– Знаешь чего, Ник? Давай, пока мамы нет, я с друзьями посижу у себя в комнате, а тебе, так и быть, организую ванну. Забыла? Ты же у нас черепашка!

– Мама, он обзывается! – заныла Ника. – Я хотела девочек пригласить, устроить вечеринку…

– А я хотел мальчиков, – подтянул Кирилл, передразнивая сестру, – а она ради родного брата не может какие-то жалкие три часа в ванной посидеть.

– Ну так в чем проблема? Кирилл пусть позовет мальчиков, а ты, Ника, – девочек. И будет все как у людей. Вечер! Пати! Танцы парами!

– Мамочка, я тебя умоляю! Кто захочет танцевать с его крокодилами?

– А с ее каракатицами? У нее теперь новая подруга по фамилии Блинцовская. Фамилия одна чего стоит! А? Скажи?! Туша такая килограмм на восемьдесят со здоровой башкой и маленькими ногами.

– Короткими, – поправила Ксения.

– Каракатица!

– На себя бы посмотрел!

Ника размахнулась, чтоб ударить Кирилла, но он предупредил ее удар и, больно сжимая руку, продолжал:

– А еще, мам, прикинь! Эта каракатица, чтобы казаться повыше, свои три волосинки поднимает наверх, и башка у нее от этого становится еще больше!

– Пусти, придурок! – Вероника попыталась выдернуть руку. – У самого башка как пивной котел.

– Утухни, черепашка!

– Комнату уберите! – Ксения собиралась извлечь из вечеринки максимум эгоистической пользы. – И можете организовать скромный фуршет, только, пожалуйста, не выворачивайте наизнанку весь холодильник – нам этих продуктов должно хватить на неделю.

– Ну вот еще, – фыркнула Ника. – Наша хата, а жрачку пусть гости несут с собой.

– Не жрачку, а еду! Какая ты грубая, Ника… Для вечеринки больше подходит слово «закуска».

– Ага! Закуска… Значит, ты, мамочка, допускаешь, что будет и выпивка?

– Я реалистка! Только, пожалуйста, не до поросячьего визга.

– Ты слишком демократична, мам. Слишком много свободы даешь своим детям. Услышала бы тебя В. Г. – мало бы нам всем тут не показалось.

– Кто это В. Г.?

– Да классуха наша новая, историчка. Веселый Гоблин! – Кирилл заржал.

– За что же вы ее так?

– На самом деле ее зовут Виктория Георгиевна, – примерным тоном сообщила Ника. – Она очень строгий и принципиальный учитель.

– Так у вас классная руководительница поменялась?

Ксения была неприятно удивлена. Что она, в самом деле? Детей забросила! Завтра же надо пойти в школу, познакомиться с Веселым Гоблином, то есть Викторией Георгиевной, конечно, и переписать из журнала текущие оценки, как она это делала в прежней жизни. В школе ее наверняка поджидают «приятные» сюрпризы!..

– Да ты не парься, мам, – доверительно посоветовал Кирилл, – новая ничем не отличается от старой. А старая – от той, которая была до нее. От нашей Ники все без ума. А я иду в комплекте.

Это была коронная фраза сына. И Ксения, и Володя без устали твердили ему, что по жизни у него не будет такой возможности – идти в комплекте с сестрой. Никто из этих соображений не возьмет его на работу, никто не будет платить зарплату. Но до сих пор внушения эти не возымели желаемого действия. Поэтому на этот раз Ксения решила воздержаться от внушений.

На прощание строго оглядела двойняшек и, не найдя подходящих слов, погрозила им пальцем.

– Пока-пока, – засмеялись дети ей вслед.

Мамы бояться не стоило – в этом, одном из немногих пунктов, двойняшки были единодушны полностью.


Ленка ждала ее у метро в условленном месте.

– Я здесь уже двенадцать минут, – сообщила она вместо приветствия. – Меня снежком припорашивать начало.

– А я с детьми разбиралась. Извини, пришлось задержаться. Ты ведь еще не знаешь, что такое большие дети!

– Ну что они у тебя натворили? – спросила Ленка таким пренебрежительным тоном, что всякая охота рассказывать про двойняшек пропала у Ксении сама собой.

Ведь в самом деле, не говорить же Ленке, что она уже несколько месяцев не заглядывала к детям в дневники, не ходила в школу, про бардак в комнате Кирилла и про вечеринку со спиртными напитками, организуемую с ее собственного благословения? Кто знает, что это будут за напитки – «Отвертка», сухое вино или водка? Недавно Кирилл обмолвился между прочим, что прошлым летом на даче у школьного приятеля Борьки Фомина они пили ром и один мальчик хватил лишку. Бедняжку рвало так сильно, что ребята уже думали вызывать скорую. А какая-то девица вспомнила про несчастную любовь и хотела порезать вены.

Один Бог знает, что застанет она, вернувшись домой после шопинга.

Но жаловаться на жизнь Ксении не хотелось. Надоевшие ей самой разговоры про собственное малодушие, лень, одиночество и полное отсутствие жизненных стимулов Ленка пресечет суровой нотацией. Чтобы не слышать таких нотаций, Ленкин муж Мишка готов превозмочь собственные возможности.

– Ты замечательно выглядишь, – заметила Ксения вместо ответа. – И… я не поняла сначала, у тебя новая шубка?

– В прошлом году купила. На Черкизоне, с отпускных.

– В прошлом году?.. И ни разу не пришла на работу?

– А зачем? – выразительно спросила Ленка. – На работу я хожу в пуховике.

Понятно. На работе она продолжает сохранять образ несчастной, задавленной жизнью жены инвалида Чеченской кампании, на проблемы которого государству глубоко наплевать. Чтобы компенсировать эмоциональное равнодушие государства к семье инвалида, Анна Викторовна даже в кризисные времена обеспечивает Ленку работой на полторы ставки. Сердобольные коллеги сумками несут вещи для Ленкиных детишек. Люди они деликатные, поэтому устаревшее и чересчур заношенное предлагать стесняются. Так что проблема с детской одеждой решается в их семье сама собой. Муж по понятным причинам ходит в казенном, поэтому отпускные Ленка с чистой совестью может потратить на норковую шубку.

– У меня ведь сегодня праздник, Ксень.

– Поздравляю. А какой?

– О, тут целая история! – Ленка мечтательно улыбнулась. – Ты знаешь, я когда вышла за Мишку… ну что нам было: ему двадцать два, мне двадцать пять… Гоняли нас с места на место, то в одну дыру пошлют, то в другую. А уж когда родился Максим – это вообще. Мы жили под Горьким – то есть под Нижним Новгородом – в таком общежитии, где кроме нас – одни мужики. Кухня, ванная, туалет – общие. Макс был маленький, хилый, я его недоношенным родила. Детская врачиха, видно, пожалела меня и сказала, что поможет оформить ребенку инвалидность.

– А чем он болел?

– Как тебе сказать?.. Всем понемногу. Но инвалидность мы стали оформлять по поводу астмы.

– Значит, у него астма?.. Ты не рассказывала.

– Да какая там астма! – Ленка раздосадованно махнула рукой. – Бронхит был, как у всех детей. Но врачиха сказала, вам инвалидность пригодится. Во-первых, от армии откосить. Мишка тогда развонялся: мужик-солдат-защитник!.. Ну, я послушала его, послушала и все сделала по-тихому. Теперь зато армия нам не светит. А еще за инвалидность пособие полагалось. Копейки, конечно, но я открыла книжку, и денежка начала мне капать. Я про эту книжку никому не рассказывала. Вот, думала, будет у меня когда-нибудь свой дом и все я в нем устрою, как захочу.

– Так скажи Мишке, он и так все, что ты захочешь, сделает.

Ксения уже знала, что последним Мишкиным достижением был реечный потолок со встроенным электрическим освещением. Все эти чудеса Мишка творил в буквальном смысле одной левой.

– Нет, – Ленка вздохнула, – всего, что я захочу, Мишка сделать не может. – Вот, например, я недавно проходила мимо одного магазинчика – называется «Итальянская сантехника». Знаешь, что я там видела?.. Стеклянную раковину! Золотистая такая… чаша, что ли, так правильнее сказать, с неровными краями, как будто лепестки у цветка… Разве Мишка может такое сделать?.. Или хотя бы оплатить?

– Оплатить сможет, наверно, если постарается.

– Ни хрена он не может, твой Мишка! И вот тут-то мне и пригодится моя книжечка! Я знаешь как мечтала, – продолжала Ленка, воодушевляясь, – что я пойду… не по рынкам грязным-гребаным, а по приличным магазинам с хорошей приятельницей. Красиво оденусь… Понятно?

– Да… – Ксения вздохнула, понимая, что в камелотовских ботинках, выношенных голубых джинсах и виды видавшей темно-синей куртке далеко не соответствует Ленкиным мечтам об изящном шопинге. – Ты бы предупредила заранее.

– Ничего! – Ленка весело махнула рукой. – Так даже лучше. Мы хорошо оттеняем друг друга: у тебя стиль спортивный, у меня – женственный.

– Оттеняем-то перед кем?

– Сама не знаю точно. Просто я думала: в моей жизни однажды будет такой вот красивый день… Давай, пожалуйста, зайдем вот сюда. Мне нужно покрывало для спальни посмотреть. И шторы.


Шопинг удался.

В океане товаров торгового гиганта Ленка не спеша и с удовольствием искала нужные вещи и находила те, которые не то что нравились – пронимали до костей, до самого сердца. Денег на осуществление мечты она не жалела, но и не швыряла их по-купечески бездумно. Нет! В своей новой квартире Ленка знала каждый уголок, длину окна, ширину простенка, высоту алькова. И если приглянувшаяся вещь не подходила по размеру – хотя бы чуть-чуть, или подходила, но Ленке казалось, что она загромоздит комнату или просто не впишется в ее пространство, Ленка, не скрывая тяжелого вздоха, отказывалась от этой вещи. Было ясно, что она любит свое жилище горячей, но осмысленной любовью.

Несколько раз напряженный поиск приостанавливался – подруги заходили в ресторанчики то выпить капучино с французскими пирожными, то полакомиться роллами, а то подкрепиться «Цезарем» и бараниной барбекю. Ленка не скупилась и в ресторанах, вжившись в роль щедрой хозяйки веселого, на славу удавшегося праздника. И Ксения тоже вдруг почувствовала себя на празднике: забыла про страх за детей, попранное достоинство и ставшее привычным самоедство.

Что с того, что муж скрылся в неизвестном направлении и не все гладко на работе, а сын, воспользовавшись бесконтрольностью с ее стороны, нахватал двоек? От этого еще никто не умирал. И вот она сидит в ресторане, пьет пиво, жует мясо… И вон тот мужик у окна, между прочим, не сводит с нее глаз. Конечно, мужик этот ей без надобности. Но ведь приятно! Приятно, черт возьми…

И в высшей степени разумная Ленка по-прежнему дорожит ее мнением.

И дети ее любят, что там ни говори. А серьезно к школьным оценкам могут относиться только люди ограниченные и скучные. В общем, жизнь продолжается!..

И она смеялась как ни в чем не бывало и, непринужденно болтая с Ленкой, переходила из секции в секцию.

Ленка, как и намеревалась, купила шторы и покрывало в спальню, пледы в детскую, чайный сервиз, торшер, игрушечную пантеру, по размерам приближающуюся к настоящей, изящный кованый стеллаж с плетеными полочками и вдруг остолбенела, увидев в витрине одного из магазинов гипермаркета стеклянную золотистую чашу-раковину. Раковина как сестра-близнец походила на экземпляр из витрины «Итальянской сантехники», но при этом была изготовлена в Китае и стоила… Ленка задумалась… в семь, нет, в шесть с половиной раз дешевле!

– Китайская копия с итальянского оригинала, – пошутила Ксения. – Знаешь, в Музее изобразительных искусств много скульптур с подписью «Римская копия с греческого оригинала». А в современных гипермаркетах продаются китайские копии с римских.

– Интересно, настанут ли такие времена, когда начнут цениться копии с русских оригиналов? Как думаешь, а? Или, на худой конец, сами оригиналы?

– Не знаю. Раньше говорили, все дело в несовершенстве советской экономической модели. Дескать, при капитализме все заинтересованы в том, чтоб их товар покупали. А при социализме – гони план.

– Ты такое купишь? – Ленка ткнула розовым ноготком в голубую раковину-тюльпан с ярлыком «Сделано в России». – Причем за эту сумму?

– Да она стоит почти столько же, сколько твой шедевр!

– Больше! Мне еще скидку обещали сделать. Раковина последняя, и к тому же выставочный экземпляр.

– Слушай, – спохватилась вдруг Ксения. – А как же ты свои покупки будешь вывозить?

– Хм, – хмыкнула Ленка в ответ. – Да ничего нет проще! Мишка завтра приедет с солдатами и все заберет.

– Мишка? И он увидит, сколько все это стоит.

– А что плохого?

– Тебе придется раскрыть ему тайну сберкнижки.

– Не буду я ему ничего раскрывать!

– Но он же спросит у тебя: откуда дровишки?

– От верблюда!.. Скажу, вот ты отдаешь мне зарплату и правильно делаешь. Я твои ломаные гроши всю жизнь экономила, чулок лишних не купила!.. Чтобы только у нас красивый дом был. Хотя… – Ленка вдруг замолчала, как будто прикидывая что-то. – Скажу ему, спасибо тебе, милый, что ты все это заработал для нас! Иногда мужику надо почувствовать себя мужиком. Добытчиком! Он заработал, а я ему за это ужин с шампанским и ночь любви.

– Может, купишь ему подарок какой-нибудь? – предложила Ксения.

– Можно… Из одежды что-нибудь. Сейчас везде распродажи зимних шмоток… Я бы взяла ему свитер.