Ася Сергеева - Прикрой меня

— У тебя странный вид, Кора. — Обернулась на незаметно приблизившуюся сзади Лепесток. — Через столб проходят многие. Так бывает, — это она успокаивает меня сейчас или настраивает на будущие казни?

Отвернулась от нее, не имея ни малейшего желания, ни с кем здесь разговаривать. Пусть я не покажу страдания, но и милые беседы вести не стану.

— Будь сильнее, Кора, — снова раздался тихий голосок Лепестка возле уха. Только мне было не до нее. Потому даже не обратила внимания на пожелание бывшей соседки.

К тому моменту, когда показался в центре круга палач, я смогла совладать с собой. По крайней мере, мне так казалось до первого удара. Каждый последующий взмах плети ранил ножом сердце. Вина вонзала острые когти под кожу, заставляя чувствовать себя отвратительной дрянью. Мне удалось избежать позорной экзекуции.

Чувствовала ли я облегчение? Пусть физически не испытывала страданий, которых так боялась и тряслась от одной лишь мысли оказаться у столба. Но морально испытывала боль намного глубже и острее. Такое странное неведомое чувство как будто каждый удар отрывает от меня полоску кожи. А вместе с тем частичку души. Еще никогда я не принимала чужую боль так близко как свою. И все ли дело в вине и сострадании?

Перед глазами пронеслось наше знакомство, последующие встречи до первой брачной ночи. Уже тогда Тис засел в голове и, вызывая сильные эмоции вплоть до ненависти, неудержимо притягивал к себе. Стог сена. Жаркие поцелуи. Страсть. Забота, которой он окружал меня, давая почувствовать себя маленькой девочкой. Его девочкой. Нет. Я не смогу без него. Как назвать мою зависимость и боль, если только не… любовью. Застонала от осознания сильного чувства в самый ужасный момент. Рядом стоявшие зрители повернули в мою сторону головы. Не дождетесь! Продолжила стоять с каменной маской дальше.

На двадцатом ударе Тис все еще пытался стоять ровно, только уже держался за столб двумя руками. После нанесения каждого побоя прикрывал глаза и плотно сжимал челюсти. С ужасом понимала, что впереди еще столько же.

Скорее бы все закончилось. Скорее бы закончилось… скорее… Повторяла про себя как мантру, подгоняя время, которое тянулось в сто раз медленнее, чем того хотелось.

Во время счета ликующего сборища неотрывно смотрели друг на друга. Сейчас мы поменялись местами. Теперь уже я пыталась вселить в его гаснущий взор, что близится конец, и мы останемся одни…

Эля

После тридцатого удара Тис упал на колени и больше не в силах был подняться. Поднимал глаза все реже. Тяжело дышал. Но продолжал внешне оставаться невозмутимым. Несколько раз срывалась кинуться к любимому, и тут же в памяти всплывала последняя просьба.

Сдерживая эмоции, постепенно погружалась в вакуум. Наблюдая за мучениями Тиса, чувствовала себя в закрытой прозрачной скорлупе без возможности выхода. И как будто через толстые стенки доносились цифры, удары, снова цифры каждый раз делая перерыв для подсчета вместе со зрителями. А люди ликовали и верили в спасение путем изгнания демонов. Только мне демонами виделись они сами.

Тридцать девять. Удар. Возглас толпы. Сорок. Возглас вдвое громче. Скорлупа сдавила окончательно. На нервной почве перестала соображать. И только когда палач скрылся из вида, до меня окончательно дошло — все закончилось.

Как мне вести себя после наказания Тис не объяснил. Подлетела к своему замученному спасителю и упала рядом с ним на колени. Он сидел на земле, опустив голову. Только не заплакать, только не показать лишних эмоций. Особенно для коричневых учителей продолжавших стоять напротив даже после ухода основной публики.

— Тис, посмотри на меня, — приподняла его поникшее бледное лицо, — Ты сможешь идти? Что мне делать?

Хотелось прижаться к нему и обнять, но боялась доставить дополнительную боль. Плечи и спина со вздувшимися следами плети кровоточили. Тис поднял на меня напряженные помутневшие глаза, силясь ответить.

— Ты смогла, малышка, — хрипло произнес, слегка поводя щекой о мою ладонь, — А я собирался стоять до конца, но что-то пошло не так.

Ахнула от такого заявления самого храброго мужчины в моей жизни.

— Не говори глупостей, столько ударов выдержать мало, кто способен. Ты — мой герой!

— Хочешь так задобрить, Кора, чтоб рот не заклеил? — даже в таком состоянии пытался отшутиться, якобы запугивая.

Пригладила его спутавшиеся волосы, борясь с желанием поцеловать пересохшие любимые губы.

— После сегодняшнего стану нема как рыба, — своим обещанием немного рассмешила героя, — Пойдем лучше уйти отсюда, — скосила глаза в сторону оставшихся зевак, прогуливающихся по площади.

Следующей мыслью засомневалась, сможет ли он сам дойти, от меня толку мало при его высоком росте.

Тис в себе и в своих силах в отличие от меня не сомневался. И со словами:

— Да, ты права, — оперся руками об столб, резко поднимаясь на ноги. Но тут же присел обратно, едва не упав на больную спину.

Сделала вид, что не заметила безуспешной попытки. Мой герой жалость не признавал. С трудом сдержала в очередной раз накатывающие слезы.

— Давай я позову на помощь, — предложила и поискала глазами к кому можно обратиться. Заметила Прута беседовавшего с одним из членов своей учительской команды, — Подожди, я знаю, кого можно попросить провести нас до хижины.

Поднялась, устремив внимание в сторону Прута, но не успела сделать и шага…

— Кора, нет! Назад!

Еще вчера, да что там, даже утром наплевала бы на запрет и выполнила то, что считаю нужным. Тем более если звучало в приказном тоне. Сейчас я не могла себе такого позволить. Тис прикрыл меня и спас. И приносить дополнительные огорчения точно стану, даже если они ему во благо.

— В таком случае, мой Герой, беритесь за меня, — подтянула его вверх под руки.

Превозмогая боль, он шаг за шагом медленно ступал, стараясь не сильно на меня облокачиваться. Пытался дважды отстраниться, но я не позволила. Делая каждые две минуты перерывы в пути, мы добрались наконец-то до хижины.

Продержавшись до последнего шага, Тис без сил упал на кровать. Сколько мне пришло на ум лекарственных средств для облегчения боли и заживления ран — не счесть. Только здесь ничего и близко похожего не найти.

— Дерево. Пол, — простонал не в состоянии уже скрывать боль.

Там мы общались в последние дни в хижине, когда нельзя было отключить прослушку. Быстро сориентировалась и полезла под шкаф. Справа возле стенки обнаружила тот самый флакончик, который он мне давал.

Поднесла ему к губам и в приоткрытый рот и влила на глаз, возможно превысив дозу.

— Кора, ты не уйдешь? — сонно пробормотал, быстро отключаясь.

— Я буду рядом, любимый, — только он меня уже не слышал, забываясь сном.

Единственное, что смогла придумать для уменьшения жара спины — прикладывать холодную ткань. В течение следующих трех часов мочила в ледяной воде полотенца, и накладывала сверху. От летней духоты и горящего тела они быстро нагревались, потому бегала почти непрерывно. И только когда жар тела начал спадать, дала волю накопившимся слезам.

Прилегла рядом с ним. Аккуратно, стараясь не потревожить спящего красавчика, трогала его руки в неизбитых местах. Целовала ладони, каждый палец, постепенно успокаиваясь возле любимого.

Послышался стук в дверь. Внутри все замерло. Одно лишь сердце бешено забилось. Посетители в такое позднее время — предвестник наихудших опасений. Хотя и вечером приходили добить. А вспоминая Тучу по утрам, так здесь круглосуточно гости зло несут. Если за дверью окажется женщина с косой, уже не сильно удивлюсь.

Постучали еще раз. Тис зашевелился. Придется выйти, иначе разбудят. Стараясь осторожно ступать, направилась к двери. Вместо женщины с косой стояла Лепесток.

— Славься, Кора, — как всегда начала со своего никому не нужного приветствия.

Ее здесь только не хватало. В данный момент меня тревожило лишь одно, ткань нагрелась и нужно поскорее заменить на другую.

— Зачем пришла? — резко спросила ее с желанием поскорее избавиться от нежданной гостьи.

— Узнать, как Тис себя чувствует, — выдала само воплощение доброты.

Ага, так значит, это у них называется… Оч-чень мило.

— Тебя направили? Или так принято у вас после дружного просмотра нанести визит? — ну мало ли, не хватило впечатлений девочке, пришла добавить. А то скучно здесь, заняться вне работы нечем.

— Перестань, Кора! — непривычно резко прервала, — Я же не всегда была здесь, понимаю твои чувства, — ошарашила признанием солнечная девушка.

Сейчас она не улыбалась, и даже намека на радость не было. Растеряно смотрела на меня, переминаясь с ноги на ногу. После искренних слов, присмотрелась к ней внимательней и только сейчас обратила внимание на расплывшийся фиолетовый синяк в районе скулы.

Опустила глаза ниже и наткнулась на бардовые отметины с двух сторон шеи. Платье, несмотря на жару на ней было с длинными рукавами, юбкой в пол, поэтому больше рассмотреть не получилось.

— Лепесток, кто тебе это сделал? — дотронулась до бардовой метки. Она быстро отстранилась.

— Никто, — врет, не моргнув, — Я сама упала, — добивая фантастическим ответом.

— Лицом и шеей одновременно? — разве в такое можно поверить? Пусть я в чем-нибудь не разбираюсь, но сопоставить очевидные признаки в состоянии.

Передо мной опять стояла, глуповато улыбаясь, прежняя Лепесток.

— Так получилось. Скоро пройдет, не стоит волноваться, — беспечно отмахнулась, — Мне пора уходить. Дай руку, Кора, — попросила напоследок. Совсем запутавшись в ее нелепых объяснениях, приняла рукопожатие.

Почувствовала что-то узкое, продолговатое в ладони.

— Намажь на раны Тису, — прошептала тихонько, и быстро растворилась во тьме летней ночи.

Вошла в дом и все никак не могла прийти в себя. На первом месте беспокоил любимый. Как быстро он сможет восстановиться, и сколько еще будет чувствовать боль. А на втором месте в мысли влезла Лепесток. Почему ее не выдают замуж? В логове семейственность считается нормой. Лепесток продолжает обитать в хижине для одиноких девиц. Кого она боится? И кто над ней издевается?

Тис

Фууу… Чем воняет? Голова и так болит, а тут еще и вздохнуть нечем. Приподнялся на кровати, мысленно обкладывая матом свою работу, притон вечно спасающихся со своими садистскими законами и наиболее злостно коричневых уродов. Надо бы еще выяснить какой конкретно учитель донес на Кору. Стоп. А где она сама?

Встал на ноги, медленно разгибая спину. Острая боль ушла. Но общее состояние было крайне хреновым. Ссадины стянули кожу и будто рвались нитями по всей раневой поверхности. Ничего-ничего скоро выведу всех вас на чистую воду, попляшете потом в камерах. От представленной картины стало намного легче. Осталось только разобраться с удушающим запахом в доме. А вдруг они нас потравить решили? Если так, то я бы уже не проснулся.

С трудом умывшись и приняв душ, избегая попадания воды на спину, собрался на выход. Амбре потеряло интенсивность, но все еще чувствовалось откуда-то сзади.

Работу в конюшне никто не отменял. Да и найти пропавшую жену необходимо поскорее. Когда не знаю, где точно она находится, начинаю дергаться и представлять вероятность опасности. Не успел дойти до двери, как она распахнулась, и в комнату влетела пропажа с подносом в руках.

— Тебе нельзя вставать! — закричала с порога, едва не уронив тарелки на пол, — Срочно в кровать! У тебя еще воспаление не спало.

Ну, точно как моя мама! Если узнает, что я заболел, требует не вставать с кровати до полного выздоровления. В последние годы живем раздельно, и стараюсь уже скрывать, если вдруг хворь приключается. Надо будет их познакомить, в том что найдут общий язык, даже не сомневаюсь. Вот только скрывать болезни от двух женщин намного сложнее…

— Кора, здесь больничные дни не предусмотрены. Да я уже бегать и танцевать смогу, — резво подскочил к ней и замер с натянутой улыбкой, офигев от острой боли. Резкие движения все же лучше пока не делать.

Отключив на время камеру, присел за стол. Есть, несмотря на позднее время, желания не возникало, но чтоб не обидеть заботливую женушку решил себя заставить.

— Давай помогу тебе, — засуетилась у стола, бросая обеспокоенные взгляды.

Схватила ложку и, зачерпнув каши, поднесла к моему рту. С ужасом отобрал столовый прибор, подвигая ближе тарелку.

— Ты сможешь нам помочь, если найдешь и выбросишь источник неприятного запаха.

Кора замерла и уставилась на меня подозрительно лукавым взглядом.

— Искать нет никакой необходимости. Я знаю, откуда воняет, — заявила, коротко хихикнув, — Но выбрасывать жалко, еще пригодится, — прозвучало, будто речь идет о чем-то важном.