— Я знаю, дорогой, — откликнулась Трина. — Американские журналы борются за ее чудесные работы! — Засим последовал еще один неизбежный вопрос: — Марта, а когда состоится ваша свадьба? И где вы собираетесь пожениться?

Джош все это время стоял молча, как каменный истукан.

— Ну, мы, собственно, еще не назначили даты… — промямлила Марта, не осмеливаясь поднять глаз ни на Тони, ни на Джоша.

— Мне хотелось бы сыграть свадьбу в День святого Валентина, — объявил Тони. — Что касается места, то скорее всего в Лондоне. Марта прожила там большую часть последних двух лет. Кроме командировок, — добавил он, — когда редакционные задания забрасывали ее в самые отдаленные уголки земного шара. Но, — закончил Тони с улыбкой, — надеюсь, когда мы поженимся, я сумею уговорить Марту обратить свое профессиональное внимание на Британские острова.

Тони допил шампанское, поставил бокал на столик и, к большому облегчению Марты, сменил тему:

— Кстати, вы не видели Гая? Марта, по-моему, пора бы поискать нашего хозяина!

Трина сказала, что Гай, кажется, в столовой, находящейся слева от гостиной. Джош по-прежнему молчал.

Тони и Марта смешались с толпой. Марта вздрогнула, почувствовав, как буравит ей спину взгляд Джоша.

— С тобой все нормально? Ты сейчас похожа на выходца из могилы, — тихо заметил Тони.

— Что? — с удивлением спросила Марта.

— Ты так дрожишь! И лицо у тебя последнюю четверть часа такое, словно ты увидела привидение.

— Не обращай внимания! — попросила Марта. — Я почему-то чувствую себя не в своей тарелке.

— Я был очень рад увидеть Трину, — к радости Марты, Тони резко сменил тему. — Как она хороша, правда?

— Да, очень хороша.

— И умна в отличие от многих своих коллег, — заметил Тони и тут же добавил: — И с Джошуа Смитом мне было интересно познакомиться. У нас есть общие друзья в издательском деле. Они отзываются о нем с большим уважением.

— Ага, — пробормотала Марта, от души желая как можно скорее увидеть Гая Фармингтона и покончить наконец с этим разговором!

— Я не знал, что ты с ним знакома, — как ни в чем не бывало продолжал Тони. — Тебе, наверно, случалось для него работать?

— Да.

— Для «Американского стиля архитектуры»?

— И для «Стиля архитектуры», и для «Стиля жизни».

— А-а, — откликнулся Тони.

Он явно ждал объяснений. Марта знала, что должна что-то сказать. Объяснить, кто такой Джош Смит и почему он вызывает у нее такие чувства. Однако, сама не понимая почему, Марта не могла заставить себя говорить о Джоше с Тони.

— Одно время я очень дружила с сестрой Джоша, — наконец выдавила она.

— Вот как? — Даже не глядя на Тони, Марта догадалась, что он вопросительно поднял бровь.

— Дженнифер занимается интерьерами помещений — точнее сказать, дизайном. Мы познакомились, когда она переделывала старый дом в Уотч-Хилле, на Род-Айленде, для Керри Гундерсена. За этого парня она потом вышла замуж. Джош дал мне задание отснять весь процесс переделки — от начала до конца — для большой статьи в «Стиле архитектуры». Эта работа заняла немало времени и с профессиональной точки зрения была нелегкой. Но результаты получились блестящие, и статья вышла не только в «Архитектуре», но и в «Жизни».

«В то время я видела Джоша Смита почти каждый день. Я любила его — даже после всего, что случилось, — и ни один врач в мире не смог бы излечить меня от любви. Я пыталась притвориться, что с Джошем покончено… нет, лучше сказать, притворялась, что за последние два года в моей болезни наступило улучшение. Но стоило мне его увидеть — и все началось сначала…»

— Марта? — негромко окликнул ее Тони.

Марта поняла, что он что-то сказал, но, поглощенная своими мыслями, она не слышала ни слова.

— Да? — откликнулась она.

— Я говорю, жаль, что он калека. Не может ходить без трости.

Марта похолодела. Джош хромал — это правда. Но никогда в жизни она не назвала бы его «калекой». Это страшное слово не имело к Джошу никакого отношения.

Однако Марта была уверена, что немалую роль в их разрыве сыграла именно больная нога Джоша. Конечно, он не пожалел сил, чтобы убедить ее в обратном. Неудивительно — он так горд… так упрям…

— Марта! — снова позвал Тони.

— Да?

— Я слышал, что он был пилотом и пострадал в аварии. Это правда?

— Он окончил летную академию и служил в ВВС, — ровным голосок ответила Марта. — Его самолет попал в катастрофу, и Джош был тяжело ранен. Просто чудо, что он выжил. Дженнифер рассказывала, что несколько недель он был между жизнью и смертью.

— И на этом его военная карьера закончилась?

— Да.

— Ну что ж, — заметил Тони, — потеря американской авиации обернулась выигрышем для американской печати.

Наконец они вошли в столовую. Зоркий глаз Тони заметил в толпе хозяина дома, и они направились к нему.

Гай Фармингтон оказался высоким стройным джентльменом с сединой в волосах, удивительно темными глазами и приятным, как и у Тони, британским акцентом.

Рядом с ним Марта позволила себе немного расслабиться. Позволила себе забыть, что Джош — в соседней комнате, отделенный от нее только одной стеной. Впрочем… стены бывают разные.

* * *

Джош смотрел, как Марта под руку с Тони уходит прочь. Рука его так сжимала бокал, что, казалось, еще немного — и хрусталь раскрошится между пальцами.

Прием шел своим чередом. Кто-то обращался к нему с приветствиями и вопросами, и Джош заставлял себя отвечать, не вдумываясь в смысл произносимых слов. Перед глазами его по-прежнему стояла стройная черноволосая женщина — женщина с самым выразительным лицом, какое он когда-либо видел. И на этом выразительном лице он прочел изумление. Да, похоже, Марта была потрясена нежданной встречей не меньше его самого.

Он так хорошо ее знал! Он видел, что, несмотря на фальшиво-сияющую улыбку, Марта устала, напряжена… и несчастна. Черт возьми, почему?

Это всерьез беспокоило Джоша. Ведь ей он желал счастья гораздо больше, чем самому себе.

Два года назад он дал Марте свободу. Про себя он называл тогдашний разрыв именно так. Марта не имела представления, на что себя обрекает, стремясь к прочным отношениям. Но Джош понимал, что ее жизнь превратится в бесконечное жертвоприношение. И решил этого не допустить, ведь он любил ее больше всего на свете.

И он вышвырнул Марту из своей жизни — грубо и безжалостно, чтобы ей и в голову не пришло вернуться. Это решение и все, что последовало за ним, далось Джошу необычайным напряжением воли. Два года он провел, как в аду, терзаясь угрызениями совести и тщетными сожалениями. Мало того — из-за этого он едва не рассорился с сестрой, которую горячо любил с детства. Но в конце концов Дженнифер пришлось принять случившееся как непоправимый факт.

В эти два года он сознательно не хотел ничего знать о Марте. Что-то слышать все-таки приходилось: не все знакомые знали об их личных отношениях, но о профессиональном сотрудничестве были осведомлены многие. Имя Марты Бреннан всплывало во многих деловых разговорах, а еще чаще на столе у Джоша появлялись ее работы — чаще всего в конкурирующих журналах.

Однако о помолвке ее с Тони Эшфордом, восходящей звездой Би-би-си, Джош услышал впервые. В первую минуту он с трудом удержался на ногах… да, как ни странно, он ничего подобного не ожидал.

Джош никак не думал, что встретится с Мартой снова — по крайней мере так скоро. Он знал, что большую часть времени Марта проводит в Лондоне, и отметил для себя, что, хотя Лондон ему и нравится, на ближайшие несколько лет о нем лучше забыть. В Вашингтон Джош приехал по заданию «Американского стиля жизни» и рассчитывал завтра утром вернуться в Нью-Йорк.

Джош крепче сжал трость, и прикосновение к гладко отполированному дереву, как всегда, вернуло ему внутреннюю силу. Теперь он мог прислушаться к тому, что говорят собеседники, и выбросить — или хотя бы попытаться выбросить — из головы Марту.

Тони и Марта стояли в дверях, пока привратник искал для них такси.

— Похоже, вот-вот снег пойдет! — заметил Тони, поднимая воротник. — Непредсказуемый вашингтонский климат. В Англии почему-то считается, что здесь у вас почти тропики.

Марта молчала. Ее бил озноб, никак не связанный с холодной погодой. Марте и Тони удалось выбраться из переполненной гостями квартиры, не встретившись ни с Джошем, ни с Триной Катальдо, однако она все время была в напряжении, ожидая, что вот-вот снова столкнется с бывшим возлюбленным.

Подъехало такси. Тони открыл дверь и помог Марте сесть, уселся сам и только после этого спросил:

— Хочешь, поедем ко мне в отель? Перекусим там, а потом отправимся куда-нибудь еще. Или ты поедешь к себе?

Марта мысленно отметила, что он сказал: «Ты поедешь», а не: «Мы поедем». Смутная тревога охватила ее, но она ответила:

— Если ты не возражаешь, Тони, давай лучше ко мне.

— Хорошо. — И Тони объяснил таксисту, куда ехать.

Предчувствие не обмануло Тони — скоро за окнами автомобиля закружились снежинки.

Марта смотрела в окно и думала о том, как красив первый снег, — неужели правда, что ни одна из падающих снежинок не повторяет узор другой? При мысли о том, как недолговечна эта хрупкая красота, Марте стало грустно.

Жизнь так коротка, думала она, а люди к тому же бессмысленно ее растрачивают. И сама она целых два года потеряла на бесплодное уныние и жалость к себе.

Мало ли женщин на свете по самым разным причинам теряют любимых? Ей плохо, а что же сказать о вдовах, обездоленных непоправимым несчастьем? И какое право имеет Марта сетовать на судьбу? Мир полон зла и страданий. Чего стоит ее маленькое личное горе по сравнению с трагедиями, о которых ей случалось делать репортажи?

Немало людей, переживших куда более страшные потрясения, преодолевают отчаяние и начинают жизнь заново — или по крайней мере делают вид, что живут.

Впрочем, и она поступала так же, и немало в этом преуспела. По крайней мере, карьера ее в последние два года круто идет в гору.

Такси остановилось у дома в Джорджтауне, где Марта снимала квартиру. Тони расплатился с водителем и вышел вместе с Мартой, остановившись у низкого крыльца.

Прямо над головой Тони сиял фонарь, придавая его русым волосам золотистый отсвет. Однако лицо его оставалось в тени, и Марта, поднявшаяся на верхнюю ступеньку, не могла разглядеть его выражения.

— Марта, — окликнул он ее своим глубоким голосом, хорошо знакомым всей Англии, — подожди минутку, хорошо?

Марта, рывшаяся в сумочке в поисках ключа, подняла голову. Предчувствие подсказало ей, сейчас что-то произойдет.

— Сегодня я не стану подниматься к тебе, — произнес Тони. — Мне кажется, ты хочешь побыть одна.

Марта защелкнула сумочку и двинулась к нему.

— Но ведь завтра ты уезжаешь! — возразила она.

— Поздно вечером, — напомнил он. — Мы сможем пообедать вместе, если, конечно, у тебя нет других дел.

— Конечно, я пообедаю с тобой и провожу тебя в аэропорт.

— Как хочешь, — ответил Тони.

— Как хочу? Тони, что случилось? — Она приблизилась к нему, вглядываясь в лицо, однако глубокие тени надежно скрывали его лицо от ее глаз. — Я тебя чем-то обидела?

— Нет, нет, — быстро ответил он. — Ничего подобного. Просто мне показалось, что сегодня вечером ты испытала потрясение — как и я.

Марта нахмурилась.

— Тони, да о чем ты?

— Это он, верно? — мягко спросил Тони. — Джошуа Смит.

— Что значит «он»?

— Человек, которого ты любишь.

У Марты пресеклось дыхание. Прежде чем она успела ответить, Тони тихо добавил:

— Милая, я всегда знал, что в твоей жизни есть кто-то другой.

Глава 2

Марта свернула на узкую улочку, ведущую от Верхнего Бродвея к Риверсайд-драйв. В спину ей ударил ледяной порыв февральского ветра. «Хорошо, что не в лицо», — подумала Марта, ускоряя шаг. Ей хотелось, чтобы ветер поднял ее, как пушинку, и вознес на вершину холма. Дорога в квартиру Джоша Смита казалась Марте ненамного легче пути на Голгофу, хоть она и знала, что сам Джош сейчас где-то за тридевять земель.

Сегодня Марте представился, может быть, единственный случай встретиться с Дженнифер и Керри Гундерсенами и увидеть их полугодовалых близнецов.

Здравый смысл призывал ее отказаться от приглашения, однако Марта не прислушалась к здравому смыслу.

После отъезда Тони она впала в уныние и позвонила Дженнифер, с которой не разговаривала уже почти два года, лишь для того, чтобы услышать голос старого друга.

В разговоре Дженнифер упомянула, что в начале февраля они с мужем и близнецами приедут на несколько дней в Нью-Йорк — у Керри здесь какие-то дела. Марта решила, что время как раз подходящее, тем более что Джош сейчас где-то на другом конце Америки.