– Мои сестры, отец и даже мать скажут вам, ваша светлость, что моя единственная цель в жизни – стать успешным портретистом. И с этого пути меня не собьют никакие препятствия или предложения.

– И какие…

– Мельбурн. – В дверях с раздраженным видом стоял Закери. – По-моему, хватит.

– Я интересуюсь планами мисс Уитфедд. Ты здесь был дольше, чем я, так что я просто наверстываю упущенное.

– Ты похож на испанского инквизитора, – сказал Закери и обратился к Кэролайн: – Я еду в Троубридж, чтобы одолжить у Андертона ту новую книгу и заказать еще одну поставку кормового зерна. Хотите поехать со мной?

– Конечно. Мне надо кое-что купить в Троубридже для Вены.

Она сделала книксен и вышла из мастерской. Бросив на брата суровый взгляд, Закери последовал за ней. Хм… Интересно.

– Не хотите ли посетить еще какие-нибудь места, ваша светлость? – спросила Энн, про которую он совершенно забыл. – Вас могут заинтересовать некоторые изобретения моего отца. Закери помог ему сконструировать приспособление для сбора яиц.

– С удовольствием. – Ему начало казаться, что все это очень любопытно. Во всяком случае, он понял, что намерения Закери были гораздо прозрачнее, чем планы мисс Уитфедд. – Ведите меня.

Шею удалось вырвать у Закери приглашение поехать с ним и Кэролайн в Троубридж, что означало, что все остальные обитатели дома должны были к ним присоединиться. Дамы сели в большую карету, а Закери на Саграморе и Шарлемань на взятой в конюшне кобыле поехали сзади.

– Что за кислая у тебя физиономия, Зак?

– А ты как думаешь?

– Это не я придумал. Мельбурн велел собираться. Пришлось отказаться от очень выгодного предложения купить акции фарфоровой фабрики. И если ты думаешь, что я останусь еще на секунду в этом сумасшедшем доме, ты ошибаешься.

– И поэтому ты позволил этой толпе увлечь тебя за собой.

– Отсюда по крайней мере больше шансов сбежать.

– Хотелось бы, чтобы ты сбежал в Лондон. Спорю, ты даже не привез мне сигар.

Шарлемань внимательно посмотрел на брата.

– Ты не можешь винить Мельбурна зато, что он озабочен, Зак. За какой-то месяц ты переметнулся с армии на коров. Это слишком даже для тебя.

– Все не так, как ты думаешь. – Закери постарался сохранять спокойствие. Если он начнет кричать на Шея, ничего хорошего не будет. Ведь он сказал, что это была идея Мельбурна – поехать в Уилтшир. И судя по тому, с каким пристрастием он допрашивал Кэролайн, Себастьян, похоже, заподозрил, что Закери решил заняться весьма сомнительным делом только ради того, чтобы завоевать расположение женщины. На этот раз брат не мог понять, что происходит.

– Тогда объясни, Зак. Со мной нет цыганки, которая бы угадала твою судьбу.

Закери бросил взгляд на карету и встретился с глазами Кэролайн, которая тоже на него смотрела. Осталось всего три дня до того, как придет известие из Вены и она уедет. Всего три дня, а тут приехали братья и осложнили еще больше то, что и так было запутано. Не говоря уже о том, что он не сможет устроить еще одно тайное свидание с Кэролайн.

– Я много думал, – тихо сказал он. – Об армии, например. Думал о том, почему я решил идти в армию, и понял, чего я хочу от жизни.

– И это тебе дадут коровы?

– Я могу это получить, составив план, и, следуя ему, увидеть, что он поможет развитию не только Уилтшира, но, возможно, и всей Англии.

– Стало быть, теперь ты филантроп.

– Если ты собираешься все обратить в шутку, я ничего тебе не буду рассказывать. Ты не тот, Шей, кто мне нужен, чтобы меня убеждать.

– Подумать только, – нахмурился Шей, – я мог бы сейчас быть занят покупкой столовой посуды.

Закери фыркнул.

– И ты считаешь мои планы идиотскими? Если не удастся увеличить надои молока, у меня еще останется мясо.

– Я не думаю, что Себастьян против твоего проекта. Он просто хочет узнать о нем побольше.

– И о том, не брошу ли я его на полпути. Не брошу. Я дойду до конца. И не могу сказать, что меня очень беспокоит, одобрит ли он то, что я делаю, или нет. – Как им объяснить так, чтобы они не подумали, что он сумасшедший? Как рассказать своим циничным братьям, что он никогда не чувствовал такого энтузиазма, и если бы удалось уговорить Кэролайн остаться, он считал бы, что нашел свой идеал.

– Я ему это передам. Но у меня есть вопрос.

– Какой?

– Ты здесь четыре недели. – Шей понизил голос. – Которую из девиц Уитфелд ты обрабатываешь? Мне бы не хотелось наступить на любимую мозоль.

Такое предположение могло принадлежать Себастьяну, но Закери решил, что для герцога это был слишком прямой вопрос.

– Познакомься с ними поближе, и тогда, возможно, решишь, что не следует меня оскорблять. – Закери мысленно похвалил себя за то, что ему удалось избежать прямого ответа. – Родителям с ограниченными финансовыми возможностями удалось вырастить семь очаровательных девушек, и я уважаю их за это. Наверное, им часто приходилось нелегко.

– Считай, что ты меня отчитал. Полагаю, однако, что тетя Тремейн не позволила бы, чтобы тебе сошло с рук что-либо неприличное, братец.

Пусть думает что хочет. Он не признается Шарлеманю, насколько важной для него стала Кэролайн. Он ее отпускает, и это лучшее, что он может для нее сделать.

Глава 22

– Но мистер Уитфелд!

– Как бы высоко, по вашему мнению, миссис Уитфелд, ни поднялся престиж нашей семьи среди соседей, мы не можем позволить себе еще один раут только потому, что к нам приехал герцог – между прочим, без приглашения.

Кэролайн вошла было в кабинет отца, но тут же повернулась, чтобы уйти. Меньше всего ей хотелось присутствовать при ссоре родителей. Особенно сейчас, когда она в ссоре с самой собой. «Только бы они меня не заметили», – взмолилась она, собираясь тихо прикрыть дверь.

– Кэролайн!

– Проклятие, – процедила она сквозь зубы, снова открывая дверь. – Да, папа?

– Твоя мать считает, что мы должны дать прием в честь приезда герцога Мельбурна. Твое мнение?

– Я не думаю, что герцог и лорд Шарлемань намерены оставаться в Уилтшире достаточное время, чтобы присутствовать на приеме. Им вряд ли удобно в комнатах Грейс и Вайолет. А Энн и Сьюзен не очень-то довольны, что Грейс и Вайолет их потеснили.

– Но если мы устроим вечер, им придется остаться! – Миссис Уитфелд комкала в руках платок и вряд ли слушала, что говорит дочь. – Еще ни у кого не было в гос­тях трех таких джентльменов одновременно. Отец смотрел только на Кэролайн.

– А на сколько, как ты думаешь, они останутся здесь?

– Герцог приехал лишь для того, чтобы узнать про планы Закери и убедиться, что его не принуждают ос­таться в Уилтшире.

– Принуждают? Как это?

Объяснить это будет труднее всего. У Кэролайн не было опыта общения с всесильными главами могуще­ственных семей, но она знала точно, что герцог Мель­бурн подозревает, будто она является причиной интере­са Закери к разведению скота вообще и в Уилтшире в ча­стности. И надо отдать ему должное, он был не так уж и не прав.

– У тебя семь привлекательных дочерей, папа, – улыбнулась Кэролайн, хотя ей было не до смеха.

– Ну и что? – вмешалась миссис Уитфелд. – У тебя и твоих сестер был месяц, чтобы заставить лорда Закери влюбиться в одну из вас, и что мы слышим? Ему более интересны коровы!

– Мама, эта программа может оказаться очень вы­годной и полезной для нашей семьи. А ее успех повысит наш престиж в Уилтшире.

– Престиж? Среди кого? Среди фермеров?

– Не старайся, Каро, – сказал отец, открывая гросс­бух. – Я уже много дней пытаюсь объяснить это твоей матери. Ей нужен зять, а не толстый кошелек.

– Нет, я хочу и то и другое! – Фыркнув, миссис Уит­фелд вышла из кабинета.

– Мне жаль, что ты стала свидетелем нашего разго­вора с твоей матерью. Что я могу для тебя сделать? Я от­ложил двадцать фунтов на непредвиденные дорожные расходы, или, может быть, ты захочешь купить новое пла­тье, чтобы произвести впечатление на твоего нового пат­рона.

– Мы еще не получили письма, папа. Спасибо за деньги, но я не вправе просить…

– Тебе не надо просить.

Слезы подступили к глазам Кэролайн. Она знала, как важны могут быть для семьи даже двадцать фунтов.

– Папа, – решилась она, – я знаю, почему приехал Мельбурн.

– Разве не для того, чтобы посмотреть на Димидиус?

– Я думаю, что из-за меня. Мистер Уитфелд закрыл гроссбух.

– Тебе известно, что годовой доход Мельбурна составляет более ста тысяч фунтов?

– Нет, я не знала. Но что…

– Какими бы полезными ни оказались Димидиус и все новое стадо для нас и для многих аристократических семей Англии, инвестиции в размере нескольких тысяч фунтов вряд ли его взволновали.

– Я не понимаю…

– Возможно, я в последнее время был слишком занят своими делами, но я не слепой, моя дорогая. Я знаю, что его светлость здесь вовсе не из-за коров. Расскажи мне все, что хочешь. Обещаю выслушать тебя и рассуждать здраво.

Она попыталась вспомнить свой разговор с Закери с точки зрения логики: он предложил ей альтернативу того пути, который она для себя выбрала, и она отказалась. Но логике не поддавалось чувство боли в груди при мысли, что она никогда его больше не увидит.

– Закери попросил… не совсем попросил, а предложил… – ее голос сорвался, – он дал понять, что он вроде бы не прочь на мне жениться.

На какой-то момент ей показалось, что в доме вдруг наступила такая тишина, что она могла бы поклясться, что слышит, как тикают старинные часы в библиотеке.

– Боже милостивый, – побледнев, наконец сказал отец и откашлялся. – И что же ты ему ответила?

? Даже крошечная часть от ста тысяч фунтов сделала бы жизнь в Уилтшире намного легче. Она снова прибегла к логике, на которую возлагала такие надежды все утро.

– Я сказала ему, что хочу стать портретистом, а если выйду замуж, то не смогу этим заниматься. И я ему отказала.

Помолчав, отец кивнул.

– И я полагаю, он это принял?

– Да. Но я хочу, чтобы ты знал, что… его светлость что-то подозревает и хочет удостовериться, что ни один из драгоценных Гриффинов не собирается жениться на девушке с более низким положением в обществе.

– Кэролайн, ты лучше самого высокородного аристократа в Англии, но я не хочу, чтобы ты была несчастна даже в самом выгодном браке.

В этом-то и было дело. Она не просто раздумывает а своем будущем, если выйдет замуж за Гриффина. Появление у них в доме Мельбурна лишь подтверждает ее опасения. Он не позволит войти в их семью женщине-художнице, которая станет настаивать на том, чтобы иметь свою студию, клиентов и собственный доход. А она не собирается отказываться от своей цели.

Проблема была, однако, в том, что ее мечтания все больше расходились с тем, что происходило не во сне, а наяву. А мысль о том, что Закери женится на ком-либо еще – а не на ней, – была невыносимой.

– Ты сердишься, папа?

– У тебя есть цель, Кэролайн. Ни за что на свете я не хотел бы, чтобы ты от нее отказалась. – Он наклонился через письменный стол и сжал ее руки. – Но я хочу, чтобы ты была уверена. Брак с Закери мог бы открыть перед тобой многие двери.

– Но он закроет одну важную дверь, не так ли? – Она так хотела, чтобы отец с ней согласился – или не согласился. Она и сама не знала.

Он улыбнулся:

– Двери – это такая непредсказуемая штука, моя дорогая: никогда точно не знаешь, что за ними, пока их не откроешь.

– Я боялась, что ты скажешь именно это. – Она встала.

– Проблема выбора всегда трудна. Я не могу советовать тебе, что выбрать. Постарайся сама понять, какой путь сделает тебя счастливей, и иди по нему.

– Спасибо, папа. Ты дал мне пищу для размышлений.

Пробормотав еще что-то, Кэролайн вышла из кабинета. Она чувствовала, что ей необходима долгая, долгая прогулка. Она шла по коридору и вдруг увидела Закери, который стоял у окна утренней комнаты. Она остановилась, не зная, сможет ли вынести еще один разговор с ним. Насколько было бы легче, если бы он ей не нравился, если бы она им не восхищалась и так ему не доверяла. Но может быть, у него есть ответ? Ведь никто другой до него не заставлял ее задавать себе такие вопросы.

– У вас задумчивый вид, – процитировала она фразу из его наставления сестрам, как заинтересовать мужчину, надеясь при этом, что он не слышит, как гулко бьется ее сердце. – Вас что-то беспокоит? Хотелось бы знать, что именно. Или принести вам кусок яблочного пирога?