Нора Робертс - Прилив

— Сет. — Грейс шагнула к мальчику, но он отшатнулся и бросился прочь. — О боже, Этан!

Она метнулась за мальчиком, но Этан схватил ее за руку.

— Нет. Я догоню его. Лучше мне с ним поговорить. Не волнуйся, я скоро вернусь. — Он слегка сжал ее руку и вышел.

Охваченная тревогой, Грейс все же последовала за Этаном. Тревога переполняла ее. Она никогда еще не видела такой дикой ненависти в детских глазах.

— Сет, где ты, черт побери? Я же велел тебе поспешить.

Кэм ворвался в парадную дверь и едва не столкнулся с Этаном. Кэм поднял глаза, увидел на лестнице Грейс и ухмыльнулся: — Вот так номер.

— У меня нет времени на дурацкие шутки, — огрызнулся Этан. — Сет сбежал.

— Что? Почему? — Не успели слова сорваться с его губ, как Кэм все понял. — О черт! Должно быть, он удрал через заднюю дверь.

— Я догоню его. — Этан замотал головой, не давая Кэму возразить. — Он зол на меня. Считает, что я его предал. Так что улаживать все придется мне. — Он оглянулся на Грейс, опустившуюся на ступеньки. — Присмотри за ней.

Этан знал, что Сет бросится в лес. Оставалось надеяться, что парню хватит ума не забраться в болото. И все же Этан вздохнул с облегчением, когда услышал хруст ветвей и шорох прошлогодних листьев.

Он легко обнаружил место, где Сет свернул с тропинки, и последовал за ним. Густая листва над головой почти не пропускала сюда солнечный свет, влажность была такая, что Этан моментально взмок.

Пот заструился по спине, выступил на лице, однако Этан настойчиво продирался сквозь колючие кусты шиповника. Судя по звукам, Сет находился в нескольких метрах впереди, и, в конце концов, Этан сел на поваленное дерево, решив, что легче подождать, пока парень успокоится и выйдет из зарослей, чем гоняться за ним.

Минут десять Этан сидел, даже не пытаясь отогнать мошкару и комаров, пьющих его кровь, но наконец Сет вылез из кустов и остановился в нескольких шагах от него.

— Я не вернусь. — Его слова прозвучали как плевки. — Если попробуете поймать меня, я просто сбегу.

— Я ни к чему не собираюсь принуждать тебя, — Не вставая с бревна, Этан внимательно изучал мальчишку. На потном, пылающем гневом лице — грязные подтеки. Ноги и руки — в свежих царапинах. Сет пока не чувствует боли, но, когда успокоится, ему будет несладко.

— Не хочешь присесть и поговорить? — невозмутимо спросил Этан.

— Я не верю ни одному вашему слову. Лжец. Вы оба траханные лжецы. Может, хотите сказать, что вы не трахались?

— Нет, мы не делали ничего подобного.

Сет бросился вперед так быстро, что Этан не успел отреагировать и получил сильный удар кулаком в челюсть. Отличный удар для десятилетнего мальчика, но Этан не обратил внимания на боль и постарался прижать парня к земле.

— Я убью тебя! Ты, ублюдок! Я убью тебя при первой же возможности. — Сет извивался, боролся, уверенный, что на него посыплются удары.

— Остынь парень. — Когда худые потные руки выскользнули из его хватки и замолотили по воздуху Этан встряхнул мальчишку. — Так ты ничего не добьешься. Я сильнее и буду держать тебя, пока ты не выпустишь весь пар.

— Убери лапы! — Сет оскалился, как волчонок. — Ты, сын шлюхи.

Этот удар оказался болезненнее и попал в цель точнее, чем кулак. Этан затаил дыхание, медленно кивнул.

— Да, ты прав. Вот почему мы так хорошо понимаем друг друга. Послушай, Сет, когда я отпущу тебя, можешь бежать. Можешь поливать меня грязью. Именно этого люди ожидают от сыновей шлюх. Но я надеюсь, что ты хочешь для себя лучшего.

Этан встал на колени, вытер с губ кровь.

— Ты уже дважды разбил мне лицо. Попробуешь еще раз, и я так надеру тебе задницу, что ты месяц не сможешь сидеть.

— Я тебя ненавижу!

— Отлично. Но для ненависти должны быть серьезные причины.

— Ты просто хотел залезть ей между ног, и она тебе позволила.

— Заткнись! — Этан схватил Сета за рубашку и рывком поставил на колени. — Не смей так говорить о Грейс. Ты же сразу понял, какая она, и поэтому доверял ей.

— Плевать я на нее хотел, — заявил Сет я сглотнул подступивший к горлу комок.

— Если бы ты плевал на нее, то не разозлился бы так на нас обоих. И не чувствовал бы себя так, будто тебя предали.

Этан отпустил мальчика, потер ладонями лицо, бессильно опустил руки. Он никогда не умел! говорить о чувствах. Особенно о своих.

— Нам надо объясниться. Ты не ошибся в том, что произошло до того, как ты явился домой, но ты совершенно неверно это истолковал.

Губы Сета растянулись в презрительной усмешке.

— Я знаю, что такое траханье.

— Да, насколько ты знаешь, это безобразные звуки, мерзкие запахи, барахтанье в темноте, деньги, переходящие, из рук в руки.

— То, что ты не платил ей, еще не значит…

— Помолчи, — перебил его Этан. — Когда-то я тоже так думал. Думал, что секс — одна мерзость и грязь. И удовлетворение животных инстинктов. Но все обстоит не так просто…

Этан вспомнил, как надеялся, что кто-то другой будет объяснять все это парню… не скоро, когда придет время. А оказалось, что время уже пришло и объяснять придется ему.

Он не смог бы говорить о сексе, подмигивая и ухмыляясь, как Кэм, или гладко и по-научному, как Филип. Его единственное оружие — искренность, и, дай бог, этого хватит.

— Секс можно сравнить, например, с едой. Просто утоляешь голод, и все. Иногда ты платишь за еду, иногда меняешь ее на что-то. И если ты даешь столько же, сколько берешь, то это справедливый обмен.

— Секс — это просто секс. А все украшательства только для того, чтобы книги и фильмы лучше продавались.

— Ты считаешь, будто это все, что происходит между Анной и Кэмом? — Сет дернул плечами, но призадумался. — Их связывает многое другое, кроме секса, на чем можно построить общую жизнь. Это не то, с чем вырос ты или с чем я провел первую часть своей жизни, — вот почему я могу говорить прямо.

Этан прижал пальцы к глазам.

Когда другой человек тебе не безразличен, когда он — не просто привлекательное лицо или тело, когда тебя толкает на близость не только похоть, когда ты хочешь дать больше, чем взять, то все меняется. У меня ни с кем не было так, как с Грейс.

Сет пожал плечами и отвел глаза, но Этан успел увидеть боль, отразившуюся в глазах мальчика, исказившую его лицо.

— Я знаю, что ты неравнодушен к ней, что твои чувства — искренние и сильные и очень важны для тебя. Может быть, ты хотел, чтобы она была совершенством, чтобы у нее не было плотских желаний, как у других женщин. Я думаю, ты хотел защищать ее, следить, чтобы никто ее не обидел. Поэтому я повторю тебе то, что как раз закончил говорить ей. Я ее люблю. Я никогда никого не любил, кроме нее.

Сет продолжал молча таращиться на болото. У него болело все: тело, душа, но больше всего его мучил стыд.

— Она тоже вас любит?

— Да. И, черт меня побери, не пойму, за что.

Сет знал, за что. Этан — сильный, надежный и совсем не воображала. Просто делает то, что надо делать, что правильно.

— Я хотел заботиться о ней, когда вырасту. Вы, наверное, считаете меня идиотом.

— Нет. — Этану захотелось вдруг притянуть мальчишку к себе, но он знал, что лучше сейчас этого не делать. — Нет, я думаю, что это здорово. Я горжусь тобой.

Сет быстро взглянул на Этана и тут же отвернулся.

— Ну, знаете, я вроде как люблю ее. Не то чтобы я хотел увидеть ее голой и все такое, — поспешно добавил он. — Просто…

— Я понимаю. — Этан прикусил кончик языка, подавляя смешок. Ему сразу стало легче, гораздо легче, чем после глотка ледяного пива в жаркий день. — Ты любишь ее как сестру. Хочешь для нее всего самого лучшего.

— Да. — Сет вздохнул. — Да, наверное, так.

Этан задумался, затем серьезно сказал:

— Любой сорвался бы, войдя в дом и увидев свою сестру с каким-то парнем.

— Я оскорбил ее. Я хотел ее оскорбить.

— Если хочешь наладить отношения, тебе придется извиниться.

— Вряд ли она теперь захочет со мной разговаривать, — удрученно произнес Сет.

— Она хотела побежать за тобой сама, а сейчас, я думаю, мечется по двору и сходит с ума.

Сет так судорожно втянул воздух, что вдох прозвучал как рыдание, и им обоим стало неловко.

— Я изводил Кэма, пока он не привез меня домой за бейсбольной рукавицей. И когда я… когда я увидел вас там, это было, как будто я вернулся к Глории… Туда, где секс — бизнес, безобразный, грязный бизнес.

— Трудно забыть все это или поверить, что может быть иначе, — осторожно сказал Этан. Со своими воспоминаниями он не справился до сих пор. — Только если любишь, секс становится правильным и чистым.

Сет шмыгнул носом, вытер глаза.

— Чертовы комары.

— Да, дерьмо.

— Я заслужил хорошую взбучку за все те гадости, что сказал.

— Ты прав. В следующий раз я обязательно тебя выпорю, а теперь пошли домой.

Этан встал, отряхнул джинсы и протянул руку. Сет посмотрел ему в глаза, увидел доброту, терпение, сочувствие — чувства, которые в своей прежней жизни встречал очень редко и презирал. Тогда презирал.

Сет автоматически вложил ладошку в широкую ладонь Этана и пошел с ним к тропинке.

— Почему вы не ударили меня сразу?

«Бедный малыш, — подумал Этан, — слишком много ударов ты получил за свою короткую жизнь»

— Может, я боялся, что ты меня одолеешь.

Сет фыркнул и яростно замигал, пытаясь подавить снова подступившие к глазам слезы.

— Дерьмо!

Этан вытащил бейсболку из заднего кармана джинсов Сета и натянул ему на голову.

— Ты, конечно, маленький, но чертовски изворотливый шельмец.

Когда они подошли к краю леса, Сет вздохнул несколько раз, собираясь с силами.

Как и предсказывал Этан, Грейс бродила по двору, зябко обхватив себя руками. Увидев их, она быстро шагнула вперед, остановилась.

Этан почувствовал, как вздрогнула рука Сета в его руке, и ободряюще сжал ее.

— Вы быстрее помиритесь, если ты не будешь объяснять, а просто ее обнимешь. Грейс любит обниматься.

Именно это Сет хотел сделать, но не решался. Он поднял глаза на Этана, дернул плечом, откашлялся.

— Ну, если ты так считаешь…

И он бегом бросился через лужайку. Этан увидел, как осветилось улыбкой лицо Грейс, как она раскинула руки, чтобы обнять мальчика.

«Раз уж приходится вкалывать в выходные, — размышлял Филип, — то неплохо бы получать от работы удовольствие». Свою основную работу он любил, и больше всего его увлекала не деловая сторона рекламного бизнеса, а общение с людьми. Он прекрасно понимал и умел использовать их побуждения, знал, на какие кнопки и в какой момент нажать, чтобы они достали бумажники. А если вспомнить, что первую половину своей жизни он был вором, то можно считать его карьеру особенно успешной.

Накануне Дня независимости братья предоставили ему шанс проявить свои таланты — уговорить потенциального клиента заказать яхту. Как ни странно, он предпочел бы ручной труд.

— Не обращайте внимания на обстановку. — Филип взмахнул рукой с ухоженными пальцами, охватывая широким жестом огромное помещение с голыми балками, некрашеными стенами, ободранными полами и мощными лампами без плафонов. — Мы с братьями считаем, что полезнее вкладывать побольше сил в конечный продукт, и потому сводим собственные удобства к минимуму. Все — ради клиентов.

«Которых у нас в запасе на данный момент всего один, если не считать этого, еще не попавшегося на крючок», — мысленно добавил он.

— Хм-м, — произнес, потирая подбородок, Джонатан Крафт, представитель четвертого поколения фармацевтической династии Крафтов и большой любитель парусного спорта. Прадед этого баловня судьбы начинал с маленькой аптеки в бедном портовом районе Бостона. Затем семейный бизнес все разрастался, в основном за счет быстрорастворимых анальгетиков и аспирина, и превратился в огромную империю.

Высокий, подтянутый, загорелый, с безупречной стрижкой, тридцатипятилетний Джонатан выглядел именно тем, кем был: богатым представителем привилегированного класса, привыкшим удовлетворять все свои прихоти. В убогом амбаре, служившем Куинам верфью, он в своих светлых брюках из твида с итальянским кожаным ремнем ручной выделки, туфлями тоже ручной работы, темно-синей сорочкой с открытым воротом и массивным золотым «Ролексом» казался чужеродным созданием.

— Вы занимаетесь этим бизнесом всего несколько месяцев.

— Официально — возразил Филип, сверкнув обаятельнейшей улыбкой, маскировавшей проницательный взгляд.

Рядом с Крафтом он не испытывал ни малейшей неловкости, ничуть не уступая ему ни в манерах, ни в одежде. Модно подстриженные золотистые волосы не просто подчеркивали классическую красоту его лица, а придавали ему более мужественный вид. Фил тоже выглядел тем, кем был — то есть стал: удачливым бизнесменом, благополучным и уверенным в себе человеком, одинаково хорошо чувствующим себя и в городском офисе, и на морских просторах.