На Джеймса вновь накатили тошнота и слабость. Он закрыл глаза и, почувствовав, как рука Уильяма легла на спину, пусть и неохотно, но все же принял помощь брата. Джеймсу не хотелось просить Патрика – а принимать помощь Уильяма хотелось еще меньше, – но не падать же лицом в грязь возле вонючей конюшни Моррисона на потеху всему городу?

Джеймс понимал, что гордость – грех, но гордость была тем единственным достоянием, которое он взял с собой в самостоятельную жизнь; да, это было то единственное, от чего он не захотел избавиться, когда сбежал из родительского дома одиннадцать лет назад, оставив в прошлом все, что несло на себе печать графства Килмарти. Когда-то самомнение привело Джеймса к краху и едва не привело к краху всю его семью, но оно же направило его на путь к самостоятельности. И сейчас гордость вновь подала голос, убеждая его в том, что он справится сам.

Но, к счастью, здравый смысл восторжествовал, по крайней мере на этот раз.

– Ладно, – пробормотал Джеймс, открыв глаза и встретившись с тревожным взглядом брата. – Идем к Патрику. – Дома он хотя бы сможет переодеться и смыть с себя запах женщины. Той, которую не мог ни вспомнить толком, ни забыть. – Но помни, я видел его работу, – предупредил Джеймс, когда они сделали первые осторожные шаги (кобылу же вели на поводу). – Он может по привычке пустить мне пулю между глаз, вместо того чтобы наложить повязку.

– Я горжусь тобой, брат. Наконец-то ты услышал голос разума, – ответил Уильям насмешливо. – Хотя, если честно, я уже начинаю думать, что пристрелить тебя было бы гуманнее.

Глава 6

– Вместо того чтобы стоять тут с разинутым ртом, лучше бы подали мне полотенце, – с ошеломившей Джорджетт наглостью заявила женщина в ванне. Причем сказала это так, словно просила передать ей соль за обеденным столом.

Но только за обеденным столом люди сидят одетые.

От возмущения у Джорджетт перехватило дыхание, и все, что она могла выдавить, – это сдавленный крик. Но она по-прежнему не отводила глаз от наглой незнакомки – как будто к глазам ее были привязаны веревочки, концы которых находились в руках у невидимого кукловода.

Усилием воли Джорджетт заставила себя расслабиться и вдруг подумала: «Неужели прошедшей ночью я вела себя… пусть вполовину так же беззастенчиво?» Если да, то в том, что она проснулась в постели с незнакомцем, не было ничего удивительного.

– Кто вы? – сумела наконец произнести Джорджетт.

Женщина взглянула на нее с изумлением; ее рыжеватые брови поползли на лоб.

– Как же так?.. Меня зовут Элси, мисс. Да что с вами такое? Вас что, по голове стукнули?

Джорджетт едва сдерживалась. Эта девка в ванне была не только голой, но и на удивление несдержанной на язык.

– Будьте любезны назвать свое полное имя, – ледяным голосом проговорила Джорджетт.

Девушка вздохнула, и этот ее вздох смешался с горячим паром, поднимавшимся над ванной.

– Элси Далримпл. Вы как будто сами не знаете…

Джорджетт в недоумении заморгала. Судя по поведению девушки, они были знакомы, и довольно близко. Но при этом Джорджетт не могла припомнить, когда и где видела ее.

– Зачем вы здесь, мисс Далримпл?

Девушка в ванне смешливо надула губы.

– Ну-ну… какие мы сегодня утром стали чопорные… А вчера вечером с вас и Элси хватало за глаза. – Девушка закинула белую, в веснушках, руку за голову и потянулась – словно для того, чтобы Джорджетт ее получше разглядела и, возможно, наконец-то вспомнила: – Я твоя новая горничная, дуреха!

– Моя… горничная? – Если даже отбросить потерю памяти, Джорджетт не могла представить, как она посмела нанять эту развязную девицу для выполнения столь деликатной работы. В ее представлении словарный запас горничной, обслуживающей леди, должен быть несколько иным – не таким, как у портового грузчика. И уж точно ни одна горничная не смеет называть свою хозяйку дурехой.

– Ты наняла меня вчера ночью в «Синем гусаке», так-то вот. – Элси принялась оттирать мочалкой плечо. – Я там клиентов обслуживала, а ты сказала, что будешь платить мне больше, чем мой хозяин. – Тут она окинула критическим взглядом покрытый пятнами бесформенный наряд Джорджетт и пришла к заключению: – Или ты врешь насчет того, что можешь позволить себе держать горничную, либо без горничной тебе и впрямь не прожить. Так что же верно? Первое или второе?

– Второе, – шепотом произнесла Джорджетт. Ей действительно требовалась горничная, по крайней мере на то время, пока она жила у Рандольфа. Но присутствие здесь этой девушки явно свидетельствовало о том, что вчера она вела себя на редкость безрассудно и бесстыдно. – Но если ты моя горничная, – сказала Джорджетт, внезапно почувствовав, что голос ее обрел силу, – что делаешь в моей ванне? И с какой стати ты просишь меня подать тебе полотенце?

Девушка уронила мочалку и смахнула упавший на глаза мокрый и мыльный локон. От этого движения обнаженные груди новоиспеченной горничной вздрогнули. У Джорджетт же защипало глаза от стыда.

– Вы же сами велели мне как следует отмыться, перед тем как приступить к работе. Что я делаю не так?

Джорджетт, хоть и пыталась не подсматривать, все же не удержалась и окинула быстрым взглядом те части тела девицы, что выступали из довольно мелкой ванны.

– На вид вы вполне чистая, – пробормотала Джорджетт. По правде говоря, она в жизни не видела существа более чистого.

Элси встала во весь рост, расплескав при этом воду.

– Ну, думаю, вы теперь и сами захотите ванну принять, – деловито заметила бойкая горничная. Взгляд Джорджетт упал на огненно-рыжий треугольник между ее ног. С горящими от смущения щеками, потупив глаза, Джорджетт схватила переброшенное через спинку стула полотенце. – Вода еще теплая, так что не стесняйтесь, полезайте, – добавила Элси.

Джорджетт не знала, что поразило ее сильнее: неслыханное предложение служанки или ее вид, – но невесть откуда взявшийся стыд обескураживал, в то время как Элси собственной наготы нисколько не стеснялась, даже гордилась ею. Но разве она, Джорджетт, не была так же молода и красива, как эта девушка?..

И все же Джорджетт никогда, насколько себя помнила, не чувствовала себя уютно в собственном теле. Так неужели прошлой ночью она вот так же, абсолютно голая, стояла перед тем шотландцем? И если да – видела ли она одобрение в его зеленых глазах, когда медленно, не спеша, снимала с себя одежду?

Джорджетт со вздохом закрыла лицо ладонями. Чувства и мысли ее пребывали в смятении. Нет, она не могла поверить, что способна на такое! Не в ее это характере. Леди так себя не ведет.

Голос Элси вывел Джорджетт из задумчивости.

– Ну ладно, если вы не хотите ванну принять, то, может, хотите чего другого? Позавтракать, к примеру?

Джорджетт боязливо раздвинула пальцы и выглянула в щелку, готовая снова прикрыть глаза, если увидит служанку голой. Элси, к счастью, уже завернулась в полотенце.

– У меня пока нет аппетита.

– Это хорошо, – кивнула Элси. – Потому что я уже съела ту малость, что нашла в кладовке. Так что я бы рекомендовала вам вначале принять ванну. – Девушка сочувственно улыбнулась, затем сказала: – Что-то вас сегодня утром расперло. Хотите, помогу вам раздеться?

Джорджетт шарахнулась в сторону, услышав столь естественное, казалось бы, предложение горничной. Но ведь лондонская горничная знала Джорджетт с самого детства, а эта…

– Нет, спасибо. Я в вашей помощи не нуждаюсь.

Щеки Элси вспыхнули.

– Так вы что, передумали? – Не дождавшись немедленного ответа, Элси сбросила полотенце на пол, взяла со стула сильно поношенную рубашку и в раздражении, рывками, натянула на себя. – Ну вот… Так я и знала… Только я подумала, что мне повезло и я нашла себе хозяйку, с которой не умрешь со скуки, как на тебе! Утро пришло – и она дает мне пинок под зад!

Джорджетт вдруг поймала себя на том, что ей хотелось засмеяться.

– Вообще-то, – резонно заметила она, подавая Элси старенькое залатанное платье, валявшееся на полу, – пинок под зад я вам не давала.

Впечатление от этого странного разговора у Джорджетт было двойственное. Никто и никогда не общался с ней в такой манере. Она бы ни за что не наняла девушку вроде Элси в Лондоне, где горничная подтверждала статус свой хозяйки – точно как породистый жеребец в личной конюшне. Однако в Шотландии, где, похоже, все было поставлено с ног на голову, нахалка, разбрасывающая одежду по полу и предлагающая хозяйке помыться в той же воде, в которой мылась сама, в роли горничной отчего-то казалась в порядке вещей. К тому же одного взгляда на платье девушки, больше напоминавшее лохмотья, было вполне достаточно, чтобы понять: Элси действительно нуждалась в лучшем источнике дохода. Но, с другой стороны, Джорджетт не собиралась здесь задерживаться, по крайней мере настолько, чтобы у нее возникла насущная необходимость в горничной. Она твердо решила, что уедет отсюда домой, в Лондон, как только найдет загадочного шотландца и добьется аннулирования брака. В Лондоне же горничная у нее имелась, и та поехала бы с хозяйкой в Шотландию, если бы Джорджетт не пришлось ее отпустить на похороны скоропостижно скончавшейся матери.

– Я… – виновато пожав плечами, пробормотала Джорджетт, – я не думаю, что могу вас нанять. Вы… – она тщательно подбирала слова, – несколько отличаетесь от того типа девушек, которые, на мой взгляд, годятся для этой должности.

Элси насупилась, застегивая платье.

– Понятно. Я не соответствую вашим требованиям, хотя даже не знаю, в чем они состоят. Скажите мне, мисс, я что, по-вашему, должна быть выше ростом? – Уголки губ Элси опустились, а голос приобрел истерические нотки. – Или симпатичнее?

– Прикрылась, слава богу… – Джорджетт с облегчением вздохнула, когда Элси застегнула последнюю пуговицу на лифе. Теперь, когда девушка была одета, к Джорджетт вернулась способность мыслить. – Ты вполне симпатичная, – сказала она. И Элси действительно была симпатичной, хотя и слегка потрепанной. Темно-рыжие волосы ее вились крупными локонами, а нос был усыпан веснушками именно в том количестве, которое можно считать привлекательным.

– Полагаю, это значения не имеет, – всхлипнула Элси. – Внешность ведь не выбирают, верно? Но я умею неплохо управляться с иглой, и сил у меня достаточно, чтобы таскать воду для вашей ванны. Тяжелая работа, если ее не слишком много, меня не пугает. Так что же со мной не так?

– Дело не в тебе, – сказала Джорджетт, только сейчас осознав, что так оно и было. – Дело во мне.

Она все еще испытывала некоторый внутренний дискомфорт, но настроение у нее поднялось, и чувство неловкости начало отступать. Вне всяких сомнений, эта девушка заслуживала шанс на то, чтобы попытаться стать лучше. И если не Джорджетт предоставит ей этот шанс, то кто еще? Кроме того… Пусть даже от Элси не будет никакого проку, но, будучи живым – и при этом весьма громким и деятельным – щитом между ней и Рандольфом, она верно послужит хозяйке. Оставив Элси здесь, Джорджетт скорее выиграет, чем проиграет. Конечно, при условии, что горничная не будет ходить голая при хозяйке. Откашлявшись, Джорджетт вновь заговорила:

– Дело в том, что я скоро уеду, после чего тебе придется искать новое место. Выходит, с учетом всего сказанного, ты, скорее всего, сама не захочешь у меня работать.

Лицо Элси прояснилось.

– Так вы хотите, чтобы я осталась?

– А ты сама хочешь остаться?

– Ну… даже не знаю. Вообще-то я предпочитаю хозяев немного почище, если вы догадываетесь, о чем я. Так что давайте-ка почистим вам перышки. – Элси шагнула к Джорджетт с явным намерением стянуть с нее платье.

Джорджетт, словно защищаясь, выставила перед собой руку.

– Нет, с этим я сама справлюсь.

Горничная отступила на шаг, и Джорджетт осторожно расстегнула пуговицы на лифе, после чего достала котенка, встревожившего ее своим полным безразличием к происходящему. Протянув животное горничной, она спросила:

– Вы, случайно, не знаете никакого места поблизости, где мы могли бы найти немного молока?

Элси сделала большие глаза. И тотчас же нос ее сморщился, ноздри затрепетали, и она, наконец, расчихалась – да так, что все тело задрожало.

– Что это? – успела спросить она в перерыве между приступами чихания.

– Котенок, – ответила Джорджетт и, спустив свое серое шелковое платье с плеч, свободной рукой придержала его, прижав к груди. Почему-то ей припомнилось, какой стыд она испытывала, надевая это платье утром. И еще она помнила одобрение, промелькнувшее в глазах шотландца, когда он увидел ее в нем.

«По крайней мере он не видел меня голой», – подумала Джорджетт. Но даже если и видел, то она этого не помнила. Впрочем, принимая во внимание то состояние первозданной наготы, в котором она проснулась, следовало предположить, что оно все же не прошло для лежавшего рядом с ней мужчины совсем незамеченным.

– Да вижу я, что это котенок, я же не слепая! – воскликнула горничная и тем самым отвлекла Джорджетт от нескромных дум. – Я спрашиваю, что он тут делает.