Лариса Шкатула - Приманка для двоих

— Она не слишком велика для вас? — пошутил Слава.

— Думаю, до гнезда в когтях донести ее смогу! — Назвавшийся Стасом поднял на руки хохочущую Люську.

— Опусти, — царственно скомандовала она.

— Желание женщины… — нарочито покорно проговорил Стае, ставя Люську на пол.

— А твой партнер где? — вроде равнодушно спросила Люська, но в ее голосе прозвучал удививший Маргариту интерес.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Мало ли с кем приходится танцевать. Пригласил, потанцевал и вернулся к своей компании.

— Говорят, через двадцать минут начнется аукцион, — сказал Слава, потому что в разговоре возникла пауза, как обычно бывает, когда в компании сходятся посторонние люди, не слишком интересующие друг друга.

— Я обещал очаровательной змейке что эта фигурка будет принадлежать ей, — высокомерно проговорил мужчина в костюме птицы.

Наверняка он не стал ломать себе голову, а просто взял его напрокат в каком-нибудь театре — слишком уж профессионально он был сделан.

— Говорят, она очень дорогая, — пробормотала Лиза. Мужчина окинул ее снисходительным взглядом:

— Ничего, думаю, мне она по карману.

— Кто это? — уже вслед шепнула подруге Маргарита. Мужчина-птица быстро шел сквозь толпу и тащил ее за собой.

— Один очень крутой мэн! — самодовольно откликнулась Люська, позволяя своему ведущему беспрепятственно увлекать ее за собой.

«Опять эта дуреха во что-то вляпалась!» — с тревогой подумала Маргарита; их роли продолжали меняться самым кардинальным образом. Если прежде Люська опекала Маргариту, то теперь последняя стала беспокоиться о ней как о младшей и более глупой половине их былого содружества.

Оркестр заиграл бравурную мелодию, но явно не танцевальную. Толпа расступилась. Какой-то молодой человек в ливрее средневекового слуги приставил к колонне, на которой стояла статуэтка, стремянку, достал из-под стеклянного колпака деревянную фигурку, и вскоре мужчина атлетического сложения в судейской мантии, парике и шапочке — Маргарита признала в нем директора концерна — взобрался на небольшую эстраду, ударил в гонг, призывая к молчанию.

— Дорогие гости! Сегодняшний вечер принесет вам немало сюрпризов: беспроигрышная лотерея, живая почта, игры-аттракционы, викторины, концерт — устроители много чего придумали, но я собираюсь слегка пощекотать вам нервы, ибо эта игра, увы, доступна пока не каждому. На аукционе сегодня будет разыгрываться один-единственный лот, стартовая цена которого — тысяча долларов США. Откровенно говоря, именно столько заплатил я за эту статуэтку, и если вы сочтете, что я слишком далеко зашел в своих шутках, вещь останется у меня. Тем более что мне откровенно жаль с ней расставаться. Итак, произведение нашего отечественного, несомненно, талантливого резчика под названием «Маргарита». Первоначальная цена — тысяча долларов. Каждый, кто поднимает руку, добавляет к цене сто долларов.

— Маслаченко за билеты денег брать не стал, решил нас своим аукционом расколоть, — засмеялся мужчина, стоящий недалеко от Маргариты, и выкрикнул: — Тысяча сто!

— Двести! — немедленно откликнулись в другом конце зала.

— Следи, Рита, кто такими большими деньгами располагает, — слегка толкнула ее в бок невестка. — Если они пришли без жен, по-моему, к ним стоит присмотреться.

— Пятьсот! — сразу повысил ставку кто-то из центра зала; Маргарите показалось, что это мужчина-птица, как она окрестила его про себя.

Статуэтка была продана за три тысячи долларов.

— Кажется, я еще и заработал, — удивленно покачал головой директор Маргариты, пряча деньги в бумажник. — В таком случае просто мой долг — сказать вам, дорогие дамы и господа, что в нашем городе фирма «Пиноккио» открывает цех сувениров, в котором будет производить вот такие красивые веши из дерева. Говорят, в зале видели одного из учредителей. Дмитрий Левик, попрошу выйти к эстраде.

Тут к директору концерна подошел Дмитрий Левик, и под хохот зала тот отсчитал ему тысячу долларов.

— Прибыль делим пополам. Запомните, сограждане, это лицо. Скоро миллионеры всего мира станут сражаться за право купить что-нибудь из продукции его цеха.

Мужчины пожали друг другу руки. Оркестр заиграл, и пары опять стали танцевать, оживленно переговариваясь.

«Поступок шефа со стороны можно считать весьма спорным, — думала Маргарита. — Прав Петр Аркадьевич: их директор, по большому счету, авантюрист. Кто-то наверняка скажет, что неэтично устраивать такие аукционы. А кто-то одобрит: мол, правильно, стоит время от времени трясти толстосумов. Конечно, если устраивать такие аукционы по всем правилам…»

Ну вот, опять она о правилах. Все-таки Рита предпочитала не нарушать закон даже в такой веселой форме, как мини-аукцион… А если кто-нибудь капнет налоговикам? Вполне возможно, что они в зале и присутствуют.

Может, шеф нарабатывает авторитет у новых русских, без которых ему не одолеть новые горизонты? Увы, человек никогда не успокаивается на достигнутом.

Во время такого философствования — нашла о чем думать на праздничном вечере! — перед ней опять возник с приглашением на танец ее новый знакомый Иван-царевич.

— Вы по-прежнему уверены, что я именно та самая лягушка? — сварливо осведомилась у него она. — Или просто других лягушек нет?

— Совершенно уверен! — опять глухо ответил он. — А лягушек здесь полно. Шкуры сбросили, а суть-то осталась. А вот царевна среди них, тут вы правы, только одна.

«Что-то неладное с его горлом. Недавно ангину перенес, что ли? — подумала Маргарита, подавая ему руку. — Лиза права, чувства юмора он определенно не лишен».

— Вы здесь один? — спросила она.

— Совсем один, — жалобно прохрипел он.

— Я уже плачу над вашей тяжелой судьбой. Но по-моему, вам очень не понравилась моя подруга.

— Это какая же? — равнодушно поинтересовался он.

— Такая красавица в костюме Змеи.

— Лучше бы она ВАМ не нравилась.

— Почему? — удивилась Маргарита.

— Разве вы не знаете? Змеи смертельно опасны для лягушек. Пусть даже они и царевны.

— Макс, успокойся, Макс! Чем ты в меня бросил? Подставкой под календарь? Какие они, оказывается, острые. Прямо по ноге. Теперь буду с раной ходить.

— Ничего, мужчину раны красят.

— И больно как.

— Мужчина должен уметь терпеть.

— Я буду хромать. Я уйду на больничный из-за производственной травмы, и ты будешь сам ездить в лес за древесиной… Да перестань же ты кулаками махать! Максик, я твой друг. Друг, помнишь, что это такое? У меня жена и ребенок, в конце концов! Ты можешь оставить семью без кормильца. Сына без отца. Жену без мужа. Сотни безутешных женщин без ласки и нежности.

— Димон, как ты мог со мной так поступить?

— Понимаешь, сначала я ничего такого не хотел. В смысле продавать. Просто показал, какие сувениры мы собираемся выпускать в ближайшем будущем, а Юрка как вцепился: «Продай да продай!» А если Маслаченко на что-нибудь глаз положил… Я уже и так и этак, опытный образец, у нас больше нет, а он: «Продай, вы еще себе выстругаете!»

— Выстругаете! Можно подумать, Буратино из полена. Это произведение искусства, он хоть врубился?

— Врубился, наверное. По крайней мере когда я назвал цену — тысяча баксов, он отстегнул деньги не глядя. Я даже растерялся. Неужели твоя статуэтка так дорого стоит? Я когда говорил насчет штуки баксов, шутил, а вон как оказалось…

— Правильно ты заметил: мою статуэтку!

— Ну прости подлеца. Что я мог сделать, я ведь пришел к нему билет просить, ты не забыл? А если бы он мне отказал?

— Ты прав, после драки кулаками не машут. — Максим даже усталость почувствовал от своего эмоционального всплеска. Надо же, во что превратила его строптивая девчонка! Он проговорил строго: — Сколько стоит билет?

— Юрка с меня ничего не взял. Только рукой махнул. А насчет фигурки этой ты не расстраивайся. Подумай, что важнее: иметь у себя деревянную статуэтку или живую натуру?

— Ежу понятно, живую натуру.

— То-то и оно, — глубокомысленно проговорил Димка и довольный плюхнулся в кресло. — Фу, до чего ты меня измотал своим темпераментом! Бедная Ритка, если бы она знала, что за страшный человек открыл на нее охоту.

— Думаю, ты опоздал со своей жалостью. Кое-что обо мне ей уже известно.

— Может, потому она от тебя прячется? — Заметив, как помрачнело лицо друга, Димка засуетился: — Что у меня за язык поганый! Не обращай внимания, Макс! Болтаю, что в голову взбредет… Насколько я знаю Риту, она — женщина умная, а значит, разберется, что и почем. Хотел бы я оказаться рядом с тобой в ту минуту, когда вы с ней встретитесь.

— Ты уже видел ее… после того, как она вернулась из Москвы? — вроде между прочим спросил Максим.

— Нет, не видел. — На лице Димки проступило удивление. — А и в самом деле, раньше частенько было: прихожу домой, а она у нас сидит. В этот же раз ее не было.

У Милки едва спросил: «Ну, как твоя подруга, из Москвы вернулась?» Она вызверилась на меня: «Тебе-то что за дело? Для своего дружка стараешься!..» В общем, болтала всякую чушь, я потому тебе и говорить ничего не стал.

— Может, они поссорились?

— Если это так, значит, моя жена — дура!

— Это почему же? Женщины часто ссорятся. Наверное, они гораздо эмоциональнее нас.

— Просто такой подруги, как Ритка, у нее никогда больше не будет. Чтобы и честная была, и бескорыстная, и верная… Хотя на первый взгляд звучит это как-то по-книжному.

— Ничего, я все понял: придется трудно. Твоя Людмила сделала все, что могла, и если до нее Рита еще сомневалась, оправдывала меня, мало ли какие совпадения или непредвиденные случаи бывают, то теперь она уверена, что я подлец.

— И что ты намерен предпринять?

— Увидишь.

— Ты что, из-за Милки и меня стал опасаться? — обиделся Димка.

— Не говори ерунды. Я всего лишь в поиске. Расскажу тебе, когда додумаю все до конца… Мне кажется, или я взаправду у тебя видел книгу «История русского костюма»? Там еще такие яркие картинки.

— Где-то была, — кивнул Димка.

— Вот ты мне ее и принеси.

Мама, услышав, как он поворачивает ключ в замке, выскочила сыну навстречу.

— Я нашла старый Юлин парик. Мы его немного укоротим, и получится стильная прическа а-ля царевич.

— Мама, ты не слишком увлеклась? — усмехнулся Максим; любимая родительница не переставала удивлять его своим молодым задором. — Юлька нам с тобой головы отвертит.

— Не отвертит! — Мать хихикнула и потерла руки. — Но учти, Максимка, получишь приз — половину мне.

— Само собой, — серьезно кивнул тот.

— Итак, быстро ужинаешь, и ко мне на примерку!

В пригласительном билете, что принес для него Димка, было написано «2 чел.», но Максим и думать не думал о том, чтобы взять кого-то с собой.

Маска была всего лишь узеньким куском бумаги, но она вкупе с париком и высокой шапкой так преобразила его лицо, что и сам Максим некоторое время всматривался в свой новый образ, наслаждаясь полной его несхожестью с оригиналом.

Подумать только, сложившиеся самым неблагоприятным образом жизненные обстоятельства заставили Максима не только раздобыть билет на бал-маскарад — прежде он и в мыслях не держал такого, — но и принимать самое живое участие в изготовлении маскарадного костюма.

В крайнем случае можно было найти куда более легкий способ его раздобыть: у бывшего однокурсника Максима жена работала в театре оперетты, и он мог бы попросить у Лиды — так звали жену приятеля, — чтобы она устроила ему любой костюм напрокат. Нет, он пожелал сделать такой костюм, какого не будет ни у кого.

Правда, пришлось напрягать маму, но она вовсе не возражала посодействовать сыну в таком предприятии. Она совсем недавно пошла на пенсию, еще не привыкла целыми днями сидеть без дела, потому костюм царевича шила прямо-таки самозабвенно.

И недаром. Костюм получился то, что надо. Супер! Зачем Максиму надо было привлечь к своей персоне всеобщее внимание, в то же время заботясь о том, чтобы его никто не узнал, он и сам бы не мог сказать.

Вернее, интересующимся он кое-что пояснил бы: ему надо оказаться рядом с Ритой, но подольше оставаться неузнанным, чтобы иметь возможность объясниться с ней раз и навсегда. И чтобы во время этого объяснения она не могла от него ускользнуть.

Вторая задача была попроще, но тоже требовала обдумывания: добраться до зала филармонии, который для своего вечера арендовал концерн «Юг-продукт», и войти в зал, лишь в последний момент сбросив с себя плащ.

Опять его выручила мама. Буквально накануне она отыскала для него в магазине «секонд-хэнд» длиннющий черный плащ — не иначе с какого-нибудь двухметрового гиганта и купила его за пятьдесят рублей. Плащ простирнули, чтобы он не пах этой специфической химобработкой, и теперь как раз Максим надевал его перед зеркалом, предварительно вызвав к дому такси.