Она испытывает досаду поражения и начинает вести себя неадекватно.

– У вас плохое настроение? – любезно интересуется Иван. – Вы расстроены? Устали?

В ответ на такую трогательную заботу она не смеет сказать, что чувствует себя в его комфортабельном доме как в западне. Ее жизненный ритм полностью сбит. Ее московские дела не движутся с места. Ей нужно день и ночь ломать голову над проблемой поиска денег, а она только гуляет по саду, как царевна Несмеяна. Она пробовала поговорить с ним об этом, для убедительности даже показала кредитный договор с банком.

Рахманов повертел договор в руках. Спросил, зачем она подписала это. Выяснив, в чем дело, уверил ее, что все эти проблемы – сущая ерунда, не стоят выеденного яйца, и попросил ее не заморачиваться.

Еще Ксении было крайне неприятно сознавать, что она существует за его счет, и она невыносимо скучала по двойняшкам. Каждый раз, открывая «В контакте» страничку дочери (она каким-то чудом вспомнила Никин пароль), Ксения готова была разрыдаться, глядя на тоненькую, высокомерно улыбающуюся Нику. В графе «религиозные убеждения» дочь писала: «Верю, что Бобик рано или поздно поставит мне «пять» по алгебре». Она была такой неисправимой дурочкой, такой сумасбродкой… Что будет с ней, если бандиты доберутся до Дмитрова?

Лучше не думать!.. Ксения тотчас же отключалась от Интернета, шла в сад и здесь снова возвращалась к своей главной теме.

Она совсем не интересна Рахманову. Вначале понравилась, а потом – вдруг разочаровала. Когда? В ресторане-подвальчике? По дороге в Питер? Что она сказала? Что сделала не так?

Почему он не выгонит ее тогда?! Разыгрывает благородство? Это жестоко, наконец! Ведь чем дольше она живет под крышей его дома, чем больше узнает его, тем сильнее привязывается к нему. Сильнее влюбляется.

Да… И это слово, абсолютно несовместимое с грустным усталым лицом, которое смотрело на нее из зеркала сегодня утром, это слово – единственно верное в ее ситуации.

Ко всем ее прочим бедам ей не хватает только нечастной любви!..

Неужели он этого не понимает? Неужели не чувствует? Господи!


В тот день неожиданно потеплело.

Блеклое финское солнце пригревало так жарко, что по саду можно было гулять без куртки. Стоя на солнцепеке, Ксения попробовала даже снять свитер, намереваясь оставаться в одной футболке, подставляла солнцу лицо и руки, грелась, нежилась в весенних лучах, что-то мурлыча себе под нос.

Психологи утверждают: одним из способов привлечь внимание мужчины может стать смена имиджа. Он привык видеть ее грустной, даже угнетенной, но сегодня (Ксения точно знала, что Рахманов появится на даче именно сегодня!) она встретит его беззаботно и радостно.

Жаль, конечно, что она ограничена в средствах. У нее нет косметики. Нет даже другой одежды, кроме свитера и джинсов.

Что ж, будем довольствоваться тем, что есть, сказала она себе, изо всех сил стараясь увлечь себя новой затеей, словно интересной игрой.

Для начала можно подстричь челку. О посещении парикмахерской по причине карантинного режима не могло идти и речи, поэтому Ксения взялась за ножницы, аккуратно отделяя прядку от прядки, укоротила каждую, как ей казалось, не более чем на миллиметр. Но челка все рано получилась косой, какой-то зигзагообразной. И при этом почему-то юношески короткой, что тоже не входило в ее планы.

Однако это открытие Ксению ничуть не расстроило. Такое случается и после посещения профессиональных мастеров. Вообще ей патологически не везло с парикмахерами, потому-то в конце концов она и остановилась на своей теперешней прическе: челка и длинные, до лопаток, волосы. С такой прической она минимально нуждалась в услугах парикмахера и стилиста.

Густые длинные волосы сами по себе смотрятся роскошно. И сексуально, как утверждают те же психологи. Да, сексуально!.. Достаточно просто их вымыть и распустить. А то она все время ходит с пучком, как старая библиотекарша. Так любого ухажера отвадить недолго.

Ксения тихонько смеялась, при помощи фена вытягивая мокрые, блестящие пряди. Этим же феном она уложила несчастную челку кончиками вниз. И, глянув в зеркало, сказала сама себе, что так свежо и молодо не выглядела со времен своего романа с Володей.

Оказалось, что колдовать над имиджем – чертовски интересное дело. Жаль, до приезда Рахманова остается мало времени, а надо еще приготовить ужин.

…Услышав шум мотора и шелест шин, Ксения бросила стряпню и, как была, в простой белой футболке с разбросанными по плечам волосами, побежала к воротам. Новый имидж определял новую линию поведения. Она была рада его приезду и не собиралась скрывать своей радости.

– Здравствуйте, Иван!.. Какая погода, прямо лето! Смотрите, какой закат!..

Ксения протянула руку Рахманову, и он пожал ее, на мгновение задержав дольше положенного в своих руках. Ага! Вот он – первый знак будущего успеха.

– Здравствуйте, здравствуйте! – Он улыбался. – Приятно видеть вас в хорошем настроении. В последнее время, мне кажется, вы слегка захандрили.

Она рассмеялась:

– Разве? Даже не верится, что, живя в этих местах, можно захандрить. Такая красота… А запахи! А вид с балкона какой! Знаете, я каждое утро просыпаюсь, выхожу на балкон и долго-долго смотрю на море.

– Я понимаю. Для вас, москвичей, море – экзотика. Но даже я, в общем-то местный старожил, когда живу в этом доме, начинаю свой день с балкона.

«Могли бы начинать вместе, – озорно мелькнуло у нее в голове. – Тебе стоит только захотеть!»

А вслух сказала:

– Для меня море как наркотик!

– Мне то же самое говорил Валентин.

– За это пресса окрестила его наркоманом!

– Ксения, – начал вдруг Рахманов серьезно, но запнулся и, как ей показалось, покраснел. – Ксения, вы так можете простудиться. Вы легко одеты, а к вечеру стало прохладнее. Кое-где еще лежит снег!

– А на кухне знаете какая жара?! Я уж и кондиционер включила – все равно!.. Боже мой, я забыла! У меня же на кухне…

Она стрелой помчалась по мощеной дорожке, а он не спеша следовал за ней и, когда вошел на кухню, увидел ее склонившейся над противнем с почерневшими кусочками чего-то некогда съедобного и даже, может быть, аппетитного. Волнуясь, она теребила кончики длинных шелковистых волос, и это милое движение делало ее похожей на провинившуюся школьницу, которая переживает свой проступок сильнее, чем он заслуживает того.

– Все сгорело! Нам придется сидеть без ужина.

– Зачем же такие крайности? Поужинаем в здешнем ресторане. Сейчас на веранде открыли окна. Вы можете любоваться морем прямо из-за столика… Хотите поехать в город?

– Но вы говорили, в город ехать опасно.

– Я только сказал однажды, что вам не стоит посещать здешние магазины. Здесь, в пригороде, все знают друг друга. На вас обязательно обратят внимание… Но я говорил об этом вначале, возможно, тогда я переоценивал опасность…

– Откуда вы знаете, что переоценивали? – Ксения оторвалась от созерцания обуглившегося ужина и посмотрела на Рахманова внимательно и нервно.

– Судя по тому, что ваши враги никак не проявили себя, они либо не столь могущественны, как это представлялось вначале, либо не настолько заинтересованы, чтобы достать вас из-под земли.

– А вы сами, Иван, хотите поехать в город со мной?

– Разумеется! – Он заговорщицки подмигнул ей. – Вам, конечно, надоело сидеть в четырех стенах. А потом, появиться на людях с такой красивой женщиной…

– Вот уж не думала, что вы тщеславны!

– Почему тщеславен?

– Если мы появимся в ресторане вдвоем, ваши друзья… я правильно поняла, мы едем в ресторан к очередному вашему другу?

Он кивнул.

– Ваши друзья подумают о нас нечто большее, чем есть на самом деле.

– Ну… и пусть думают!

Она засмеялась:

– А обманывать нехорошо! Тем более друзей. – Но, видя, что он не поддерживает шутку, добавила: – Хотя, конечно, это ваше дело… Поехали! Минуточку, я только надену свитер. – На волне приподнятого настроения она снова чувствовала себя молоденькой девушкой. Пятнадцати лет семейной жизни как не бывало.

Ксения убежала к себе наверх и вернулась в глухом, под горло, темно-сером свитере. Рахманов встретил ее взглядом грустным и нежным. Взгляд обезоруживал. Она растерялась, вмиг забыла про свое доморощенное имиджмейкерство и тихо спросила:

– Иван, что-то не так? Почему вы так смотрите на меня?

– Вы красивая женщина…

– Да!.. Вы говорили мне об этом однажды, – робко напомнила она, надеясь повернуть разговор в русло того, уже далекого мартовского вечера.

– И я думаю, вас, наверное, тяготит эта жизнь в четырех стенах…

– Нет! Что вы?! Я всем довольна! Мне достаточно, что вы навещаете меня иногда. Вы для меня… – бормотала она, все больше смущаясь. – Мне очень хорошо… Я вам благодарна…

– У вас даже нет нормальной одежды, чтобы пойти в ресторан.

– То есть я, по-вашему, одета ненормально?

– По-моему, нормально. Вам идут холодные, строгие тона. Но вам самой, наверное, хочется…

– Спасибо, но…

– Вам в свитере будет жарко. В ресторане много народа. Душно, накурено…

Она вдруг вспомнила о своем новом имидже, улыбнулась как ни в чем не бывало и спросила кокетливо:

– Вы хотите подарить мне вечернее платье?

– Да, и платье. И другую одежду. Скоро совсем потеплеет, начнется настоящая весна…

– Мне неловко было вас об этом просить, но вы правы. Мне действительно необходимо купить кое-что.

– Тогда в путь. Начните знакомство с нашим городом с визита в пассаж.

* * *

Неторопливо двигаясь по линиям опустевшего в этот поздний час пассажа, Ксения обдумывала стратегию покупок.

Было решено, что доминантой ее новой коллекции одежды станет льняной костюм цвета мокрого асфальта. Классический жакет с аккуратными пуговицами светлого металла – вещь поистине феноменальная. Сшит он грамотно и сидит как надо.

А главное – с помощью такого жакета легко сконструировать любой имидж. С черной водолазкой жакет выглядит спокойно и импозантно. На голое тело – дерзко и сексапильно. Гибкая шея, худые, как у подростка, руки, небрежно засученные рукава – и все это в сочетании с классической строгостью фасона.

В таком прикидке вы можете творить с мужчиной все, что только вам заблагорассудится! Вам ничего не стоит взволновать, взбудоражить его воображение, но при этом вам так же легко будет сохранить желаемую дистанцию. Так строго блестят пуговицы на вашем жакете! Так сурово смотрят на визави безупречные лацканы.

«Чего же ты хочешь? – не удержавшись, прошептала она своему отражению, которое было слишком красиво, чтобы Ксения в полной мере могла считать его своим. Оно лишь отчасти напоминало ту утомленную, грустную женщину из синей ванной. – Будоражить или держать дистанцию?.. Дистанцию он и так держит, но…»

Она лишь смутно улыбнулась, вспомнив, как Рахманов запинался и краснел, стоило ей только перейти в наступление.

«А ты уверена, – продолжала она, – что сама хочешь вернуться на несколько дней назад и повести отношения по новому пути, минуя ту непонятную переломную точку?..»

Ксения опять замолчала, вспоминая, как в тот странный вечер в машине он шептал ей, задыхаясь: я хочу тебя, а она отворачивалась – как ни в чем не бывало. Сейчас не отвернулась бы, наверное…

Вдруг она опомнилась и принялась порывисто расстегивать пиджак. Щеки горели шальным румянцем, дыхание участилось.

– Ты сошла с ума! – сказала она себе строго. – Заигралась. Не в твоей ситуации…

Она уже хотела снять жакет, потом передумала, решила, что будет правильно явиться в нем ресторан. В жакете и голубых джинсах смотреться она будет вполне естественно, потому что ресторан наверняка левый или хотя бы с налетом левизны и никакого дресскода там не предусмотрено.

А хоть бы и был дресскод!.. После той злополучной невстречи с Володей к вечерним платьям она чувствовала стойкое отвращение. И стоят они дорого. Лишние траты рахмановских денег не входят в ее планы.

Рахманов дал ей свою кредитку и просил не стесняться, но деньги она расходовала скупо, вещи покупала функциональные и простые. Успокоилась, выкинула из головы разную блажь и в виду имела исключительно тихое житье-бытье на рахмановской даче, а не посещение ресторанов.

К жакету была куплена юбка в складку, новые джинсы, несколько футболок, светлая ветровка и уютный, цвета топленых сливок кардиган.

«Этими вещами я как-нибудь обойдусь до лета, – думала Ксения, направляясь в секцию белья. Но вдруг вздрогнула: – А что со мной будет летом?.. А после лета?.. Ах, да не надо об этом думать! Сказал же Рахманов: ни о чем не беспокойтесь… А почему должна верить Рахманову?! Как последняя дура, верила собственному мужу и где оказалась?!»

А где, собственно, она оказалась? В секции дамского белья! И уже несколько минут с преглупым видом стоит перед игривым комплектом пятьдесят четвертого размера, смотрит, как розовые бабочки порхают по необъятным черным кружевным трусам. И продавщица крутится рядом, суетится: