Данте взглянул на телефон, взял его и, пролистав фотографии, долго смотрел на ту, которую скачал с сайта «Celebrita». Вздохнув, набрал эсэмэску отцу, сообщая, что они нашли кошку, и он благодарит за оказанную помощь. Надо еще много сказать, но есть вещи, которые говорятся лицом к лицу. Данте нажал кнопку «Отправить» и, не выпуская телефон из рук, написал матери, что утром будет ей звонить. Снова взяв ручку, на мгновение задумался, добавил к списку последний пункт и пошел наверх.

В квартире стояла тишина. Котята, прижавшись друг к другу, спали в коробке, а на ручке двери в его спальню висел полотняный мешочек с вышитым вручную лиловым стебельком лаванды. В нем лежал маленький стеклянный пузырек с надписанной от руки наклейкой «Лавандовое масло» и датой, а рядом записка:


«Это масло Глория делает сама из того, что растет в ее саду. В нем немного волшебства, но она и сама немного волшебница. Ванная мне больше не понадобится, так что примите ванну. Душ только возбуждает.

Dormi bene. Sogni dolci. Дж.».


Спите спокойно. Сладких снов.

* * *

В воскресенье кафе не работало, и Джели проснулась рано утром от звона колоколов, разносившегося над городом. Она покормила котят, достала из кладовки средства для уборки и, налив чашку бодрящего чая, спустилась в мастерскую.

Данте вынес оттуда все, кроме ее коробок, и она тщательно их протерла, прежде чем установить рабочие столы, чертежную доску и стул. Пробковая доска повисла в ожидании лоскутков ткани, рисунков и всего того, что вдохновляло Джели.

Спустя три часа все было распаковано, швейные машинки опробованы, компьютер установлен и включен, аккуратно сложенные коробки стояли в углу, готовые для повторного использования, когда она найдет себе жилье. Хотя едва ли можно надеяться найти что-нибудь столь же замечательное, как это.

Мастерская выглядела здорово. Джели, сделав несколько фоток на телефон, отправила их сестрам вместе с письмом, где объясняла, что с апартаментами возникли проблемы, но она нашла временное жилье, и у нее все отлично. Возможно, позже она даже слепит снеговика.

Элли прислала ответ с пожеланием увидеть фотографию снеговика. Соррел хотела узнать, что за проблемы? Пожалуй, сестра могла бы помочь Джели в битве с банком, если дела пойдут плохо. В понедельник надо будет их побеспокоить. А сейчас хотелось только одного – сесть за чертежную доску и начать воплощать одну идею, вертевшуюся в голове с того дня, как она увидела на рынке черные бусины. Однако, чувствуя себя пыльной и голодной, она была вынуждена отложить это, пока не примет душ и не съест что-нибудь существеннее булочки.

Джели уже направлялась в ванную, когда в дверях комнаты появился взъерошенный Данте в халате. Сердце екнуло, как от удара током.

– Ангел. – Он выглядел сонным и смущенным, его замешательство дало ей время прийти в себя. – Который час?

– Boungiorno, Данте. Вы не услышали будильник?

Он провел рукой по волосам, слегка распахнувшийся халат оголил торс до пояса. Джели успел рассмотреть поросль темных волос на золотистой коже его груди. От легкого запаха теплого тела у Джели закружилась голова.

– Я не ставлю будильник. Он мне не нужен.

– Не нужен? Вы собирались спать до десяти?

– Десять? Dio! Эта лаванда – убойное средство.

Не только лаванда. Одетый в один лишь небрежно завязанный халат, Данте Веттори представлял опасность для всех частей ее организма, пришедшего в невероятное возбуждение.

– Вы поздно легли.

– Вы тоже, но не похоже, чтобы это вас остановило. – Он снял с ее головы паутинку. – Господи, чем вы занимались?

– Приводила в порядок ваш склад. – С трудом оторвав от него взгляд, она смахнула с плеча пыль. – Мне хотелось разложить свои вещи, чтобы начать работать. – Джели хотела отойти, но ноги не желали слушаться. – Дайте мне десять минут, чтобы помыться, и я приготовлю завтрак.

– Десять минут, – сказал Данте, шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Она резко прислонилась к стене, почти ударившись о нее головой. Любой женщине желательно хоть немного подготовиться перед встречей с таким неприкрытым мужским великолепием. Не успели ее колени обрести минимум твердости, как он снова открыл дверь. – Я последовал вашему совету и составил список.

Вот это да!

– Вы молодец. И похоже, это помогло.

– Как видите. Один пункт касается вас.

– О-о!

– Вам не придется переезжать.

– Не придется? – Сердце застучало с невероятной скоростью. Он хочет, чтобы она осталась. – Лиза передумала брать Джованни на свадьбу? – с тревогой спросила Джели.

– Нет. Они должны быть уже в дороге.

– Хорошо. Я за них рада. – Пусть не думает, что ее волнует только, где она будет жить.

– Надеюсь, у них все сложится. Но главное, если вы останетесь и будете заняты в кафе или в мастерской, вам не придется нестись по городу, чтобы присмотреть за раненой кошкой и кучей ее котят.

– Это называется помет. Общее название. Помет котят, стая кошек. А разве проблема за ними присмотреть? Как вы сказали, я буду здесь в течение дня, а вы вечером и ночью.

– Не все время. Пока я занят этим проклятым докладом, придется посещать разные сборища. Создавать вокруг него шумиху. А на этой неделе вообще уеду в Рим на несколько дней. К тому же я решил проиллюстрировать доклад съемками.

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать?

– Да, именно так. Я думаю, надо сделать короткий фильм. Там будут кадры с летнего джазового фестиваля, с наших пикников в giardino condiviso, проекты «зеленой» застройки и уличное искусство.

– Это хорошо для начала, но вам понадобятся люди. Интересные лица, характеры.

– Вот видите, мы мыслим в одном направлении. Я вставлю клипы, где разные люди рассказывают, за что любят Изолу. И не только старики, которые прожили здесь всю жизнь, но и молодые, которых что-то привлекло сюда. Вы, например.

– Я?

– Вы так восхищаетесь Изолой. И, как считает Лиза, очень полезны для дела.

– А-а, понимаю. Горячая штучка, которая удержит у экрана важных старичков.

– Не только старичков. В любом случае этим я займусь на следующей неделе. А сейчас речь о кошках. Будет гораздо проще, если вы останетесь, а в квартире Лизы поселюсь я.

– Вы? – По словам Лизы, отопление регулировалось термостатом, свет включался и выключался дешевым таймером, в любом случае в его отсутствие ей пришлось бы приезжать, кормить золотую рыбку и проверять, все ли в порядке. – В этом действительно есть необходимость?

– Cara.

Он поднял руку, и, хотя ее щеки коснулись только самые кончики его пальцев, другого ответа Джели не понадобилось. Конечно, необходимость есть. И будет в его доме постоянно, днем и вечером, либо в кафе, либо в мастерской.

Данте не пытался отрицать приливов жара, всплесков желания, охватывавших его всякий раз, когда они оказывались в одной комнате, но он ясно дал понять, что, несмотря на взаимное влечение, по-прежнему тоскует о женщине, которая его бросила. Впрочем, он мог сколько угодно тосковать о Валентине, но сейчас он здесь и смотрит на Джели. И это ее он назвал «cara».

Возможно, она сделала бы доброе дело, если бы протянула руку и, развязав пояс, стягивавший полы халата, подтолкнула его к краю, чтобы он мог обвинить в своем «падении» ее. Толкать не слишком сильно. Данте хотел этого не меньше нее, она не застала бы его врасплох. Стоило лишь коснуться теплой атласной кожи, и его сопротивление исчезло бы быстрее, чем халат, и они уже не могли бы думать ни о чем, кроме того, чтобы как можно скорее оказаться в постели. Потом он почувствовал бы себя виноватым. Нет, каким бы манящим ни было его тело, одного тела ей мало. Джели хотела его целиком и полностью.

– Вы уверены, что сможете ухаживать за золотой рыбкой?

– Вы надо мной смеетесь, синьора Эмери?

– Побойтесь бога, синьор Веттори.

На самом деле, Джели смеялась над собой. Она приехала в Изолу в поисках художественной и эмоциональной свободы. Такой большой мастер флирта, как Марко, стал бы идеальным партнером для секса без обязательств, на который она рассчитывала. Или, например, элегантный Дженнаро. Поставив на пути Данте Веттори, судьба сыграла с ней злую шутку.

– Прошу извинить. Мне надо вымыть грязный лоток.

* * *

Данте закрыл дверь и прислонился к ней спиной, вспоминая прошлую ночь. Он составил список и принял ванну, наполненную не слишком горячей водой. В ванной стоял запах какой-то травы, которой пользовалась Анжелика. Он капнул на подушку несколько капель лавандового масла, прежде чем лечь на спину и попытаться вспомнить все хорошее, что произошло с ним за день. Казалось, это будет сложно, но на ум пришли с десяток моментов.

Тот момент, когда он пришел в кафе, увидел Анжелику, и сердце замерло так же, как предыдущим вечером. Моменты, когда она смеялась. В commissariato он старался не смотреть на нее, чтобы не расхохотаться, а все мужчины приходили выразить ей свое почтение. Ощущение тяжести ее сонного тела, прислонившегося к нему, пока ветеринар занимался раненой кошкой.

А потом он стал думать о том хорошем, что ждет его завтра, чтобы проснуться счастливым.

Он позавтракает с Анжеликой. Поговорит о своем фильме. Позвонит ветеринару, чтобы узнать новости о кошке. А потом они могут пообедать в городе, он покажет Анжелике кафедральный собор, проведет по Квадрилатеро, чтобы она полюбовалась витринами крупных модных домов. И наконец, ужин перед очагом. И постель. С ней? Без нее?

Он проснулся бы очень счастливым, если бы, открыв глаза, увидел, что она рядом, и ее волосы черным шелком раскинулись по подушке, а губы так и манят разбудить ее поцелуем.

Данте сжал руку, пытаясь избавиться от мысли о том, какой нежной была ее кожа под его пальцами, как на ее щеках вспыхнул легкий румянец, а глаза потемнели, выдавая, несмотря на все старания держать дистанцию. Они оба знали, стоит ему протянуть руку, и она упадет к нему в объятия. Так сложилось с той самой минуты, когда их глаза встретились. Романтики называют это любовью с первого взгляда, но это всего лишь химия, пережившая тысячелетия цивилизации, вспышка атавистического инстинкта продолжения рода, присущего всем живым существам. Сигнал узнавания, говорящий: «Вот она. Эта женщина родит тебе здоровых детей, сохранит твои гены».

Именно так было с Валентиной. Она пришла на прием, чтобы встретить Данте на пороге его дома, пригласить в круг Веттори. Когда он приехал, она стояла рядом с его отцом, как сияющий золотой приз, и он пал, сраженный этим древним оружием.

Данте до сих пор не оправился от последствий удара, но, несмотря на советы Лизы, несмотря на соблазн, – а соблазн был очень силен, – он не стал бы использовать Анжелику как средство излечиться.

Из опасения поддаться слабости он достал из шкафа чемодан и уложил все, что могло понадобиться на ближайшую неделю, потом принял бодрящий душ. Чашечка эспрессо, беглый осмотр системы отопления, и можно уезжать. Открыв дверь спальни, Данте учуял запах еды.

– Английский завтрак. – Он вошел на кухню. – Этот запах возвращает меня в те первые дни, когда мы приехали в Уимблдон, где мать сняла дом. Воскресное утро, все выгуливают собак на Коммон.

– Выпечка на завтрак – это прекрасно, но длинный день надо начинать с чего-то существенного.

– Я видел, вы купили овсяные хлопья.

– Овсяные хлопья – это для будней. В воскресенье нужно il uovo strapazzato, la pabceta e il pane tostado.

– Это тоже из разговорника?

– Я перешла к разделу «Еда и напитки». К сожалению, не могу предложить вам la marmellata. Забыла купить, когда ходила в магазин.

– Яйца, бекон и тост с мармеладом? Неужели? Я думал, вы ищете новых впечатлений и не цепляетесь за старое.

– Значит, вы ничего из этого не хотите? – Она взмахнула деревянной ложкой в сторону омлета и тонких хрустящих ломтиков бекона.

– Разве я это говорил?

Губы Анжелики растянулись в лукавой улыбке.

– Нет, просто подумала. Пока я накрываю, можете сделать кофе. А потом расскажете мне про кафе-мороженое, которое я должна оформить.

Она говорила быстро, по-деловому и держалась от него на расстоянии, чтобы легче справиться с вынужденной близостью. Но это не помогало.

– Вам так хочется приступить? – Данте пытался сосредоточиться на приготовлении эспрессо, что не мешало ему остро чувствовать присутствие Анжелики.

– Полагаю, вы хотите открыть его к весне? Или придумали это, чтобы я заткнулась насчет арендной платы?

– Нет. Да, мне не хотелось спорить и брать с вас за аренду, что только усложнит бухгалтерию, но у меня действительно есть помещение, не окупающее своего содержания, чем больше я о нем думаю, тем больше склоняюсь к мысли устроить там кафе-мороженое. Если у вас есть время, мы могли бы осмотреть его после завтрака.