Затем мелодия сменяется, и девушка, находящаяся посередине, остается наверху шеста, повиснув на нем лишь с помощью бедер.

Она в фантастической форме.

Двое других стоят на месте, синхронно двигая руками и телом под музыку. Затем девушка, что осталась на шесте, спускается вниз, и все трое продолжают свой танец.

Стоя на сцене, девушки расстегивают свои платья, оставаясь в кружевном черном бюстгальтере и подвязках. Вскоре они уже абсолютно голые, если не считать подвязок, обуви и малюсенького кусочка ткани, прикрывающего их киски.

Теперь я чувствую бедро Бруклина, прижатое к моему. Каким-то образом он придвинулся ближе, или я придвинулась к нему. Я делаю глубокий, долгий вдох и чувствую дикое желание сжать свои соски.

Безумное.

Три девушки движутся под музыку, наклоняются и поворачиваются к нам так, что мы можем увидеть кожу вокруг их задней дырочки и киски. Мужчины начинают свистеть и кричать. Долларовые купюры летят со всех сторон. Я тоже думаю бросить парочку, но сдерживаюсь. Вместо этого смотрю, как они срывают кусочек ткани, под которым оказываются еще более скудные стринги. У одной из девушек там все выбрито, насколько я вижу. У двух других есть немного волос, виднеющихся по бокам их крохотных стринг.

У девушки с полной эпиляцией светлые волосы, и она выглядит, словно кукла Барби. Теперь я слежу только за ней, когда она выгибает спину, и кончики ее длинных светлых волос касаются пола. Я сжимаю бедра, пытаясь утолить возбуждение и наблюдая за девушкой, которая мне не интересна, вместо интересующего меня парня. Не знаю, что сделаю, если снова увижу желание в его глазах.

Меня охватывает сильная волна возбуждения, и, клянусь, я чувствую, как пальцы Бруклина выбивают ритм на моем обнаженном бедре.

Взглянув вниз, я уже не уверена. Его рука лежит на его бедре, близко к моему. Это была я? Затем я осмеливаюсь поднять взгляд. Знаю, что не стоило этого делать. Глаза Бруклина направлены не на сцену, а на меня. Я слизываю капли водки, оставшиеся на верхней губе, и представляю, что и он таков на вкус.

Испытывая такое сильное возбуждение, мой клитор напрягается и умоляет о большем давлении трусиков. Не могу выдержать. Не могу выдержать то, как Бруклин смотрит на меня. Нужно отвернуться и посмотреть шоу. Еще больше мятых купюр летит со всех сторон, только на этот раз с громким свистом, сопровождающим их полет.

Обнаженная грудь стриптизерш трясется, когда они обхватывают шест и извиваются вокруг него. Прежде чем музыка заканчивается, они грациозно движутся вокруг шестов, устраивая нам поистине искусное представление. Свет на трех центральных шестах тускнеет, давая залу знать, что представление окончено.

Начинается следующая песня, и три девушки направляются к публике, чтобы собрать свои деньги. Когда к нам приближается та, что похожа на Барби, Бруклин сует несколько купюр ей за подвязки, чем удивляет меня. Затем он манит ее пальцем, и девушка наклоняется к нему так близко, что он может прошептать ей что-то на ухо.

Прежде чем я успеваю понять, что происходит, она берет меня за руку и поднимает на ноги, но не знаю зачем. Освобождаясь от ее хватки, я оглядываюсь через плечо на Бруклина, нервничая, очень сильно нервничая, и замечаю, что он уже стоит рядом со мной.

— Привет, Амелия, меня зовут Искра. Иди за мной.

Не успеваю я возразить, как она берет меня за руку, как и Бруклина, и ведет нас через клуб к одной из двери с тремя буквами VIP, выгравированными на мутном стекле, которое просто дразнит гостей. Тебе кажется, что ты можешь увидеть, что происходит внутри, но это не так.

Чем ближе мы подходим к двери, тем больше у меня скручивает живот.

Конечно, я была раньше в VIP комнатах...

Но так — никогда.

Глава 15

ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ

Бруклин

Мужчины ходят в стрип-клуб по многим причинам.

Ходят посмотреть на сиськи, в некоторых случаях — на киски. Ходят послушать классику вроде C+C Music Factory и Crazy Town. Ходят тратить деньги на дорогие, разбавленные водой напитки и получить высококлассный танец на коленях с бесконечно дразнящим петтингом.

Ходят отпраздновать или проводить с горестью холостяцкую жизнь. Лично для меня последний пункт – единственная причина, по которой я оказывался в таких местах. И я не признавался в этом, но никогда не соглашался на танец на коленях.

Да ладно, вы видели выражение лица Чейза? Его, как и лица всех мужчин во время танцев на коленях, представляло приятное, но в то же время нежеланное вожделение — зачем мне подписываться на это?

Стриптизерши дразнят. Черт, их танец называется стриптиз4. Мне только поддразниваний в жизни не хватало. И всё же я не отказываю себе в фантазии и с удовольствием плачу дамам с прыгающей грудью.

Аметист, Вишенка или Конфетка, или любое имя, которым они себя называют, никогда не интересовало меня. По крайней мере, с моими фанатками доходит до настоящего секса. Со стриптизершами — ты уходишь с той же группой парней, с которыми пришел, и идешь в одиночестве домой. Дрочить.

Нет, спасибо.

И всё же вид Амелии и то, как ее тело реагирует на шоу, на возбуждающую энергетику в воздухе заставляют меня взглянуть на это с нового, свежего угла.

Из-за водки мои взгляды расширились, а понимание того, как неправильно трахать сестру друга затуманилось. Не говорю, что я планирую это сделать, но она чертовски сексуальная.

Да и стоит помнить, что у всего есть свои причины.

Амелия хотела прийти сюда, чтобы повеселиться и оторваться — я знаю это. Я легко могу читать ее. И раз мы здесь, я намерен убедиться, что эта вылазка такой и будет.

Двери с мутным стеклом открываются, и я быстро оглядываюсь, поскольку никогда не был здесь. Стены покрашены в фиолетовый, и комната подсвечена черными лампами. Белый кожаный диван светится флуоресцентом, и стриптизерша, обернувшись, переводит взгляд с Амелии на меня.

— Проходите, не стесняйтесь, — подзывает она.

По сторонам от дивана расположены столики с ведерками со льдом и бутылками с выпивкой. Амелия колеблется. Я наклоняюсь достаточно близко, чтобы коснуться губами ее виска, но не делаю это, и вместо этого шепчу:

— Присядь, Амелия.

Она слушается. Я беру бутылку и делаю несколько глотков, прежде чем сесть рядом с ней, в этот раз убеждаясь в том, чтобы между нами не оставалось и сантиметра свободного пространства. Отбросив осторожность, я позволяю взять вверх своему притяжению к ней и хочу узнать, куда это меня приведет. Приведет нас.

В углу установлено стерео, и стриптизерша стоит возле него.

— Напомни, как ее зовут? — спрашиваю я тихо Амелию.

Широко раскрытые глаза смотрят на меня.

— Блеск, кажется.

Я смеюсь и машу головой.

— Не думаю, что ты права.

Девушка пожимает плечами, и одна ее улыбка пьянит меня. Всё еще держа бутылку в руке, я думаю предложить выпить, но решаю, что ей достаточно и возвращаю тару обратно в ведро со льдом.

— Что хотите послушать? — спрашивает стриптизерша из угла, глядя на меня.

— Выбирай, — говорю Амелии.

Она пожимает плечами.

— Не знаю. Может, что-то из старого?

От этого лицо стриптизерши загорается.

— Может что-то нежное?

Кажется, Амелии всё равно, так что отвечаю:

— Конечно.

— И грубое5.

Стриптизерша подмигивает.

Не зная, как Амелия отреагирует на чувство юмора стриптизерши, я рад видеть, что она просто пожимает плечами, надменно смеясь.

И тут комнату заполняют звуки классической Proud Mary в исполнении Тины Тернер, и Амелия вскидывает руки в восторге.

— Люблю эту песню.

Меня обдает волнами жара, когда я наблюдаю за ее движениями — за Амелией, не за стриптизершей. В данный момент меня интересует, насколько грубо будет попросить стриптизершу выйти и обратиться к Амелии с просьбой сорвать мою вишенку в области танцев на коленях.

Зная, что это будет непозволительно, я откидываюсь на спинку и смотрю, как стриптизерша подходит к Амелии. Я уже сказал ей, что это только для нее, я недоступен.

Она начинает медленно: кружит вокруг дивана, качает бедрами, наклоняется из-за наших спин, чтобы развеять вокруг блестки.

— Словно магия, — замечает Амелия.

— Меня называют Искрой не просто так, — смеется девушка.

Крошечные блестки золотого и серебряного цветов опускаются на лицо Амелии, она улыбается, и в темном освещении ее улыбка выглядит белоснежной.

Искра обходит диван вокруг со стороны Амелии и поднимает ее подбородок.

— Ты девственница, крошка?

— Нет! — восклицает Амелия, нервничая больше, чем когда-либо.

Мой рот находит ее ухо, и она пахнет так прекрасно, что я просто вынужден сделать вдох, прежде чем заговорить.

— Она имеет в виду танцы на коленях, а не секс.

Слова заставляют Амелию рассмеяться и зардеться.

— Да.

Искра широко улыбается.

— Я буду нежной, но поблажки не дам, — говорит она голосом Тины Тернер.

В этот раз она хотя бы не говорит про грубость, хотя, если честно, меня не заботит ее чувство юмора.

Амелия хватает меня за руку, когда Искра нависает над ее коленями, и я не отстраняюсь. Вместо этого сжимаю ее, и маленькая ручка так приятно ложится в мою — можно подумать, что там ей и место.

Освещение меняется под ритм музыки, и Искра тоже не отстает. Но Амелия бросает взгляд на меня, и я замечаю это, позволяя атмосфере подействовать на меня во многом так, как не стоило бы.

Тяжелое дыхание, переплетенные руки, соприкасающиеся ноги и танцующая девушка, кажется, растворяются, и остаемся только мы с Амелией. Рты раскрыты, взгляды направлены друг на друга, похоть витает вокруг нас. К последнему припеву песни, наконец, признаюсь себе — я трахну ее.

К концу песни могу сказать, что Искра сжалилась над Амелией. Особо не касалась ее, но двигалась вокруг так, чтобы дать ей понять — всё это для нее, это ее опыт. Ничего больше.

Как только Искра идет выключать музыку, Амелия отпускает мою руку и встает. Я смотрю на нее. Она покраснела, но в остальном нечитабельна.

— Эй, — зовет Искра от двери.

Увлекшись Амелией, я даже не заметил, что она отошла из угла. Встаю и смотрю на нее.

— Спасибо, — говорит она, открывая дверь. — Приходите в любое время. Раз вы уже заплатили, у вас есть еще три минуты. Увидимся.

Она уходит, и мы остаёмся одни, дверь открыта.

Мои губы искривляются в улыбке, и я осознаю, что придвигаюсь ближе к Амелии.

— У нас три минуты.

Она осматривает меня.

— Уже скорее две с половиной.

В воздухе летают блестки, опускаясь на нас. От этого я улыбаюсь еще сильнее, потому что девушка выглядит будто зачарованная.

Изголодавшись по ней, я хватаю ее за талию и притягиваю к себе. Уже раскрываю рот, когда она наклоняет голову. Я приближаюсь еще ближе, сжимая бедра и притягивая к себе, ощущая ее под своими пальцами. Наконец, спустя, казалось бы, вечность, наши губы соприкасаются, и я целую Амелию. Делаю то, чего делать не стоит. И всё же ощущая ее мягкие, теплые губы на своих, я не беспокоюсь об этом.

Она вздыхает, стонет, и я теряюсь в ней. Черт побери. Этот поцелуй намного лучше того, что был в детстве.

Она восхитительна.

Идеальна.

Я попал.

Мои руки скользят к ее попке, и я прижимаю девушку к себе. В то же время она проводит пальцами по моей рубашке, впивается ногтями в кожу, а после прижимается к моей груди, и наши тела сливаются воедино.

Мне не удается сохранить медленный темп из-за реакции ее тела на мое, и я не могу сдержаться, чтобы не поцеловать Амелию сильнее. И сильнее.

В оставшиеся две минуты существуем только мы, кружащиеся в волшебстве этой комнаты... в волшебстве нашего первого поцелуя.

— Пойдем отсюда, — я нахожу в себе силы сказать это, отстранившись от нее, тяжело дыша и понимая, что мы пробыли здесь намного больше отведенного нам времени.

И этих слов достаточно, чтобы начать цепочку событий, которые, надеюсь, не сломают меня... или ее.

Глава 16

В ДЖАЗЕ ТОЛЬКО ДЕВУШКИ

Амелия

В Нью-Йорке вызов такси свистом может никогда не подвергнуться риску уйти в прошлое. Однако не могу не задуматься, способен ли растущий успех Uber вытеснить такси с улиц Калифорнии.

Для пассажиров Uber является синонимом такси, только с одной большой разницей — мы знаем, что, где и когда, нет необходимости обмениваться наличкой, а водители всегда дружелюбные.

Приложение на телефоне, соединяющее клиента и автосервис через GPS локализацию, позволяет обоим — и пассажиру и водителю — узнать месторасположение друг друга. Это, в свою очередь, исключает вопрос о времени прибытия машины, стоимости поездки и неизвестности того, к кому в машину ты сядешь.