— А документы? У него есть документы?

— Мы не роемся в чужих вещах.

— И не пытаетесь связаться с родственниками?

— Если больной умирает, то мы делаем все возможное. Этот же господин пока еще жив, более того, в ближайшем времени должен прийти в себя и начать поправляться.

— Эх… И вещи посмотреть никак нельзя?

— Приходите с полицией, посмотрим, что можно сделать.

Доктор говорил столь сухо, что Кэролайн и Артур уже не знали, есть ли что-то, способное его разжалобить. Медсестра в приемной смотрела на них с сочувствием, старенький врач, сдающий доктору Броуди документы на нескольких пациентов, тяжело вздыхал и кивал, клюя носом бумаги и словно подтверждая каждый пункт отказа.

Наконец Роберт понял, что просто так и при свидетелях ничего добиться нельзя, потому попытался отвести доктора в сторонку и сделал это сопровождаемый предостережением Кэрри:

— Только не предлагай ему денег — по глазам вижу, выгонит сразу.

Но Вуд и не собирался подкупать мистера Броуди — тот выглядел настоящим фанатиком своей профессии, и действовать надо было иначе.

— Доктор, вы поймите, этот человек нужен не нам, а членам одной замечательной семьи, о которой я беспокоюсь, — сказал Роберт, почти удерживая Броуди за воротник. — И если он болен — им всем тоже следует начать курс лечения…

— Пусть приезжают, я их осмотрю.

— Путь неблизкий, вы лишь позвольте мне посмотреть на него! Я был в Индии не раз и к большинству лихорадок невосприимчив…

Доктор потер подбородок и велел дежурной медсестре выдать Роберту пару полотняных мешочков, чтобы спасти пол от уличной грязи. Когда Роберт, ругаясь, попробовал передвигаться с этими приспособлениями, не наступая себе на пятки, не скользя и не падая, врач показал ему пример, сам легко и непринужденно почти пролетев несколько отделений до дальнего, еще недостроенного крыла.

— Здесь у нас изолированные палаты, сюда и кладем больных с инфекцией. Я приоткрою дверь, вы мельком взглянете на этого человека — и все. Готовы? Раз-два…

Беглого взгляда хватило. Даже не пришлось изучать родинки и шрамики, оставленные в детстве.

Лоуэлл русый. А этот — рыжий. С лопатообразной бородой и объемными бакенбардами.

Но Роберт не мог просто так сдаться — поэтому он вытянул шею, чтобы разглядеть личные вещи несчастного: полотняный мешок на на стежках и длинные, сплетенные между собой завязки.

— Что-то знакомое…

— Да уж…. Обычная киса, с которыми ходят моряки…

— Этот парень — моряк? — опешил Роберт, уныло отмечая про себя, что каргас не влез бы в сумку незнакомца. — Думаю, мы ошиблись, — прошептал Вуд, стремясь побыстрее ретироваться.

— Э-э-э, да, скорее всего… — успел ответить доктор, прежде чем в коридоре раздался голос молоденькой медсестры:

— Все… Скорее к причалам. Люди в воде!


* * *

— Что-что?

Роберт уже покинул палату и попытался узнать у пробегающей мимо медсестры новости, но та схватила его за рукав и, услышав отрицательный ответ на вопрос, есть ли у него повозка, резко отмахнулась и убежала.

Доктор Броуди тоже исчез — когда Роберт вышел во дворик, ему оставалось лишь предположить, что из больницы к порту ведет таинственная сеть подземных ходов, так как во всем здании наблюдалась лишь пара дремлющих сторожей.

Ни Кэрри, ни Артура он также не увидел, как не обнаружил и ни единого экипажа — похоже, все уже переместились к месту катастрофы.

Прикинув примерное направление, Роберт побежал к морю напрямик, срезая углы и пересекая внутренние дворики.

Немного тревожась за Кэролайн, он все-таки больше думал о пострадавших: остался ли кто-нибудь в живых? И как это трагично — пересечь океан, добраться до сердца Британии из самых дальних ее колоний и вот так погибнуть, находясь в спокойной и удобной, отгороженной от морских штормов гавани?

Но зрелище, открывшееся ему в порту, оказалось не столь ужасным, хотя, несомненно, тревожным. Протолкавшись через толпу зевак, скопившихся у двустороннего пирса, и пропустив двуколку, в которой человек в белом халате придерживал мужчину с окровавленной головой, Роберт увидел быстроходное судно со вспоротым боком, качающееся в сотне ярдов от берега.

Пассажиров с корабля эвакуировали к берегу на лодках, даже не подав трап, потому как на пирсе творилось что-то невообразимое.

Моряки из наземной швартовочной команды поднимались из воды и передавали наверх, па шаткие деревянные ступеньки пирса, мокрых людей в прогулочных нарядах. Затем бедняг провожали на берег.

— Разойдись!

— Пропустите!

— Сюда, скорее, здесь есть место!

Почти не задумываясь, Роберт подсадил полную даму с замысловатой прической, закутанную в промасленный рыбацкий плащ, в двуколку и хотел было дать денег на проезд, но кучер уже разворачивал мохнатую лошадку в сторону Королевской больницы и не собирался медлить ни секунды.

Прищурившись и приглядевшись, Вуд догадался, что беда случилась при швартовке.

По какой-то причине рулевой не удержал корабль, и тот по дуге, на полной скорости, бортом налетел на пирс. Бок располосовало от кормы до носа, но и пирс устоял, и судно удержалось на плаву. Больше всего не повезло отдыхающим, прогуливающимся по пирсу, и встречающим, их просто столкнуло в воду. Пассажиры же трансокеанского парохода, к счастью, остались на борту, отделавшись ушибами или небольшими ранами.

Моряки — и из корабельной, и из швартовочной команды — делали что могли: немедленно попрыгав в воду, они помогали несчастным нацепить спасательные круги, продержаться на плаву и выбраться наружу.

Из-за ремонтных и строительных работ по углублению канала для прохода крупнотоннажных судов с противоположной стороны возможности подплыть на шлюпках не было, поэтому для спасения оказалось два пути: дождаться своей очереди, чтобы выбраться по единственной лесенке, либо на свой страх и риск пуститься к берегу вплавь. На второй способ мало кто решался, так как пришлось бы еще увиливать от строительного мусора, обломков досок и ящиков, а также пытаться преодолеть течение в пузырящихся юбках или сковывающих движение крепких сюртуках.

Однако двое таких смельчаков все же приближались к берегу: кавалер, чьи мощные гребки выдавали умелого пловца, поднимал голову своей спутницы над водой, быстро перемещаясь вперед. Роберт на миг застыл в нерешительности, заметив, что желающих помочь им предостаточно: кто-то присел на камнях набережного укрепления, протягивая вперед руку, кто-то держал наготове багор, а некоторые просто подбадривали плывущих криками.

— Бедняжка не сумеет сама выбраться, — с тревогой пробормотала девушка, стоявшая на краю пирса. Кэролайн, а это была она, от отчаяния искусала в кровь губы.

— Парень подтолкнет ее снизу, а здесь мы уже вытащим, — успокаивал сестру Артур, пытаясь разглядеть сквозь мутную воду дно.

— Бесполезно, слишком глубоко, — вздохнул сзади кто-то из местных. — Леди почти без сознания, а ему не на что опереться, не говоря уж о том, чтобы встать на ноги.

Роберт втиснулся между Кэрри и Артуром и вынужден был согласиться: положение у обоих плывущих оказалось отчаянным. Скинув плащ, он шагнул вперед.

Грязная холодная вода накрыла Роберта с головой, сальная мутная взвесь залепила глаза и уши, но тепла еще хватало на уверенные движения.

Перехватив безвольное тело девушки, он дотащил ее до каменной стены и прислонил к ней, не тратя силы сам и давая передышку пловцу. Тот, будучи уже почти не в состоянии разговаривать, попытался мимикой показать, как действовать дальше, и Роберт понял его задумку. Отважный джентльмен уперся в стену руками и головой, а Роберт, приподняв девушку, как мешок с мукой, водрузил ее сначала на его плечи, а затем, одновременно вытаскивая из воды ее ноги, попытался выпрямить бедняжку, протягивая ее руки вверх.

Толку оказалось мало, безвольные ладошки лишь тихо шлепнулись о гладкий гранит в двух футах от ближайшей протянутой сверху крепкой руки.

— Артур, держи меня, — прошипела Кэролайн, резко наклоняясь вперед и соскальзывая с пирса вниз головой. Забыв подумать о приличиях, Артур ухватил сестру за колени и с огромным облегчением почувствовал, что их обоих поддерживают и сзади, и с боков.

Поймав вялые запястья, Кэрри постаралась выбраться обратно, ощущая себя в этот момент и белкой, распластанной на дереве, и лисой, попавшей в силки вместе со свежепойманной добычей.

Спину грозило разорвать пополам, глаза затянула красная пелена, но все закончилось быстро: Кэролайн выдернули обратно и поставили на ноги, кто-то бережно расправил на ней юбку, кто-то расцепил судорожно сведенные пальцы, вызволяя недавнюю утопавшую.

— Роберт… — прошептала Кэрри.

— С ним все в порядке, — успокоил сестру Артур, усаживая обеих девушек в открытую повозку.

— Я не вижу его! — отчаянно воскликнула Кэрри.

Артур уже покинул ее, вернувшись обратно, какая-то сердобольная женщина укутывала выловленную из воды леди теплым пледом и укладывала ее голову на колени Кэрри.

— Не давайте бедняжке заснуть и растирайте ее конечности, пока не доедете до больницы. И обязательно укажите время: сейчас пятнадцать минут пополудни. Не забудете?

— Там мой друг… Что с ним? — почти простонала Кэрри, тем не менее послушно принимаясь выполнять указания: ледяные руки девушки пугали мисс Джайлз, и если б не прерывистое дыхание несчастной и багровый румянец на скулах, она бы приняла ее за покойницу и с визгом убежала бы прочь.

— Храбрец с берега, если вы о нем, уже помог выбраться тому парню, что притащил красотку, а сейчас вытаскивают его самого, — заверила Кэролайн женщина, подавая вознице сигнал к отправлению. — Там теперь нет недостатка в желающих повторить ваш трюк.

Кэрри с облегчением откинулась на спинку и успела лишь благодарно улыбнуться этой незнакомке, как повозка, предназначенная для неспешной прогулки, полетела вверх по булыжной мостовой, будто бы запряженная скаковой лошадью.

Кэролайн укутала девушку, обхватила ее обеими руками и до самой больницы приговаривала что-то успокаивающее, не давая той уйти в опасную дрему, а себе не разрешая даже просто зажмуриться от страха.


* * *

Пострадавших оказалось двадцать два человека. Матросам, вытаскивающим попавших в воду людей, тоже досталось, выбраться на пирс некоторым из них удалось лишь после получаса плавания в холодной воде. И в больницу их привезли позже — не хватало колясок. Наспех укрытые чем попало и согревающиеся ромом, на побережье они молчали в оцепенении, а в палатах требовали немедленно выпустить их из «мертвецкой» на свежий воздух.

Кэролайн, оставившая молодую леди на попечение доктора Броуди и шустрой сестры, вышла в коридор. Первым ее желанием было отыскать Роберта и Артура и поскорей покинуть это место, но потом она заметила, что в коридоре две хрупкие девушки пытаются убедить буянившего моряка принять микстуру, и, сама удивившись своей силе, помогла удержать его запрокинутую голову. Кусать незнакомую даму мужчина не решился и, как-то сразу подобравшись, позволил не только напоить его лекарством, но даже отважно пошел в процедурную на укол.

А затем она проникла в одну из палат и помогла получше устроить благообразного мужчину с перевязанной ногой на жесткой койке: при виде Кэрри он перестал поливать словесной грязью «полоумного капитана», разместился в полулежачем положении, сцепив зубы, выдержал бесцеремонный осмотр доктора и шепотом попросил девушку разыскать внуков, которые вместе с ним ходили на пирс «смотреть кораблики».

Ребят, веснушчатых двенадцатилетних мальчишек, Кэролайн нашла в самом конце больничного крыла. Один из них спал под воздействием успокоительного, а второго никак не могли угомонить: он то рвался пойти посмотреть на «дырищу в борту», то трогал пузырьки и склянки, рискуя уколоться шприцем. Кэрри нацарапала записку родителям мальчиков, отбывшим на пару дней «за покупками» в Портсмут, и отвела шустряка под присмотр к деду, рассудив, что под его окриками тот станет вести себя тише.

Потом в руках у Кэролайн оказался таз с бельем, которое немедленно требовалось отнести в прачечную. Затем девушку попросили посидеть в отделении с постоянными пациентами, пока не высвободится кто-нибудь из врачей или сестер. А после она вынуждена была ассистировать при перевязках и уколах и даже сама ворочать тех, кто находился без сознания.

— Как вы можете заниматься этим всю жизнь? — спросила Кэрри у круглой рыжеволосой хохотушки в белом халате, когда они вышли от того пловца, что добрался до берега самостоятельно.

Несчастный до сих пор был не в себе, и с его потрескавшихся губ слетало только имя «Мэри».

— В другие дни здесь тихо и сонно, — пожала плечами толстушка, прячась в маленькую комнату и закуривая мужскую сигару. — Бренди не хотите?