Пару лет назад, казалось, свершилось чудо — он встретил во всех смыслах прекрасную женщину. Она была красива, отключала телефоны во время интимных свиданий, мило смеялась над шутками Михаила Юрьевича, умиляя сдобными ямочками на розовых щечках, и счастье казалось возможным — если бы однажды он случайно не наткнулся на запись в ее ежедневнике, написанную твердым каллиграфическим почерком:

Четверг: 16–20 селекторное совещание

              17–10 Воронов (консервный завод)

              17–50 педикюр

              19–20 Миша секс

              20–20 Нижний! Запчасти!

Увидев свое имя между педикюром и запчастями, Михаил Юрьевич получил столь болезненный удар по самолюбию, что полгода лечил на водах вышедшую из строя потенцию. Мои туфли давно валялись под столом, я слушала грустную историю Михаила, одновременно решая сложную задачу: как вывернуть большой палец ноги таким образом, чтобы он не высовывался в дырку в капроновом гольфе. Задача была неразрешимой, я мысленно плюнула на это дело и гордо высунула палец наружу.

- Кого же вы теперь ищете? — преисполненная сочувствием, спросила я у своего собеседника, когда его рассказ подошел к концу.

- Да я уже и сам не знаю, — печально пожевал губами тот. — Я хочу женщину состоявшуюся, которая не зарилась бы на мои деньги, а умела зарабатывать сама. Но чтобы она была заботливой женой, хорошей хозяйкой и уважала мой авторитет!

Это звучало так же глупо, как мечта о травоядном леопарде, но мне почему-то было жаль моего собеседника, что я не стала говорить этого вслух.

- Скажите, а почему вы не женились на своей татарке? — спросила я, прощаясь. — Может, тогда она не стала бы искать другого мужчину?

- Как же я женюсь? — искренне удивился Михаил Юрьевич. — Я женат уже восемнадцать лет!..

Поздно вечером позвонила Лилька.

- Что делаешь? Почему не спишь? — спросила она меня.

- Фильм смотрю в Интернете, — ответила я.

- Да ладно, фильм! — фыркнула Лилька. — Судя по звукам — порно!

- Почему сразу порно? Обычный немецкий фильм про симпатичную девушку и шестерых сантехников. У тебя, кстати, тоже звуки подозрительные!

- Это Ромкин кот — орет, сволочь, уже неделю не затыкаясь! Я из-за его воплей вообще спать не могу!

- А чего он орет? — удивилась я.

- Секса хочет, чего же еще! Ему кошек два раза в год приносят, остальное время он живет воспоминаниями и надеждой. Я его кастрировать хотела, но Рома категорически против! Мужская солидарность, мать его!

- Знаешь, если бы у меня секс был два раза в год, а вместо рук лапы, я бы сама попросила меня кастрировать!

- Надо мне преподнести Роме ситуацию с этой точки зрения, — задумчиво сказала Лилька. — Ну а как твое свидание?

- Ничего интересного, — отмахнулась я. — Гремучая смесь снобизма, тщеславия и комплекса неполноценности.

- Это не важно, — перебила меня подруга. — Комплексы есть у всех, но тебе все равно надо обрасти знакомствами среди состоятельных людей! Надо подумать…

- …О завтрашнем дне! — продолжила я. — Да думаю я, думаю, Лиль! Целыми днями только и думаю — какое оно будет — завтрашнее дно?..

Глава 7

Яблоки на снегу

Письмо:

Петруха, 59

— Пропало желание! Нечем поднять!

Ёб твою мать, ёб твою мать!..


Зима наступила лютая, не в пример предыдущим годам. Мы уж было ждали, что в связи с обещанным глобальным потеплением в декабре на Невском станут цвести фруктово-ягодные деревья, но жестоко обломались. С крыш свисали двухметровые сосульки, от химических реагентов, щедро высыпанных на дороги, даже в самый сильный мороз под ногами не замерзала серая жижа, нещадно разъедающая сапоги. Выходить за порог квартиры решительно не хотелось! Юлька звонила мне регулярно, подгоняя с написанием второй книги, но работа все равно шла медленно. Я пребывала в сонном состоянии, меня покинули и моя злость, и мои желания. Вдруг стало казаться, что все страсти позади, а я просто старая черепаха, которая все уже пережила и не ждет сюрпризов от судьбы. Мне была необходима встряска, чтобы снова почувствовать себя живой, и ненавистная зима, окутавшая мое сердце, прорезалась хотя бы одной весенней проталиной.

В середине декабря Лилька отмечала День Рождения. Она не любила этого праздника, поэтому пригласила нас с Юлькой просто посидеть в кафе и в траурной минуте молчания почтить память о еще одном покинувшем ее навсегда годе жизни. Мы вспоминали о покойном только хорошее — Лилькино чудесное выздоровление, знакомство и свадьбу с Ромой, и — особенно яркое событие — удаление Лилькиной анкеты с сайта знакомств. Это достижение она считала самым значительным — еще бы, не каждый человек, просидев на Мамбе два года, сможет оттуда вырваться! Я лично знала несколько человек, которые познакомились и создали семью благодаря интернету, но зачем-то продолжали — теперь уже вместе — сидеть на сайте знакомств, то ли по привычке, то ли в поиске бесконечно новых приключений. Поэтому поступок Лильки и правда выглядел подвигом, я не ожидала, что такой Интернет-зависимый человек, как она, сможет наслаждаться семейной жизнью и не жалеть о прошлом.

- Знаете, я благодарна своему опыту на Мамбе, — делилась с нами именинница, — она закаляет, повышает говностойкость. Я сейчас понимаю, что у меня было, по крайней мере, два счастливых брака, но тогда я этого не ценила. Я так долго гонялась за любовью, что разрушала хорошие союзы. И теперь сделаю все, чтобы так больше не случилось! Хватит с меня гребаной романтики, теперь я ценю совсем другие вещи: курицу, купленную по дороге домой, вынесенное ведро, починенные розетки… И Борька наконец стал хоть кого-то слушаться. Летом дачу отремонтируем, новую баню построим, я буду с весны до осени жить за городом, выращивать там цветы, лук и помидоры, а когда-нибудь туда приедут мои внуки…

- Внуки?! — не поверила я своим ушам. — Ты говоришь мне о внуках?

- Лиль, прекрасно тебя понимаю! — поддакнула Юлька, выбивая из-под меня последнюю расшатанную табуретку с выцарапанной перочинным ножом надписью «свободна и счастлива». — Мы с Вадимом тоже хотим построить загородный дом — уже приобрели участок и даже нашли неплохую бригаду строителей. Детям лучше жить на природе, и я тоже в последнее время стала задумываться о внуках. И почему-то эти мысли весьма приятны, не ассоциируются со старостью, а скорее с каким-то новым этапом в жизни.

- Эй, стоп, стоп! — закричала я. — Что за хрень? А мне что прикажете делать — выращивать кактусы на подоконнике? Потом укладывать их в ящики и привозить к вам на ваши дачи — типа: пусть мои кактусы с вашими внуками поиграют? Эй, нам нет еще сорока, какие к черту внуки? А мы? Что — больше никаких встреч, приключений, романов? Я осталась одна?..

- Не волнуйся, ты обязательно встретишь кого-нибудь, — и я увидела две пары сочувствующих глаз, которые нагло извинялись передо мной за свое безмерное счастье. Никто кроме меня в тихом уютном кафе так и не увидел, как разверзлась земная твердь, как между мной и моими замужними подругами с диким скрежетом лопнул бетонный пол, покрытый красивым кафелем… В черную, расползающуюся дыру полетели стулья и стаканы с наклоненного стола, словно брызги шампанского, мелкими колючими каплями разлетелись стекла, плафоны модных люстр тревожно закачались на тонких искрящихся проводах. Щель между нами трещала и увеличивалась, заполняясь бурлящей водой и вот я уже осталась где-то вдали — на одиноком островке, отрезанная от своих ближайших подруг водной гладью… А они все смотрели на меня издалека этими так знакомыми взглядами замужних женщин — «может быть и тебе когда-нибудь повезет»… Проклятая женская сущность! Сколько бы мы не боролись за свободу, какие бы короткие юбки не надевали, сколько бы коньяка ни выпили из горла и какие бы сексуальные эксперименты не омрачали нашу репутацию, чертово обручальное кольцо имеет над женщинами магическую власть — только оно дает успокоение душе и печать знака качества: поздравляем, вы замужем — ваша жизнь удалась!

Домой я вернулась в еще более пакостном настроении. Еще недавно мы с девчонками были единомышленницами, вместе сидели на сайте знакомств, бегали на свидания, обменивались новостями и последними сплетнями, с головой погружались в рискованные сексуальные эксперименты и гордились своей независимостью, и вот — я осталась одна. Подружки отправились греметь кастрюлями и вить семейные гнезда, а я сидела на полу своей маленькой комнаты и пила дешевое шампанское из пластикового стаканчика. «Ну и ладно, — устало думала я. — Пусть Паркинсона с Альцгеймером я встречу в одиночестве, зато я никогда не жила скучно! А если подумать — ну чего мне искать, кроме приключений? Алкоголик у меня был? Был. Лентяй был, жлоб был, зануда был, импотент тоже был. Получается, судьба щедро отсыпала мне все имеющиеся у нее виды кавалеров, и это моя проблема, что никто из них меня не устроил. Мамба — пристанище таких же одиноких неудачников, как я, всегда будет рада принять меня в свои слюнявые объятия, товар, который не куплен в реале — поступает в интернет магазины! И мне — признаться честно — уже давно гораздо уютнее и интереснее жить в виртуальном пространстве, чем в реальной жизни. Наверное, прав был мой дед, когда называл меня кукушонком — нет у меня ни малейшего желания вить гнездо, я боюсь ответственности и привязанности, давно уже никому не верю и мне вполне комфортно в моей одинокой жизни!..» К тому времени, когда последние капли шампанского перекочевали в мой стаканчик, я почти убедила себя в том, что скоро мои подружки, наигравшись в семейную жизнь, станут завидовать черной завистью моей свободе и бесконечным приключениям, но тут зазвонил телефон.

- Привет, я в Питере, — в трубке раздался голос, который, признаться, я уже не надеялась услышать, и мое сердце забилось, как сумасшедшее — это был герой моего Тайского романа — Андрей. — Встретимся? — По заранее планированному сценарию, я должна была сказать, что сейчас очень занята, но поищу в своем ежедневнике свободный вечер, но вместо этого я малодушно выдохнула: «Конечно!»

Я, как и большинство трезвомыслящих людей, никогда не верила в курортные романы — то, что кажется таким милым и романтичным на песчаном пляже под звездным небом имеет совсем иные очертания среди промозглых питерских пейзажей. Так что было почти очевидно — эта встреча станет последней, мы еще раз посмотрим друг на друга и не найдем того очарования, на которому так легко поддались в экзотическом солнечном городке на берегу океана, пропитанном запахом секса и специй. Но когда на следующий день мы встретились с Андреем, я почувствовала себя до неприличия счастливой — сама не ожидала, что так обрадуюсь встрече с этим саркастичным очкариком!

- Давай съездим за город! — предложил Андрей. — Недалеко от Всеволожска у меня есть небольшой домик, доставшийся мне от бабушки — признаться честно — не был там уже полгода. Надо бы проведать — что да как. — Мне было совершенно все равно, куда ехать — хоть в Монгольские степи, только бы подольше побыть рядом с этим мужчиной и я с радостью согласилась. Затарившись красным вином, сыром, какими-то фруктами мы отправились в путь.

Затея была довольно авантюрная — мы поняли это, когда с трудом протиснувшись по узкой проселочной дороге между огромными насыпями из снежных сугробов, остановились у ворот и не увидели дома. Виднелась только серая крыша, сам же домик утопал в двухметровом сугробе, зарывшись, как хомячок в вату. С трудом докричавшись до соседей, мы выпросили две большие фанерные лопаты и принялись расчищать дорогу к крыльцу. Целый час, в течение которого я вспомнила про себя все известные мне ругательства и даже придумала три новых, мы, наконец, смогли пробраться к входной двери и, отогрев спичками замерзший замок, вошли на веранду. Дом был старенький, замерзший, с облупившейся краской, но при этом наполненный памятью и внутренним теплом — как маленькая сухонькая старушонка. На веранде стоял стол, покрытый заиндевевшей на морозе клеенкой, на котором лежали замерзшие, покрытые прозрачной ледяной коростой яблоки. Я взяла одно в руку — оно стало оттаивать, пуская по моей ладони прозрачную влагу и неожиданно обдало меня сладким яблочным духом. «Может, если мое ледяное сердце взять в теплую ладонь, оно тоже оттает, как это яблоко?» — подумала я, но тут стало ясно, что плод этот совершенно не съедобен — в моей руке лежал мягкий, водянистый фрукт, последняя искра жизни которого уходила вместе с угасающим ароматом. Я отбросила яблоко в угол и вошла в комнату.

Потом мы топили печь, и пока она разгоралась, наполняя комнату теплом и запахом горящих поленьев, сидели на полу, прижавшись спина к спине, и пили вино, держа стаканы в замерзших пальцах. Чтобы как-то согреться, мы вспоминали свои тайские приключения и смеялись до слез, так, что казалось, весь дом содрогается от нашего хохота. Потом комната оттаяла, распарилась, как девка в бане, окна запотели, весь дом наполнился запахами и звуками — казалось, он счастлив, что в этот морозный вечер не остался в одиночестве. Мы стащили с кровати толстое ватное одеяло, постелили его на пол, возле печки, ели виноград и целовались до одурения. И мне так хотелось эту ночь, эти запахи, ощущения запомнить надолго — я давно не была так беспечно счастлива. Мы лежали, обессиленные от ласк, и оба понимали, что это лишь островок нечаянной и быстротечной радости, который скоро растает в тумане повседневности. Мы были так похожи — двое разочарованных людей, знающих о самих себе все самое плохое, никому не верящих, ничего не ждущих. Нам поздно было строить свой дом, уже не было ни времени, ни сил копать надежный фундамент, мы могли лишь наскоро сколотить красивый, но ненадежный фасад из фанеры, который вряд ли мог устоять при сильном ветре. Так стоило ли пытаться? Мы давно смирились с тем, что, как и наша гостеприимная избушка, встретим осень жизни в одиночестве, заметенные первым же ноябрьским снегом… Но эта ночь принадлежала только нам, и я знала, что запах мороженных яблок, медленно тающих на столе, будет преследовать меня еще очень, очень долго…