому себе в этот светлый холодный день.

– Мы придумаем кое-что посерьезнее твоего лая, – произнес Эли, обращаясь к собаке. Затем развернулся и зашагал к дому. – Но прежде нам нужно прожить сегодняшний день и завтрашнее утро.

Он посмотрел на Блафф-Хаус и удивился тому, как далеко отошел от дома.

– Господи!

Всего два месяца назад он тяжело бы дышал и весь бы истекал потом, пробежав всего полмили. Сегодня он без особого труда преодолел в два раза большее расстояние. Вдруг он и вправду становится таким, каким был раньше?

– Отлично, Барби, давай попробуем сделать круг.

Он побежал обратно. Обрадованная собака мчалась рядом. Снова бросив взгляд в сторону Блафф-Хауса, Эли увидел на террасе Эйбру. Заметив его, она помахала рукой.

Эли пообещал себе, что постарается запомнить этот образ. Эйбра с развевающимися на ветру волосами на фоне огромного старинного дома.

Подойдя к крыльцу, он поднял с песка чашку. К тому времени когда Эли поднялся на террасу, его дыхание было частым и глубоким, зато настроение прекрасным.

– Человек и его собака, – сказал Эйбра, приветствуя их обоих.

– Человек, его собака и музыкальная тема из фильма «Рокки», – поправил ее Эли и, обняв, приподнял над землей и покрутил.

– Что ты там такого подлил себе в кофе? – рассмеялась она. – У тебя еще осталось? Угостишь?

– Сегодня будет прекрасный день.

– Неужели?

– Точно тебе говорю. Любой день, начинающийся шоколадными зайцами и конфетами на завтрак, будет хорошим. Нам нужно припрятать пасхальные яйца.

– Уже сделано, Рокки. Ты все пропустил.

– Это хорошо. С удовольствием возьмусь за поиски. Хотя бы намекни, где искать? – потребовал он.

– Ты, может быть, не знаешь, но Роберт Эдвин Лэндон, глава компании «Лэндон виски», председатель и член советов бесчисленного количества благотворительных организаций и прочего, глава знаменитого семейства Лэндонов, никому не даст их найти, даже своей маленькой внучке.

– Он не посмеет.

– Ну, может, ей он и даст, но своему единственному сыну – ни за что.

– Может быть, но от меня никаких подсказок тоже пусть не ждет. И все-таки давай зайдем в дом и возьмем пасхальную корзинку, прежде чем отец проснется и соберет все пасхальные яйца.

Это был хороший день. Правда, он переел конфет, так что при мысли о том, что на завтрак будут вафли, ему стало муторно. Тем не менее он их съел и постарался забыть обо всем, чтобы сполна насладиться этими приятными минутами.

Отец, желая развеселить Селину, нацепил заячьи уши, и та смеялась до упаду. А радостное лицо Эстер, когда она взяла из его рук вазу с благоуханными весенними луковицами! А перестрелка из водяных пистолетов, завершившаяся как бы случайным попаданием в Тришу, когда та открыла дверь на террасу! А как удивилась Эйбра, когда он вручил ей зеленую орхидею, якобы так на нее похожую!

Затем они перешли в гостиную, где за большим столом отведали окорок с печеным картофелем, молодой спаржей и испеченный Эйброй хлеб с пряными травками, крутыми яйцами, лишившимися красочной скорлупы. Мерцали свечи, сверкал хрусталь, море, бившееся о берег, казалось, услаждало слух сладкозвучными песнями сирен – все это создавало идеальный фон для прекрасного дня, который Эли напророчил Эйбре.

Как ни старался, он не мог вспомнить прошлую Пасху, так как незадолго до нее убили Линдси. Вспоминались лишь долгие часы допросов, нескончаемый страх, вызванный тем, что полиция может в любую минуту снова постучать в его дверь и, надев наручники, увести с собой. Теперь все это забылось, превратилось в смутные обрывки – бледные от переживаний лица родителей, постепенно и неуклонно сужающийся круг тех, кого он раньше считал друзьями, потеря работы, шепот за спиной и косые взгляды.

Он пережил все это и к этому привык. И все то, что сейчас преследует его, он тоже переживет. Но он никогда не откажется от удивительного ощущения, которое дарит ему родной дом, ни за что не расстанется с надеждой на лучшее. Пью за процветание Виски Бич, подумал Эли, подняв бокал, и, перехватив взгляд Эйбры, заметил ее улыбку. Он выпил за родной дом и за любимую женщину.


* * *

Когда Эли провожал родных в понедельник утром, надежда по-прежнему была жива в его душе. Он обнял и поцеловал на прощание Эстер.

– Я помню, – шепнула она ему на ухо. – Береги себя.

– Обязательно. И ты тоже.

– Скажи Эйбре, что ей недолго осталось проводить занятия йогой без меня.

– Конечно, скажу.

– Давай, мам, садись в машину, – сказал Роб и, обняв сына одной рукой, похлопал другой по спине. – Скоро увидимся, парень.

– Верно, до лета уже недолго, – ответил Эли, помогая бабушке сесть в машину. – Буду ждать вас.

– Будет замечательно, если все Лэндоны снова соберутся в Блафф-Хаусе, – сказал Роб, открывая дверцу водительского сиденья. – Жди нас. Мы вернемся.

Эли помахал на прощание рукой и смотрел им вслед до тех пор, пока автомобиль не скрылся за поворотом. Стоявшая рядом с ним Барби тихонько заскулила.

– Ты слышала, что он сказал? – повернулся к ней Эли и посмотрел на громаду Блафф-Хауса. – Они вернутся. Но до этого нас ждет большая работа. Мы узнаем, что тут ищет этот засранец. Для этого нужно хорошенько прибраться во всем доме. Согласна?

Барби послушно вильнула хвостом.

– Считаю это знаком согласия. Тогда приступим к делу.


* * *

Вернувшись в дом, Эли поднялся наверх. Третий этаж, в былые дни считавшийся территорией прислуги, теперь служил своего рода кладовой для мебели и бесчисленных коробок и чемоданов, где хранились старая одежда и памятные вещи, с которыми предыдущим поколениям сентиментальных Лэндонов было жалко расстаться.

После обыска полицейские не удосужились снова накрыть мебель чехлами, и теперь те лежали разбросанными по всему полу, напоминая сугробы.

– Будь я безумным искателем сокровищ, что бы я стал здесь искать?

Эли решил, что наверняка стал бы искать не само сокровище. Как известно, если вам нужно что-то спрятать – лучше всего положить вещь на видное место. Но такая стратегия далеко не всегда верна. Вряд ли прежние обитатели дома засунули шкатулку с драгоценностями в продавленный диван или за старое зеркало, засиженное мухами.

Эли прошелся по комнатам, заглянул в коробки и чемоданы, снова положил на стулья пыльные чехлы. В окна проникали солнечные лучи, в которых плясали пылинки. Из-за тишины, стоявшей в доме, рокот прибоя казался громче.

Эли с трудом представлял, каково было жить в окружении целой армии слуг, когда-то спавших в этих тесных комнатах или собиравшихся в комнате попросторней, чтобы поесть и посплетничать. Здесь никогда не было настоящего одиночества, настоящей тишины. Об истинном уединении тоже следовало забыть.

Тут дело в компромиссе, решил Эли. Для того чтобы поддерживать в нормальном состоянии такой огромный дом, жить в нем и развлекаться, как жили и развлекались его предки, требовалась целая армия прислуги. Деды и прадеды Эли предпочитали менее замысловатый образ жизни.

В любом случае дни развлечений в духе «Великого Гэтсби» давно прошли, а для Блафф-Хауса – тем более. И все же как-то нехорошо, не по-хозяйски использовать целый этаж под хранилище зачехленной мебели, коробок с книгами, чемоданов, набитых платьями с кружевами и мешочками с лавандой.

– Здесь можно устроить превосходную мастерскую для занятий живописью, верно? – спросил он у Барби. – Эх, если бы я мог рисовать. Вот бабуля умеет, но подниматься ей сюда тяжело, и поэтому она предпочитает рисовать в гостиной или на террасе.

Устроив перерыв, Эли сделал несколько круговых вращений плечами, как его учила Эйбра, и прошелся по гостиной, в которой когда-то собирались слуги.

– Помещение светлое. Так, а это что тут у нас? Маленькая кухонька. Отлично. Заменим раковину, поставим микроволновую печь, заново переоборудуем ванную, – произнес он, заглянув в комнатку с ванной и старомодным унитазом. – Или, пожалуй, все тут восстановим. Воспользуемся мебелью, которая здесь находится, приведем ее в порядок, что нужно – отремонтируем.

Затем он подошел к окнам, из которых открывался вид на море. Огромные окна, превосходный вид. Делалось это в соответствии с общим архитектурным планом, а не для удобства проживавшей здесь прислуги.

Да, здесь вполне можно работать, подумал он. Ремонт не займет много времени. Ему нужен здесь лишь самый минимум. Перенести сюда письменный стол, пару канцелярских шкафов и книжные полки. Ну, и переоборудовать ванную комнату.

– Разве писателю не нужен чердак? Пожалуй, нужен. К приезду Эстер я наведу здесь полный порядок, но надо все хорошо продумать.

Произнеся эти слова вслух, Эли снова прошелся по помещениям. Он представил себе, как служанки по утрам поднимались с массивных металлических кроватей, как ступали босыми ногами на холодный пол. Как лакеи надевали белые накрахмаленные рубашки, как управляющий проверял список назначенных на день дел.

Здесь когда-то существовал свой особый мир, о котором его предки мало что знали. Но в те давние годы ни дом, ни его обитатели понятия не имели о том, что такое взлом и тайное проникновение, равно как и представить себе не могли, что старую женщину можно по какой-то злокозненной причине столкнуть с лестницы.

Эли вернулся в просторный холл и принялся изучать огромный шкаф у стены, обклеенной обоями в цветочек. Увы, он так и не обнаружил никаких свидетельств того, что за последнее десятилетие кто-то пытался сдвинуть его с места.

Эли попробовал сделать это сам, но ему не удалось. Тогда он сунул руку в узкое пространство позади шкафа и понял, что отодвинуть его не смог бы даже взрослый мужчина, не говоря уже о шаловливых подростках. Так что в одиночку ему точно не справиться.

Он достал телефон и, просмотрев номера, которые ввела в память Эйбра, позвонил Майку О'Малли.

– Привет, Майк, это Эли Лэндон… Да, да… Спасибо, – произнес он и прислонился спиной к шкафу. Наверно, это красное дерево, решил Эли. Вот почему он такой тяжелый. – Послушай, Майк, у тебя сегодня найдется свободное время? Правда? Ну, если у тебя выходной, я не хотел бы нарушать твои планы… В таком случае попрошу тебя помочь мне. Надеюсь на твою руку, в которой кое-что есть. Мускул. – Он рассмеялся, когда Майк поинтересовался, какой мускул имеется в виду. – Да, все. Буду тебе признателен.

Он отключил телефон и посмотрел на Барби.

– Наверно, это глупо, как ты думаешь? Но разве кто-нибудь устоит перед возможностью найти потайную дверцу?

Эли спустился вниз и вернулся в свой кабинет, мысленно представляя себе, как ему будет работаться на новом месте. Не такая уж и безумная идея, решил он. Скорее… эксцентричная. Обои придется поменять, и, пожалуй, нужно заменить сантехнику, электропроводку и систему отопления. Нужно все это тщательно продумать, а также решить, что делать с остальными помещениями третьего этажа.

Неожиданно Барби подняла голову и несколько раз пролаяла. В следующую секунду зазвонил звонок.

– Ну и слух у тебя, – восхитился Эли и вместе с собакой спустился вниз.