– Он понял, что его преемницей ты не станешь. Но разве пятьдесят тысяч годового дохода – признак жестокого разочарования?

– Ты же не знаешь, что я надеялась выпросить у него деньги на постройку больницы для душевнобольных.

Ли принужденно улыбнулся:

– Если ты посвятила его в свои планы, он вполне мог лишить тебя наследства. Но Александр, похоже, был обречен сражаться с ветряными мельницами – и до смерти Анны, и после.

– Да, это точно. А ведь он прагматик до мозга костей.

– Ну, не знаю. Посмотри, что он завещал Теодоре.

– А я рада, что он про нее вспомнил.

– И я.

– Большое у него личное состояние, Ли?

– Гигантское. Даже за вычетом пошлин и налогов.

– И он оставил все детям, которые родятся у мамы после его смерти… Но он же знал – да и все мы знаем! – что у мамы больше никогда не будет детей! Куда денется папино состояние?

– Уместный вопрос. Поскольку оно хранится в Английском банке, то после смерти Элизабет дело о наследовании передадут в суд лорд-канцлера. И на наследство, словно стервятники, слетятся юристы. Если у тебя появятся дети, ты вправе претендовать на деньги отца.

– Думаешь, у мамы еще могут быть дети? В таком возрасте? – Судя по всему, ничего подобного Нелл даже не допускала. – Но с другой стороны, – задумчиво добавила она, – эклампсия ей уже не грозит.

– Почему? – спросил Ли, схватившись за соломинку.

– По-моему, за последнее время она окрепла.

– Несмотря на возраст? – пошутил он.

– Да, теоретически она еще способна к зачатию.

Это замечание Ли оставил без ответа.

Разговор с Нелл завершился благополучно, но вскоре Ли обнаружил, что безнадежно запутался в паутине дел Александра. Следующий допрос ему учинила Руби.

– Должно быть, он составил завещание уже после того, как узнал про вас с Элизабет, – заявила она, вернувшись в отель.

– Мама, поверь, – с жаром воскликнул Ли, взяв ее за руки, – Александр не знал о нас, когда составлял завещание! А если бы знал, ни за что не оставил бы мне свой пай.

– Тогда почему?..

– Могу объяснить его решение только даром предвидения. Скорее всего он предчувствовал, что после его смерти жизнь Элизабет изменится. И что она еще сможет родить. – Ли не мог передать свои чувства словами.

– Но он должен был жить вечно! Откуда он мог знать, что умрет, да еще через неделю после составления завещания? Думаешь, он предчувствовал и смерть в шахте? – допытывалась Руби, вышагивая по комнате.

Ли вздохнул:

– Он часто повторял, что Элизабет – родня эльфам, но ведь и в его жилах течет шотландская кровь. Чутье его никогда не подводило. Да, все-таки это было предчувствие.

– Да, наверное, так и есть, но как же это все странно выглядит! – Внезапно Руби рассмеялась, но не истерически, а с неподдельным изумлением. – Вот мерзавец! Он нарочно составил завещание. Чтобы помучить нас и после смерти.

– Сядь, мама, покури, выпей коньяку и успокойся.

Она отсалютовала Ли бокалом, он в ответ поднял свой.

– За Александра, – провозгласила Руби и залпом выпила коньяк.

– За Александра. Пусть мучает нас, сколько пожелает.

Перед ужином Руби снова вернулась к теме, которая не давала ей покоя:

– Котенок, а что будет с Элизабет?

– Я выжду положенный срок и женюсь на ней.

– Ты можешь поклясться, что Александр о вас ничего не знал?

– Нет! Мама, ну что за дурацкие просьбы! Ты же умная женщина. – И Ли решительно заявил: – Пожалуйста, давай больше не будем об этом.

Хладнокровно выслушав упрек, она рассудила:

– Должно быть, у Брамфорда Александр побывал, когда Элизабет еще спала, а подготовленное завещание подписал сразу после завтрака на следующий день – Брамфорд сам говорил мне. Александр рассказывал, что Нелл не отходила от матери ни на шаг. – Руби задумалась. – А с тобой он не виделся, значит, ему было не от кого узнать.

– Мама, прошу тебя, поговорим о другом!

– Нелл рассвирепеет, когда узнает про вас с Элизабет.

– Как ты понимаешь, мне нет дела до Нелл.

– О, понимаю! И не виню ни тебя, ни ее. – И она снова вернулась к прежней теме: – И все-таки не дает мне покоя это завещание. Если бы он знал, он не назначил бы тебя главным наследником. С этим согласится даже Нелл. Александр не любил Элизабет, но никого не подпустил бы к своей собственности.

– Мама, я тебя люблю, но в такие минуты я готов придушить тебя!

– Знаю, что любишь, и я тебя тоже люблю, мой нефритовый котенок. – Она вдруг бурно расплакалась, но быстро успокоилась и улыбнулась. – Я отчаянно тоскую по Александру, но счастлива за тебя. Если мне повезет, скоро у меня будут баснословно богатые внуки. Поверь мне на слово, Элизабет легко родит их.

– И она в этом уверена. И даже Нелл.

Зазвонил телефон. Ли взял трубку, и выражение его лица подсказало Руби, с кем он говорит.

– Конечно, Элизабет, сейчас позову, – пообещал он громко и отчетливо, чтобы услышала сплетница Агги. – Мама, тебя к телефону! Элизабет.

– Все хорошо? – спросила Руби, приложив трубку к уху.

– У нас с Нелл – да. Но я слышала, Ли собирается заказать статую Александра, вот я и решила сначала поговорить с ним, – произнес призрачный голос.

– Статую Александра? – недоуменно переспросила Руби.

– Только не из бронзы, Руби! Ни в коем случае не из бронзы! Передай Ли, что я бы хотела гранитную статую. Гранит – камень Александра.

– Передам.

Руби повесила трубку.

– Она хочет, чтобы статую Александра высекли из гранита, а не отлили из бронзы. Говорит, это его камень. Господи Иисусе!

Мысленно Ли согласился с Элизабет: «Александр погребен под тысячами тонн гранита. Как я и сказал коронеру, над тоннелем в горе образовался провал. Александр наткнулся на зону пустот в камне, притом огромную. И он знал об этом. И даже поддразнивал меня: в конце разговора позвал именно на то место да еще топнул по земле. Звук был гулким. Но я не обратил внимания. Только я решился бы задать ему вопрос, на который он вряд ли ответил бы: неужели самоубийство он задумал еще до того, как узнал, что Элизабет изменяет ему со мной? И ее исчезновение вызвало у него не просто естественный страх и тревогу? И он решил, что должен дать ей свободу, пока она еще молода и может иметь детей? Обычно мы с Александром обсуждали все предстоящие взрывы, но к этому он готовился тайно».


Элизабет полюбила сидеть в библиотеке, включив одну настольную лампу. Она устраивалась в дальнем от стола кресле в полутьме и надолго погружалась в раздумья.

Прошел месяц после смерти Александра. Время тянулось еле-еле. После того как был вынесен вердикт, отслужена панихида и оглашено завещание, жизнь сэра Александра Кинросса завершилась. Как ни странно, Ли стал ближе Элизабет, но не физически: между ними возникли почти духовные узы. Время врезалось клином между жизнью и смертью Александра. За свое будущее Элизабет не боялась, но никак не могла избавиться от мыслей о покойном муже, который совершил самоубийство, – она была так уверена в этом, будто он явился к ней и во всем сознался. Даже к этому делу он подошел так же серьезно и вдумчиво, как к любому другому. Элизабет не подозревала, что Александр знал о ее измене, и потому полагала, что он покончил с собой по другой причине. Но по какой, она понятия не имела.

– Напрасно ты сидишь здесь одна в темноте, мама, – упрекнула Нелл, зайдя в библиотеку. – Через полчаса подадут ужин. Хочешь, я принесу тебе самый большой бокал хереса?

– Спасибо. – Элизабет заморгала от яркого света: Нелл включила сразу несколько ламп.

– Ты сможешь поесть? Хочешь, я попрошу Хун Чжи составить тебе микстуру для аппетита?

– Смогу, конечно. – Элизабет приняла из рук дочери бокал и отпила хереса. – Микстура от Хун Чжи? А разве современная медицина не знает более эффективных средств? Хун Чжи способен подмешать в свое снадобье что угодно – от растертых в порошок клопов до сушеного навоза.

– Китайская медицина – величайшая из наук, – заявила Нелл, усаживаясь напротив матери. – Мы делаем лекарства в химических лабораториях, а китайцы обращаются за исцелением к матери-природе. Да, наши лекарства тоже помогают, некоторым нет аналогов в восточной медицине. Но если речь идет о недомоганиях или хронических болезнях, нет ничего лучше природных средств. Когда я закончу учебу, буду собирать народные рецепты, искать традиционные лекарственные средства и в том числе соберу рецепты снадобий Хун Чжи – от подагры, головокружения, сыпи, разлития желчи и так далее.

– Значит, научными исследованиями заниматься ты больше не будешь?

Нелл скривилась:

– В науке мне нет места, мама, – это я уже усвоила. Но как видишь, осталась жива. Буду врачом в каком-нибудь бедном районе Сиднея.

Элизабет улыбнулась:

– Нелл, этому я только рада!

– Завтра я возвращаюсь в Сидней, мама, или один из экзаменов мне придется сдавать позже. Но я боюсь оставлять тебя здесь одну.

– Одна я пробуду недолго, – возразила Элизабет.

– Что?

– Скоро я уезжаю.

– Вместе с Долли? Куда?

– Нет, Долли я отправляю к Констанс в Данли. Там сейчас гостят дети Софии и Марии, а Долли давно пора привыкать к ровесникам. Девочки в доме Дьюи не станут обсуждать родителей Долли, Данли далеко от нашего города. Констанс говорит, в доме служит отличная гувернантка.

– Прекрасно, мама! Это же замечательно! А ты?

– Я еду на итальянские озера. Я так давно о них мечтала, – не своим, томным и счастливым голосом откликнулась Элизабет, – и даже собиралась сбежать в Италию. Но так и не отважилась. Сначала меня удерживала Анна, потом Долли. А ты их помнишь, Нелл? Итальянские озера?

– Мне запомнились только чудесные пейзажи, – скованно выговорила Нелл. – И часто тебе хотелось сбежать?

– Всякий раз, когда жизнь становилась невыносимой.

– Так часто или нет?

– Очень часто.

– Ты настолько ненавидела папу?

– Нет, ненависти к нему я никогда не испытывала. Просто нелюбовь переросла в неприязнь. Ненависть слепа, она возникает беспричинно, а я понимала, что со мной творится. Я ни в чем не могла согласиться с Александром. Мы с ним жили как на разных краях земли.

– Мама, он ведь тебя любил.

– Теперь я понимаю. Но это ничего не изменило. Руби он любил больше.

– Чертова Руби Коствен! – взорвалась Нелл.

– Не смей! – перебила Элизабет так громко и строго, что Нелл вздрогнула. – Если бы не Руби, честное слово, не знаю, что было бы со мной! Ты всегда любила ее, Нелл, так не начинай винить теперь. Я не желаю слышать о ней ни единого дурного слова.

Нелл затрясло: в голосе матери она впервые слышала неподдельную страсть! И в защиту кого она с таким жаром выступила – женщины, которую должна была презирать!

– Прости, мама. Я была не права.

– Лучше пообещай мне, что ты выйдешь замуж – а ты обязательно выйдешь! – не по расчету, а по любви. Что выберешь мужчину, которого будешь считать другом. И любимым. И любовником. Не надо считать, будто плотские утехи – порождение сатаны. Я не смогу объяснить тебе, насколько важна эта сторона жизни и почему. Если близость с мужем не будет вызывать у тебя неприязни, остальное не важно. Ты немало потрудилась, чтобы получить профессию, о которой мечтала, и потому не должна бросать работу. Если будущий муж захочет, чтобы ты оставила медицину, – не выходи за него. У тебя всегда будет приличный доход, так что ты сможешь позволить себе быть и замужней дамой, и врачом.

– Ценный совет, – угрюмо бросила Нелл, начиная понимать, что совсем не знала мать и отца.

– Самые ценные советы дают проигравшие.

Повисла пауза. Нелл смотрела на мать другими глазами. После смерти отца она многое поняла. Раньше она всегда стояла на папиной стороне, пассивность Элизабет ее раздражала, ее мученическая поза внушала презрение. Но теперь Нелл видела, что Элизабет никогда и не пыталась строить из себя мученицу.

– Мама, бедная моя! Тебе просто не повезло, да?

– Верно. Но я надеюсь, в будущем удача улыбнется мне.

Нелл отставила бокал, поднялась, подошла к матери и поцеловала ее – впервые в жизни по-настоящему пылко.

– И я надеюсь. – Она взяла мать за руку. – Идем, ужин уже готов. Дадим призракам наконец упокоиться в могилах.

– Призракам? Я бы назвала их демонами, – отозвалась Элизабет.


Вместе с Элизабет Ли проводил Нелл до поезда. Снова вернувшись в дом, они расположились в библиотеке, чувствуя себя потерянными. После смерти Александра они еще не были близки, если не считать страстной и трогательной встречи во временной тюрьме Анны. Ли не винил Элизабет за отчужденность – наоборот, хорошо понимал ее. Ему самому не давали покоя воспоминания об Александре: казалось, его дух витает над ними и изгнать его невозможно. А еще Ли боялся потерять любимую, подозревал, что их отношения – замок из песка, который почти разрушила смерть Александра, завещание, изменившиеся планы. Но как Александр все-таки догадался? Вероятно, подсказала любовь, но Ли не рискнул бы утверждать наверняка.