Виктория Александер - Прикоснись ко мне нежно

Сегодня круг замкнется.

Наконец-то.

Рэйчел рассеянно отдала лакею свою накидку. Ее сердце часто билось в груди, а горло сжималось. Наверняка Джейсон уже здесь. Ждет ее. Что ж, она была готова. Невольно в ее памяти всплыли строки из письма Джорджа:

«Когда я пишу это письмо, я вспоминаю, сколько раз размышлял о том, как же мне следовало поступить. В конце жизни ты жалеешь о каждом поступке, который должен был совершить, но так и не совершил. И о том, что тебе есть о чем жалеть».

Жалеть? Будет ли она жалеть о том, что сегодня сделает? Будет ли до конца своих дней размышлять о том, как следовало поступить?

Рэйчел вошла в бальный зал леди Бредборн и замерла.

Комната была обильно украшена. Свежие цветы, перевязанные шелковыми лентами, стояли в горшках и вазах на столах. В хрустальных люстрах горели свечи. Музыканты, игравшие на новогоднем балу, вновь заняли свои места на балкончике. Но никого из гостей в зале не было.

Рэйчел была слишком поглощена своими мыслями, чтобы обратить внимание на то, с какой легкостью возница подъехал к зданию – рядом не было других повозок. Но сейчас она не могла не обратить внимание на то, что, не считая слуг, она находилась в зале одна. Балы леди Бредборн всегда собирали толпу, а сейчас не было видно даже хозяйки дома.

– Миледи, прошу вас следовать за мной, – сказал внезапно возникший у ее плеча Мейфилд.

– Мейфилд? – Рэйчел уставилась на него, не веря своим глазам. – Что ты здесь делаешь? Что происходит?

– Все прояснится в свое время, миледи. А теперь соблаговолите последовать за мной.

Обернувшись, дворецкий пошел вглубь зала.

– Мейфилд! – резко сказала Рэйчел.

Он не отреагировал, и у нее не осталось выбора, кроме как пойти за ним.

– Мейфилд, где остальные гости? Где леди Бредборн? И что ты здесь делаешь?

Рэйчел это не нравилось – безропотно следовать за Мейфилдом, не зная, что будет дальше. Все это походило на сон, направляемый незримыми силами. Рэйчел нервно сжала руки, надавив большим пальцем на ладонь. Наверное, здесь какая-то ошибка? Возможно, бал отменили, а слуг не успели уведомить об этом.

«Но это мои слуги!»

Все это не имело смысла. Ощущение сна все усиливалось, и Рэйчел охватили мрачные предчувствия.

– По крайней мере, Мейфилд, скажи мне…

– Миледи.

Дворецкий остановился так резко, что Рэйчел едва не наткнулась на него. Он повернулся к застекленной двери, ведущей наружу, и отступил в сторону.

– Вас ждут в саду.

– В саду? Это абсурд. В это время года никто не выходит в сад. Мейфилд, я требую, чтобы ты прекратил…

Никто, кроме семнадцатилетней девушки, ждущей свою любовь.

У Рэйчел перехватило дыхание.

Джейсон?

К ней подошел лакей – один из ее слуг – и передал дворецкому ее накидку. Рэйчел подумала, что в любой момент здесь может появиться и ее повар.

– Вам это понадобится, миледи. – Мейфилд накрыл накидкой ее плечи. – Полагаю, вам следует…

Он легонько подтолкнул ее, и Рэйчел подумала, что дворецкому следовало бы сделать выговор за подобную дерзость, но прямо сейчас она могла лишь подчиниться ему.

Казалось, ноги сами несли ее через террасу вниз по ступенькам в сад, к тому самому месту, где она ждала начала новой жизни.

Рэйчел услышала позади шаги и, не оборачиваясь, поняла, кто это.

– Вы опаздываете, милорд, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

– Меня задержали, – мягко ответил Джейсон. – Больше это не повторится.

– Ждет ли нас повозка, чтобы отвезти на корабль, следующий в Америку?

Он усмехнулся.

– Не сегодня. Но это всегда можно организовать. Можно организовать все, что ты захочешь.

Рэйчел тяжело вздохнула и обернулась.

– Все?

– До тех пор, пока я могу заручиться помощью твоих слуг и леди Бредборн. Она очень романтичная натура, знаешь ли. – Джейсон улыбнулся своей кривоватой улыбкой, и у Рэйчел кольнуло сердце. – Тебе нравится?

– Впечатляет. – Она кивнула и улыбнулась. – Даже не верится. Это… ну… идеально.

– Так и должно быть, – серьезно ответил Джейсон, подходя ближе к ней. – Рэйчел, я не могу изменить прошлое. Господи, как бы я хотел быть способным на это! Но мы можем начать все заново. Нам выпал второй шанс прожить жизнь так, как мы хотели. Мы можем им воспользоваться.

– Нет. – Внезапно запаниковав, Рэйчел отстранилась. – Я…

– Я люблю тебя, Рэйчел. Я никогда не переставал любить тебя.

– Но я не люблю тебя. Теперь я это понимаю. – Рэйчел старалась не кричать, сражаясь с болью, которой наполняли ее эти слова. – Когда-то я любила тебя, но той девушки давно уже нет, а женщина, стоящая перед тобой, не умеет любить.

– Я тебе не верю. – Джейсон подошел ближе. – А даже если бы и верил, мне нет до этого дела. Того, что я люблю тебя, достаточно.

– Мне нет, – сказала Рэйчел, чувствуя, как ее охватывает злость. – И тебе тоже. Ты заслуживаешь большего. Джордж заслуживал большего. Я любила его, но не так, совсем не так, как тебя. – Она покачала головой, ища слова, чтобы он ее понял. Чтобы она сама себя поняла. – Во мне не осталось страсти. Теперь я это знаю. То, что было между нами, ушло давным-давно. И этого уже не вернуть.

– Не вернуть? – переспросил Джейсон после долгой паузы. – Ты уверена?

– Да! – Рэйчел кивнула. Уверена ли она? – Хотела бы я, чтобы это было не так.

– Я не сдамся, – тихо сказал Джейсон. – Один раз… вернее, два раза я уже отступил. И этой ошибки я не повторю. Моя душа принадлежит тебе, Рэйчел. И всегда будет принадлежать.

– Ты меня не слушаешь. Я не могу дать тебе того, что ты хочешь. Чего ты заслуживаешь. – Она отвернулась, обхватив себя руками за плечи. Почему это так сложно? Почему он не может просто смириться с правдой? – Ты не можешь организовать всю жизнь так же, как организовал этот вечер. – Рэйчел снова повернулась к нему. – Все кончено, Джейсон.

– Это тебе всего лишь кажется.

– Мне всегда будет так казаться.

– Я не смирюсь с этим. – Он покачал головой.

– У тебя нет выбора.

Джейсон посмотрел на нее.

– По крайней мере, позволь мне преподнести тебе небольшой подарок в знак моей привязанности. И серьезности моих намерений.

– Это очень мило с твоей стороны, но я не думаю…

– Он предназначен для тебя. Я не приму отказа.

Джейсон вынул из жилетного кармана небольшой предмет и протянул его Рэйчел. Предмет сверкал в свете свечей, горевших в бальном зале.

Дрожащей рукой она взяла его и поднесла ближе к глазам, чтобы рассмотреть. Предмет был странной формы. Это была половина золотой монеты, свернутая в кольцо.

– Ты хранил ее? – Рэйчел едва смогла это произнести. – Все эти годы?

– Я же сказал, что буду хранить ее. Всегда.

Рэйчел смотрела на монету, и из ее глаз текли слезы, мешавшие ей говорить. Барьеры, которые она возвела, чтобы сохранить жизнь и рассудок, пошатнулись. Чувства захлестнули ее. В голове зазвучали слова Джорджа:

«Мое самое сокровенное желание – чтобы ты хотя бы допускала мысль о том, что чувство, которое когда-то было между вами, возможно, не угасло навсегда».

Что же она сейчас делает? Она заперла свое сердце, чтобы защитить его от боли расставания с Джейсоном, но тем самым закрыла его и для любви? Закрыла его для того единственного человека, который по-настоящему понимал ее? Для человека, который сохранил эту монету в память о ней, несмотря на время и расстояние, их разделявшие.

Для человека, которого она любила.

– Наденешь его мне на палец? – Рэйчел отдала Джейсону кольцо дрожащей рукой, и ее голос тоже дрожал.

– Если хочешь.

Джейсон взял кольцо, и Рэйчел протянула руку. Он медленно стянул с ее руки перчатку.

Под ней, в ее ладони, была вторая половина монеты.

Джейсон удивленно вздохнул, уставившись на нее.

– Я даже не надеялся… Ты ненавидела меня. Почему…

– Я хотела вернуть ее тебе сегодня, – сказала Рэйчел, посмотрев ему в глаза.

– А теперь?

– Теперь я все еще думаю, что она должна быть у тебя.

– Хорошо. – Голос Джейсона был печальным – это был голос человека, смирившегося с неизбежным. Человека, который наконец сдался.

Рэйчел сразу поняла, что возвращение монеты – это единственное, что могло заставить его признать свое поражение. Жест, который убедит его в тщетности любых попыток. Джейсон не понял, что за последние несколько секунд все изменилось. Он победил.

Нет, они победили.

– Так будет честно. – Слеза скатилась по ее щеке, а за ней еще одна, но Рэйчел не заметила этого. – У меня ведь твоя половина. И если мы возьмем по половинке монеты, то будем вместе духовно, если не физически. Хотя это и не обязательно.

– О чем ты говоришь? – Джейсон всмотрелся в ее лицо.

– Я говорю, что запрещаю тебе снова меня оставлять. – Слезы лились у нее из глаз, и весь мир вокруг помутнел, кроме его лица и понимания, светившегося в его глазах. – Когда-либо до конца моих дней. И если ты попытаешься это сделать, даже если будешь думать, что я мертва, до тех пор пока у меня будет хоть капелька сил, я буду преследовать тебя до края света, прежде чем отпущу.

– Когда-либо? – медленно повторил Джейсон.

– Никогда, – всхлипнула Рэйчел. – Я люблю тебя. Всегда любила.

– Ты сказала, что не можешь меня любить. – Он поднял бровь.

– А ты сказал, что не веришь мне. – Она протерла глаза тыльной стороной ладони. – И ты был прав.

Он притянул ее к себе и с коварной улыбкой посмотрел на нее светящимися от радости глазами.

– Я знаю, что был прав.

– Только не надо излучать такое самодовольство. – Рэйчел шмыгнула носом. – Ты выводишь меня из себя, и я не знаю, как буду с тобой уживаться.

– Тебе придется этому научиться.

– Да уж, придется.

Джейсон ухмыльнулся, поцелуями убирая слезы с ее щек.

– А мне придется до конца дней уживаться с хнычущей женщиной?

– Да. – Рэйчел рассмеялась сквозь слезы и подумала, что ее сердце снова разбито – как в последний раз, когда она так плакала. Потому что никакое сердце не может вместить столько счастья. Она высвободилась из его объятий и протянула ему руку. – Теперь возьми свою монету и дай мне мое кольцо.

Джейсон взял кусочек золота и положил его в карман. Затем надел кольцо на палец Рэйчел, поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Наконец-то, Рэйчел, две половины монеты вновь соединились. Как и должно было быть.

– Все исправлено, – прошептала она.

«Я надеюсь, дорогая Рэйчел, что вы с Джейсоном сможете найти в своих сердцах прощение для меня. Не судите меня слишком строго. Я поступил так, потому что считал: так будет лучше для всех. Я молюсь о том, чтобы эти письма послужили своей цели и все было исправлено.

Я любил вас обоих.

Твой Джордж».

В конце концов все свелось к любви. Как говорится, в болезни и здравии. И именно любовь Джорджа, выраженная в его последних письмах, любовных письмах, снова соединила их. И Рэйчел была ему за это благодарна. В ее сердце всегда будет место для него. В сердце, которое наконец открылось.

«Спасибо, Джордж», – подумала Рэйчел.

– Ты что-то сказала? – Джейсон улыбнулся ей.

– Я произнесла благодарственную молитву. – Она подняла на него глаза. – Разве не настало время снова поцеловать меня?

– Безусловно, настало. – Он улыбнулся и приник к ее губам.

Радость переполняла Рэйчел. Она наконец поняла, что круг ее жизни замкнулся. Она была с Джейсоном, как ей и было предначертано. И, как и кольцо на ее пальце, этот круг их любви был бесконечен.

Навсегда.

Брина Макконнелл обула пару туфель на бесстыдных десятисантиметровых каблуках и застегнула узкие ремешки на щиколотках. Туфли из красной замши выглядели так, будто только что были извлечены из шкафа хорошо одевающейся шлюхи. Брина любила носить туфли, которые увеличивали ее рост до восхитительных ста семидесяти сантиметров. Ее ноги в них казались длинными и стройными – об этом мечтала каждая невысокая девушка, а каждой высокой это было дано от природы.

Она встала и прошла к зеркалу походкой женщины, которая привыкла носить обувь на высоких каблуках и на платформе. Волнуясь, Брина опустила ладонь на живот и критически оглядела себя от носков туфель до кончиков темных волос. На вечеринку следовало идти в платье для коктейля, и красное платье без рукавов подходило идеально. Оно было незамысловатого фасона и облегало ее формы, округлившиеся только после окончания школы. Каштановые волосы Брины мягко опускались до середины спины. Губы она накрасила темно-красной помадой, а глаза подвела карандашом. Девушка привлекала к себе внимание благодаря экзотической внешности, и бо́льшую часть времени ей нравился ее облик. Но не сегодня. Сейчас, глядя на себя в зеркало, она видела худую девочку-подростка с плоской грудью, которую одноклассники дразнили «жевуном»[2]. Это когда они вообще помнили о ее существовании. В основном же ее просто игнорировали, будто ее не существовало.