Иннокентий Илларионович — в прошлом полковник ракетных войск — после выхода в запас увлекся резьбой по дереву. Однажды он появился в салоне «Пиноккио» с предложением открыть цех по производству сувениров. Обещал найти художника, который только что окончил университет и будет брать недорого за эскизы, наладить производство оригинальных вещиц. Например, шахмат с фигурками ручной работы и настольных игр, каких в магазинах сувениров явно не хватает. Да мало ли!

Для этого, как говорил он, достаточно одного-двух небольших токарных станков, древесина — можно даже использовать отходы, кое-какие инструменты для резьбы по дереву.

В дальнейшем, конечно, найти магазины, которые станут продукцию сбывать. Словом, он бурлил идеями эксклюзивной деревообработки.

Максим проектами Илларионыча увлекся, а вот Димку такая идея не заинтересовала, и давать деньги на нее он категорически отказался.

— Ты что, Макс, охренел! — говорил он с раздражением. — Мы же только начали проникать на рынок мебели. Здесь работы — выше крыши, а ты предлагаешь отвлечься на какие-то финтифлюшки. Посчитай, сколько их надо выпустить, чтобы на них заработать. Например, прикинь хотя бы по цене одной деревянной кровати.

Максим извинился перед Илларионычем — тот предложил называть его только по отчеству. Мол, произносить все вместе — язык сломаешь.

— Нравится мне ваша идея, но поддержать пока не могу — партнер против, а без его согласия, у нас такой уговор, я не имею права ничего предпринимать.

У самого полковника не было главного — стартового капитала, а мебельщики, к которым он обращался, не выказывали желания его идею подхватить. Пока Илларионыч работал охранником в банке, но от своей мечты отказываться не собирался.

— Ну что ж, — сказал Илларионыч, — подождем до лучших времен.

Вот к нему Максим и поехал со своим эскизом и куском дерева, которое по его просьбе отпилили для него в цехе.

Илларионыч отдыхал после ночной смены, но в ответ на извинения гостя лишь отмахнулся:

— Оставь, на том свете отоспимся. Говоришь, заказ принес?

— Не хочу вас зря обнадеживать, но, кажется, лед тронулся. Будем считать, что вам надо создать опытный образец.

— Много пока не могу заплатить, — сразу сказал Максим. — Две тысячи и процент — в случае реализации.

— Это работа не одного дня, — заметил Илларионыч, задумчиво глядя на эскиз.

— Ежу понятно! — Максим невольно повторил присказку друга Димки.

— С натуры рисовал или из журнала какого?

— С натуры, — признался Максим.

— Хороша.

— А то! — вздохнул он.

— Я попробую. Это ответственная работа.

— Ежу понятно.

Да что же он заладил, словно в лексиконе других слов нет. Но Илларионыч не обращал на его слова внимания, словно уже представлял себе будущую скульптуру.

— Я тебе позвоню, когда она будет готова.

— Желаю удачи и вдохновения, — кивнул Максим. Он вернулся в свой кабинет при салоне, где его уже поджидали посетители. Работа наконец привычно закрутила его — сидеть и мечтать просто не было времени.

Не то чтобы Максим не вспоминал о своем приключении, но просто старался о нем не думать, потому что едва он начинал представлять себе Маргариту, как на него словно находил столбняк. Взгляд его уставлялся в одну точку, и он переставал слышать звуки извне.

В конце дня приехал отоспавшийся Димка и привез ему справочник с телефонами фирм города.

— Доверяешь? — спросил он.

— Доверяю.

Максим углубился в бумаги, но краем уха услышал, как Дмитрий звонит и спрашивает кого-то:

— Подскажите, пожалуйста, как зовут вашего заместителя главного бухгалтера?

— Валентина Семеновна? Спасибо.

— Зачем она мне? Бумаги забрать. Какие — не ваше дело!

— Зачем грубишь-то, — не выдержав, вмешался Максим.

— А чего он привязался, что да зачем, — невозмутимо отозвался Димка. — «Любопытство не порок, а большое свинство» — как говорит Илона.

За час он успел обзвонить только девять предприятий. У кого-то был занят телефон, кто-то не хотел отвечать, и ему приходилось изворачиваться, придумывая причины таких странных вопросов: как зовут зам главбуха? В одном месте ему даже сказали: «Мы по телефону таких справок не даем».

— Слушай, Макс, какая это тягомотина — сидеть на телефоне! — наконец сказал Димка. — Давай это Ленке поручим.

— Не надо, я сам, — заупрямился Максим.

Ему казалось, что девушка может что-то напутать, куда-то не дозвониться, а от этого теперь зависела его жизнь.

— Справочник оставь, как только появится свободное время, я буду перезванивать.

В беготне и звонках пролетела неделя, но ничего нового ни в работе, ни в личной жизни Максима не происходило. На радость матери, он стал заниматься по вечерам с племянником. Купил ему электронную игру, научил играть, и теперь Виталик с нетерпением ждал дядю, потому что бабушка категорически запрещала ему в отсутствие Максима включать игру.

Дарья Вениаминовна Боброва совершенно не разбиралась в электронике, и даже щелканье джойстика заставляло ее вздрагивать. Ей казалось, что ребенок может не на то нажать и его ударит током. Никто бы не убедил ее в том, что детская игра имеет не одну степень защиты и совершенно безопасна.

Сегодня с утра Максим договорился встретиться с Димкой. Посчитать, попланировать, как сказал друг. Сейчас они сидели рядом за столом, голова к голове, и прикидывали, хватит ли у них древесины до конца декабря. С января партнер Максима организовывал завоз большой партии и требовал освободить для нее место на складе.

— Вот смотри. — Димка вытащил из кармана замурзанный листок, вдоль и поперек исчерканный всевозможными расчетами, и стал на небольшом свободном месте в углу его быстро писать. — Бука у нас осталось двенадцать кубов, дуба — восемь, липы — тридцать один куб…

— А что это у тебя за листок? — Взгляд Максима задержался на бумажке, которую друг и партнер держал в руке.

— Какая тебе разница? Сейчас начнешь опять меня лечить, чтобы я свои расчеты не писал на чем попало. Вот такой я мастодонт! Мне удобнее черкнуть несколько цифр на бумаге, чем садиться к компьютеру, открывать файл… Уж лучше так, наскоро.

— Нет, я не о том. Где ты его взял?

— Слушай, Бобров, спроси что-нибудь попроще. Мало ли у меня таких листков! Хочешь, покажу: полные карманы!

— Ну-ка дай его сюда!

Максим выхватил у товарища бумажный листок и с побледневшим лицом стал вглядываться в него.

— Ты чего, Макс, — обеспокоился Димка, — можно подумать, это договор или какой-нибудь банковский документ. Листок как листок.

— Да на нем же телефон Маргариты записан, скотина ты этакая! Как он к тебе попал?

Дмитрий наморщил лоб, вспоминая, а потом хлопнул себя по колену:

— Наверное, это когда я заходил к тебе. Ну, помнишь, ты как раз встречался на своей квартире со своей Маргаритой, а я к тебе приходил за мобилой, чтобы поменять твою sim-карту, как ты и просил. А напоследок с твоего номера я позвонил одному козлу. Нарочно. Думаю, станет тебе перезванивать, а такого номера-то и ку-ку!

— Что — ку-ку?

— Погоди, дай еще подумать. Нет, это я звонил Лехе. А он сказал, сколько предлагают ему бука и почем. Калькулятора у меня с собой не было, вот я и взял первый попавшийся листик, чтобы с ходу посчитать.

— Листик! Может, из-за него я потерял свою единственную женщину!

Максим нервно сплел руки, чтобы не врезать как следует этому рассеянному типу. Димка вроде невзначай отодвинулся от него.

— Уже нашел, Максик, уже нашел! — И, заметив, что тот набирает записанный номер, хмыкнул: — Вряд ли тебе кто ответит, рабочий день на дворе.

— Дать бы тебе в лоб! — процедил Максим, но злость на друга уже ушла, ее сменило предвкушение звонка, на который откликнется наконец знакомый голос…

Но в тот вечер на его звонок никто не ответил. Как и на второй вечер, и на третий. Максим уже стал подозревать, что Маргарита тоже поменяла номер, как в трубке откликнулся мужской голос.

— Простите, а Маргариту можно к телефону? — от неожиданности робко чуть ли не проблеял Максим.

— Вы кто такой? — строго спросил его мужчина.

— Знакомый. А вы ее муж?

— Рита с мужем в разводе, и он здесь не бывает. Я ее брат… Что же вы, знакомый, не знаете — Рита уехала в Москву, на курсы повышения квалификации.

— А она скоро вернется?

— Через месяц.

— После Нового года?

— Нет, до Нового года.

— Спасибо.

— Пожалуйста, знакомый. Имя-то у вас есть?

— Максим.

— А меня звать Вячеслав. Я тут, видите ли, цветы поливаю. Как будто женщин в семье нет! Скоро на мне уже ездить будут, на таком безотказном. Простите, Максим, под руку попались. Ну, бывайте!

— До свидания.

— Там-та-там-тара-там-там! — Максим исполнил перед улыбающейся матерью танец — смесь гопака и лезгинки.

— Произошло что-то хорошее, сынок?

— Пока не знаю, мама. Время покажет, но кое-что прояснилось… Давай я тебе картошку почищу.

— Ну почисть! У нас на кухне не больно растанцуешься, а энергию тебе надо куда-то истратить. Выходит, мне повезло.

— И мне тоже!

В конце концов, ждать осталось не так уж долго. Даже меньше месяца. Вот тогда все и встанет на свои места. Кто знает, может, прежние его романтические воспоминания — всего лишь невозможность встречи с женщиной, которая только показалась ему исключительной?..

«Перестраховщик ты, Бобров», — сказал бы ему Димон.

Но на всякий случай по своим каналам Максим уточнил адрес Маргариты, ее отчество и фамилию — теперь она от него не сбежит! По крайней мере объясниться с ней, пусть и последний раз, он наконец сможет. Почему последний раз? Потому что она не обязательно с таким же трепетом, как он, вспоминает их встречу. И за это время, возможно, нашла себе кого-нибудь, не такого туго соображающего, как Максим.

На другой день он пораньше съездил в цех, предыдущий день оказался малопродуктивным, и теперь его мучила совесть. Поговорил с мастером — тот пожаловался, что заканчиваются крепежные болты, а также гобелен расцветки «желтый осьминог».

— Я, честно говоря, брал его с опаской, — признался Максим. — Думал, народ мебель с обивкой такого цвета покупать не станет, а все будто с ума сошли. Последний комплект — диван-кровать с креслами — купили прямо из салона. Женщина упросила. Комплект к чему-то там очень подходил… Хорошо, я закажу на базе. Прежний заказ заведующая отпускала мне со скидкой — другие мебельщики ткань не брали, а сейчас небось цену поднимет.

— А вы на готовое изделие цену повысьте, — сказал мастер.

— Не хотелось бы. Мы же держим марку производства дешевой мебели хорошего качества. Хотя слова «дешевый» и «хорошего качества» как-то не очень вместе уживаются. Остаётся одно — пожертвовать собой, уговаривая заведующую базы оставить цену прежней.

— А какая она?

— Ткань или директор?

— Директор, конечно. Ткань мне уже во сне снится.

— Такая рослая, пышная блондинка.

— Может, махнемся с вами, Максим Викторович, местами? Я поеду заведующую уговаривать, а вы пока производством покомандуете.

— Иди работай, уговорщик! Ты лучше своего обивщика уговори, чтобы ткань не экономил без надобности, а то в салоне его художество стоит — диван, у которого из-под деревянной окантовки ткань вылезла, едва кто-то попробовал на нем посидеть.

В салон Максим приехал к восьми часам, но его кабинет уже был открыт, и в нем сидел его друг Дмитрий. Чернее тучи.

— Что случилось, Димка? Сын заболел?

— Ох, и не спрашивай! Нет, с Костиком все в порядке, а вот жена…

— Людмила заболела?

— По-моему, у нее что-то с крышей.

— В каком смысле?

— В смысле дурью мается. Нутром чую, что-то случилось с ней, а что — попробуй догадайся! Вчера приехал из леса, она лежит в кровати, стонет. Я к ней, хотел погладить, то да се, а она как закричит: «Не прикасайся!» И лицо перекосилось, будто от сильной боли. То ли она упала, то ли заболела чем… Молчит как партизан! Я думал, не вызвать ли ей врача? А она отказывается: «Ничего мне не надо». Да с таким надрывом! Словно вот-вот сорвется. Как будто терпит меня из последних сил. «Может женщина испытывать недомогание, или ты совсем неграмотный?» Это она мне так кричала…

— А если она деньги потеряла или документы какие?

— Хорошо бы!.. То есть, конечно, в этом нет ничего хорошего, но случилось бы такое в самом деле, остальное становится понятным.

— Может, просто нездоровится. Полежит, и все пройдет. Мой племянник говорил: «Бабушке плохо здоровится».

— Хорошо тебе шутить, а я будто потерянный. Не знаю, как себя вести, что говорить. Да и Милка-то как побитая собака. В глаза заглядывает, разве что сапоги не лижет. То потом будто вспомнит что-то и опять злится, но уже как собака здоровая. Откормленная и злая. Одним словом, ведет себя непредсказуемо. Веришь, в своем доме живу как на вулкане, не знаю, когда извержение начнется. А пока что — ногам горячо, и внутри что-то булькает, варится. Трясет, одним словом.