— Мне пора, Надежда Михайловна. Хорошего вечера.

— Обиделась? — та заметно встревожилась. — Подожди, я не собиралась тебя обижать! Просто предположила! Сначала он берет тебя на работу безо всяких рекомендаций, а потом в каждом разговоре: «Маргарита приносит удачу», «Маргарита варит отвратительный кофе», «Маргарита нашла ошибку в последнем отчете», «Маргарита», «Маргарита»… Если бы он имя невесты так часто упоминал, то было понятнее. Прости, если я ошиблась!

— Вы ошиблись, — спокойнее ответила Рита. — И вы меня простите. Просто… знаете, вот каждый первый почему-то уверен в том, что у нас с вашим сыном любовь! Каждый первый! Это уже даже не смешно.

Надежда Михайловна тоже поднялась и поспешила схватить Риту за локоть.

— Тогда прости еще раз. Давай вина выпьем? Не представляешь, как бывает одиноко в таком огромном доме.

Это был крик о помощи — Рита четко это уловила. Хоть и недоумевала, почему богатая, все еще красивая женщина так сильно страдает от одиночества, что рада любой компании. И она действительно очень добрая и открытая, Матвей зря так мало внимания уделяет матери — общается только по телефону… и, похоже, только о работе. Однако Надежда Михайловна чуть позже снова подкинула ей новую пищу для размышлений:

— Я не прошу тебя шпионить за сыном. Но раз уж у вас нет романа, и ты заметишь что-то, что могло бы ему навредить, то сделай одолжение — сообщи мне. Не потому что обязана, а ради хорошего поступка.

Рита не была уверена, что такая необходимость когда-нибудь появится, но кивнула — только лишь для того, чтобы не спорить. Женщина же своей откровенностью ее убивала:

— Я хорошо понимаю, что в Веронику он не влюблен, но и от брака не откажется. Вот только не хотелось бы, чтобы он повторил ошибку отца. Слыхала, наверное, что у Матвея есть сводный брат? В первый класс в этом году пошел… Я много лет заталкивала ревность в горло, но именно это и может вылиться боком. Мать его о доле не забывает, она ее отдала в управление Матвея и пока довольствуется отчислениями с прибыли. Но когда пацан подрастет, то начнет думать своей головой, и он растопчет нас, как наследник первой очереди на целую четверть активов. Не знаю, чем думал Володя, но явно не головой…

— Зачем вы мне об этом рассказываете?

— Не знаю… Потому что это не такая уж и большая тайна, многие об этом знают.

Рите не нравились подобные разговоры, и искренность Надежды Михайловны считала неуместной, потому поддерживала разговор, постоянно пытаясь смягчить остроту темы:

— Они общаются? Я имею в виду Матвея Владимировича и брата?

— Нет, конечно. Кто же станет общаться со своим будущим врагом, даже если пока он первоклассник?

— Неприятная история. И не мне судить, кто в ней прав.

— Не тебе! Еще бы! — вдруг гораздо громче заговорила Надежда Михайловна. — Мне судить! Ведь это я выходила замуж за человека, у которого ничего не было. Я стояла за каждой его победой и поражением. Я проглотила гордость, лишь бы сохранить семью. И именно я теперь смотрю, в каком шатком положении оказался единственный сын. Ты ведь образованная, понимаешь, что если его братец затребует причитающуюся ему четверть имущества, то в текущих условиях это будет означать развал всей сети! Матвей вынужден идти на любые сделки, чтобы подготовиться к удару. Потому я и сужу! Думаешь, он был бы таким, если бы не вся эта мерзкая ситуация? Никого близких, никому не доверяет. И друзей у него не было бы, если бы Игорь сдался, он сам не оставляет Матвея. Мой сын выкручивается! Потому что я сама, своими ошибками поставила его в такое положение! Не без участия его отца, конечно…

Рита уже не знала куда деться. Но потом подумала и решила говорить прямо:

— Очень жаль, что вам все это пришлось пережить. Но вы все это не просто так мне рассказываете. Так можете уже сказать, чего конкретно вы ждете от меня?

Надежда Михайловна улыбнулась широко и отставила бокал:

— Я верю, что ты ему не любовница. И вижу, что ты об этом даже всерьез не задумывалась. Но Матвей выделяет тебя из прочих — вот потому все подряд вас неправильно и понимают. Не хочешь быть ему любовницей, стань другом. Помоги Игорю в его нелегкой миссии! Я прекрасно разбираюсь в людях, дорогая моя, прекрасно. И совершенно точно знаю, что твое общество Матвею будет только на пользу. А иначе его или понесет, как отца, или сердечным приступом догонит!

— Другом? — теперь Рите хотелось смеяться. — Я работаю на вашего сына!

— Ну и работай, кто мешает? А заодно и вытаскивай из скорлупы, поддерживай, когда можешь, будь рядом. Не увольняйся ни в коем случае. Даже если тебе предложат огромную зарплату в другом месте — не увольняйся. Приди ко мне и скажи. Я гарантирую тебе возмещение любых альтернатив. И не думай, что я тебя покупаю! Когда сама станешь матерью, то очень хорошо поймешь…

Рита перебила странную речь резким выдохом.

— Хорошо. Я и так постоянно с ним рядом. И поддерживаю, если правильно понимаю, что вы имеете в виду. Завтра заявлю, что он просто обязан после работы заехать к вам, а если откажется, то накричу на него. Не смейтесь, я не боюсь его реакции. А если узнаю, что ваш сын подсел на наркотики, подумывает о суициде или еще что-то запредельное замышляет, то первым делом позвоню вам. Не потому что обязана, но признаю за вами право знать. Но на этом все, что я могу вам предложить.

— Посмотрим, — и подмигнула.

Настроение после этого ужина словами передать было сложно. Снова Риту втягивали в какую-то игру. Но при том, что на этот раз она понимала смысл и чаяния бедной женщины — та приходила в точности к тем же выводам, что и Рита, но сама слежка за боссом претила. Более того, мысль о том, что мир буквально насильно толкает ее все ближе и ближе к Матвею Владимировичу, игнорировать было уже невозможно. Как сговорились все!

* * *

Игорь — исключительная свинота. Надутый, самовлюбленный, эгоистичный индюк, который считает себя вправе вмешиваться в чужие судьбы! Нет, это подумать только — он решил, что если Матвею показать Риту в непривычной обстановке, так он сразу и влюбится? Бредятина! Матвей полночи не мог уснуть, пока наконец-то не дошел до мысли: во всем виноват Игорь!

А начал он размышлять с того, почему не предложил Веронике остаться. Ему было непонятно, что невеста сама не горит желанием лишний раз встречаться, но только сегодня он задал себе вопрос: а разве он сам горит? Вероника красивая — от таких девушек мужчины слюной захлебываются, о таких многие даже мечтать не смеют. Но надо признать, осознанного сексуального влечения Матвей так и не почувствовал. До сих пор он этому не придавал значения, а теперь впал в ступор. Вспомнил о Наташе, своей недавней любовнице. Она веселая, раскованная, довольно привлекательная, но исключительной красотой не обладает. И тем не менее Матвея два года подряд она полностью устраивала. А теперь и найти Наташин номер не было никакого желания… Возможно, он окончательно погрузился в бизнес, на личное не остается сил. Отсюда и эта холодность. И все бы ничего, если бы не… если бы он ко всем без исключения был так же холоден.

Матвей перевернулся на другой бок, снова закрыл глаза и попытался уснуть. Рита такая нерешительная, вовсе не из тех, от кого «в зобу дыханье сперло». Веронике в подметки не годится. А когда танцевала с ним, то иногда поднималась на цыпочки, то ли чтобы казаться выше, то ли неуверенно себя чувствовала. Смешная в своей неумелости. Рита, поднимающаяся на цыпочки, чтобы быть на два сантиметра ближе… Матвей лег на спину.

Она влюблена в Диму, туда ей и дорога. А тот весь из себя шустрый, стишки сходу сочиняет, еще недавно нормальный парень, отличный сотрудник, а теперь раздражающий каждым словом. Девушки любят симпатичных брюнетов, это факт. Рита как раз ему подходит, тоже факт. Факт и в том, что она и без Димы никогда бы не согласилась на роль любовницы — до отвращения правильная. Матвей не переносил неуверенных в себе девиц, захороненных под грудой условностей и ханжества. Рита сошла бы за такую, факт, факт. И у Риты нет отца, владеющего финансовой империей. От последнего факта Матвей перевернулся и уткнулся лицом в подушку.

Во всем виноват Игорь. Кажется, Матвею с самого начала просто нравилось ее присутствие в офисе. Приносит ли она удачу — дело десятое, важнее уверенность, что приносит. Ему просто стало спокойнее. Она с самого начала импонировала ему, как человек, но никогда не нравилась, как женщина. И тут вдруг Игорь решил показать Риту в непривычной обстановке. Показать вот в этом ее платьице, купленном за копейки, но почему-то так хорошо сидящем. С распущенными волосами, на которые с утра без слез невозможно было смотреть. Нет, Игорь просчитался — она не стала вдруг в глазах Матвея привлекательнее. Она просто теперь не давала уснуть. Не влюбленностью и не желанием, ничего подобного не было, а мыслью, почему он даже не подумал предложить Веронике остаться.

Исключительная свинота, надутый, самовлюбленный, эгоистичный индюк, который только называется другом. Зачем ему была нужна эта сумятица в мыслях Матвея? Ведь свадьба уже скоро, он на попятную не пойдет. Даже если влюбился бы в эту девочку на цыпочках, все равно бы не отступил от Вероники. Утром он позвонил Игорю и высказал ему все придуманные во время бессонницы эпитеты. Друг почему-то не огорчился, а чтобы отомстить, еще раз поинтересовался о споре и заверил, что Матвей проиграл. Матвей вообще не любил проигрывать, но в данном случае он проиграл именно Рите — и это неожиданно быстро успокоило. Жаль, что он никак не может на нее всерьез разозлиться, можно было бы раскачаться и на порыве уволить. Пусть бы шлепала обратно в свою школу, зла на нее не хватает. Но идея эта ни разу в голове так и не прижилась.

В офисе он вел себя сдержанно, а от Маргариты кульбитов и вовсе не ожидал. Это ее свойство и злило: Матвею было достаточно единственного кульбита, чтобы прийти уже хоть к какому-то решению. Потом зачем-то отправил ее на ужин к матери, в этом решении не было скрытых мотивов, он просто решил, что компания Риты ей понравится. Мама от секретарши вообще была в восторге: не зря же любой разговор сводился именно к ней. О чем бы они ни болтали, рано или поздно переключались на секретаршу. Вот и пусть дружат, раз у них такая симпатия.

Матвей хорошо разбирался в себе и не мог игнорировать общее изменение настроения. Спокойствие, которое приносила Рита ему еще совсем недавно, сменилось на постоянно растущее раздражение. Во вторник утром она еще осмелилась ему высказывать претензии о матери! Той, дескать, никакие деньги не нужны, если она родного сына слышит только по телефону. Ну да, много секретарша понимает. Это был удачный момент, но до того, как Матвей успел сказать эпичное «выметайтесь», она вдруг сменила тон:

— Я не собираюсь лезть в ваши дела, Матвей Владимирович! Но вы сами сделали меня посредником в ваших с Надеждой Михайловной…

— Так это я виноват?

— А кто же?

Было непонятно — шутит она или снова осуждает. Матвею до дрожи в пальцах захотелось, чтобы и она погрязла в том же раздражении, в котором прибывает он уже два дня:

— Маргарита, мама хорошо к вам относится — ума не приложу, с чего.

— Да ваша мама почти ко всем хорошо относится, не замечали?

— Почему вы до сих пор говорите о моих семейных делах? Может уже, наконец, перейдем к невыполняемым обязанностям?

— О чем вы?

— Я попросил передать партнерам болванку договора!

— Я и передала! Матвей Владимирович, неужели они не получили?

— Получили! Кое-как нашли в почтовой пересылке! У вас не нашлось нескольких листов для распечатки?

Она злилась. Говорила ровно, но порозовевшие щеки подтверждали догадку. Матвей был доволен непонятно чем.

— Да, Матвей Владимирович, — заговорила медленнее. Видимо, чтобы не сорваться на крик. — Я не сделала распечатки, потому что вы мне сказали отослать по электронке. И смею напомнить, что вчера, когда эти самые партнеры прилетели, я все равно не смогла бы отдать им болванку, потому что в это же время — вы представляете себе? — ужинала с вашей матерью. И снова — нет, вы только вслушайтесь! — по вашему распоряжению.

— И мы опять говорим о моих семейных делах? Вы бы рабочим делам столько внимания уделяли, как моей матери.

Она так зыркнула, что Матвею захотелось расхохотаться — от ее раздражения почему-то перестало невыносимо чесаться в груди. Он поднял обе руки вверх, сдаваясь с неожиданно ставшим легким сердцем:

— Простите, Маргарита. Я был неправ. Сделайте кофе.

— Конечно, Матвей Владимирович.

Он вошел в кабинет и прижался спиной к двери. Легкость постепенно исчезала, а в груди снова начало немного чесаться. Почему она уже две минуты не несет ему кофе? Сидит там себе, злится, наверное, о нем думает… Пусть со злостью, лишь бы думала. Матвей закрыл глаза и взял себя в руки. Глупая выходка, такое не должно повторяться.