Екатерина Неволина - Принц из Парижа

– Мы лучше устроим конкурс рисования и, главное, побольше будем танцевать. У тебя хорошая фигура, и ты неплохо двигаешься, – закончила свою мысль Алиса.

Это дополнение немного примирило меня с предыдущим замечанием – я действительно люблю танцевать, а в красном сверкающем платье, без сомнения, стану звездой местного танцпола. Единственное, что вызывало легкие сомнения: не слишком ли все это роскошно для какого-то Лешки Беляева, не много ли ему, как говорится, чести?..

Мы еще немного поболтали с Алиской, заглянули Вконтакт, прокомментировав новые фотки и высказывания наших знакомых. Так язве-Инге, выложившей свою фотографию с темно-серым, словно плюшевым плоскомордым персом, мы написали: «Какая прелесть! Идеальная пара сезона!», а прыщавому Кольке из нашего класса нарисовали на стене красную розу и, намекая на алеющую прыщами кожу, расщедрились на стихотворный комплимент: «Красную розу тебе принесу – Этот цвет тебе к лицу!» «Принесу» и «к лицу», конечно, сомнительная рифма, но для Кольки сойдет.

Не обошлось и без шедевра. Отыскав страничку незнакомой девчонки с дурацкой анимешной аватарой, фанатеющей по вампирам (Ха-ха! Вчерашний день!), мы совместно написали на стене целое произведение искусства:

Я вампиров люблю от утра и до ночи,

Потому что они все красивые очень!

Ну, а ночью не люблю —

Просто потому, что сплю!

А затем, подумав, добавили еще одно:

Она вампиров так любила,

Что приняла ее могила!

Было очень весело, и расстались мы чрезвычайно довольные собой, окружающим миром и собственными планами.

В понедельник с самого утра настал час «Х» – Алиска пошла звать Беляева на нашу вечеринку. Его имело смысл приглашать первым как ключевую фигуру: зачем нам вечеринка (к тому же с такими скучными персонажами, которые входили в наш список), если он вдруг откажется?!

Я наблюдала за ними издали, стоя у окна и делая вид, будто происходящее абсолютно меня не касается.

И в этот момент ко мне подошел Совицкий, демонстративно помахивая тетрадкой по алгебре.

– Привет, Жан. Вот, держи свое домашнее задание, все готово, – отчитался он.

Я милостиво взяла тетрадь и ожидала, что Совицкий сейчас же уйдет, но он почему-то остался и принялся оглядываться, словно ища кого-то.

– Ой, а вон Алиса, – невпопад произнес он. – Она что, Беляеву глазки строит?

– Не твое дело! – оборвала я и отвернулась от него, показывая, что не собираюсь продолжать разговор.

Надо же, какие глупости приходят некоторым в голову! Но взгляд волей-неволей все равно обратился к беседующим.

Вот Алиска встряхнула волосами и немного повела плечом – небрежно и вместе с тем плавно.

Лешка сказал что-то. Моя подруга рассмеялась.

У Алиски тоже красивая улыбка и идеальные зубы. Неужели Димка прав? Неужели она кокетничает с Беляевым? Не может быть! Не может – и точка! Она, в конце концов, моя подруга.

…А долго они там разговаривают. Принять приглашение можно и быстрее…

Тем временем Алиска кивнула Лешке и направилась ко мне. Я стояла вполоборота к окну, но тем не менее прекрасно видела коридор и заметила, что Беляев проводил мою подругу долгим взглядом.

Ну, конечно, это ничего не значащие пустяки, но мне вдруг стало как-то… неприятно, а по спине пробежали мурашки – точно повеял сквозняк.

– Поздравляю! – радостно сказала Алиса, подойдя ко мне.

– Интересно, с чем? – спросила я, с удивлением услышав в собственном голосе горькие ироничные нотки.

– Как это с чем? – удивилась теперь подруга. – С тем, что наши планы начинают осуществляться. Беляев согласился прийти на вечеринку.

– И вы все это время об этом говорили? – спросила я, следя за тем, как Лешкина спина удаляется в направлении кабинета.

– Ну, почти. А что? – Алиска присела на подоконник и недоуменно уставилась на меня.

– Так, стало интересно. Вы очень увлеченно болтали. Кажется, Беляев рассказывал что-то смешное?

– Да не особо.

– Может, поделишься? – я по-прежнему шла в наступление.

– Как-то особо нечем делиться, – запиралась Алиса, невольно усиливая мои подозрения.

– Понятно.

Я замолчала, уставившись в пол, себе под ноги.

– Жан, ты что, ревнуешь, что ли? – вдруг рассмеялась подруга. – Ну надо же! А то я никак не пойму, что это ты меня с пристрастием допрашиваешь! Не беспокойся, не нужен мне твой Беляев! Честное слово, не нужен! Я же для тебя, дурочка, стараюсь. Поддакивала ему только для того, чтобы он не отказался прийти на вечеринку. Ну что, не веришь?

Она схватила меня за руку, и я наконец взглянула Алиске в глаза. В них искрились смешинки, и я с ужасом поняла, что, кажется, чуть не поссорилась из-за сущего пустяка со своей лучшей подругой! Не понимаю, что это на меня вдруг нашло. С чего я взяла, будто Алиска интересуется Лешкой? Ну разумеется, нет!

– Сама не знаю, что это со мной сегодня, – сказала я, чувствуя стыд. – Наверное, плохо выспалась. Представь только, всю ночь какая-то гадость снилась.

– Бывает, – легко согласилась подруга. – Не грузись, лучше готовься к новому этапу военных действий. Генеральное сражение назначено на будущие выходные, так что у тебя есть почти что неделя.

Школьные будни шли своим чередом, разве что слухи о нашей вечеринке потихоньку просачивались за рамки нашего узкого круга и витали под потолком класса.

– Говорят, вы блестящее пати замутить собираетесь? – подошла ко мне на перемене Инга, презрительно кривя губы.

Алиска в это время еще страдала в кабинете литературы, где в нее мертвой хваткой вцепилась литераторша, выявившая позорные пробелы в образовании моей подруги.

В общем, я оказалась с врагом один на один, но вполне была готова выдержать схватку.

– Чего только не говорят! – я театрально вздохнула. – Вот я, например, слышала, что кто-то собирался стать звездой и кумиром миллионов, а его даже из дворовой группы выгнали…

Это был тонкий намек на толстые обстоятельства или, как сказали бы парни, удар ниже пояса. Инга мечтала о славе певицы и даже одно время тусовалась с одной из местных групп, однако что-то там у них не сложилось (лично я считаю, все дело во вредном Ингином характере – она такая язва, что от нее любой несварение желудка получит!). В общем, Инга уже больше не появлялась в старом гараже, где проходили репетиции будущей великой группы, а в школе прибавилось тем для сплетен, на которые моя одноклассница, надо сказать, реагировала очень нервно.

Вот и сейчас она резко побледнела.

– Вообще-то это тебя не касается! – выдохнула она, сверля меня темными, похожими на черные дыры, глазами.

– А наша вечеринка не касается того, кто на нее не приглашен! Ты приглашена? – торжествующе осведомилась я. – Ах, нет? Какая жалость! Ну, что же, au revoir!

– Думаешь, что такая крутая! Думаешь, я про твои планы на Беляева не знаю?! – закричала Инга уже мне в спину.

Но я обращала на нее примерно столько же внимания, сколько на стрекот кузнечиков или порхание вокруг лампы глупых мотыльков-однодневок.

– А у него, между прочим, уже есть девчонка! – прозвучало мне вслед.

Я почувствовала, как мне между лопаток вонзился отравленный кинжал, и теперь яд поступал в кровь, иначе отчего это в голове вдруг зашумело, а ноги неожиданно ослабли и уже едва держали меня.

– И не думай, что я вру! – торжествуя победу, одноклассница планировала добить меня одним четким и мощным ударом. – У меня есть доказательства!

Я медленно повернулась к ней.

Мимо нас сновали какие-то тени, но я не различала их лиц. Все вокруг было уже за гранью сознания. Мы с Ингой стояли друг напротив друга, словно на дуэли. Я видела четко только ее, как будто луч света выхватывал ее из темноты: злые черные глаза, растрепавшиеся волосы, небрежно растянутый свитер…

Вдох-выдох – и я пришла в себя, медленно возвращая себе уверенность.

– Ты что, меня совсем за дурочку держишь?

Когда я заговорила, голос был уже совершенно спокойный, а в тоне присутствовала должная доля насмешки.

Инга улыбнулась тонкими, немного потрескавшимися ненакрашенными губами.

– Я могла бы сказать, что дурочка здесь ты, но мне жалко тебя, – ответила она, не спуская с меня жадного взгляда.

– Правда? – Я изучила свой маникюр. На большом пальце откололся кусочек лака. Надо будет срочно привести ногти в порядок! – А с чего ты взяла, что мне это вообще интересно? – Я продолжала изучение своих ногтей, точно ничего интереснее в этот момент для меня не было.

– Нет так нет, – Инга пожала плечами. – Я вообще хотела тебя предупредить… из дружеских соображений.

Сцена затягивалась и уже начинала тяготить меня. Пора заканчивать с этим – не люблю долгих прологов.

– Ну, раз из дру-ужеских соображений, – протянула я, – тогда давай. Любопытно послушать, все равно Алиски нет и пока что делать нечего.

– Держи! – одноклассница протянула мне сложенный вчетверо лист бумаги.

– Что это? – спросила я, боясь коснуться этого листка, словно он был смертельно ядовит – только дотронься, и умрешь в страшных муках!

– А это записка, которая выпала из куртки Беляева! – торжественно объявила Инга. – Я сама подняла ее в раздевалке.

– И, конечно, прочитала? Тебе что, в детстве не говорили, что читать чужие письма – плохо? – спросила я, тем не менее беря в руки опасный кусок бумаги.

– Прочитала, – легко согласилась Инга. – И тебе советую. Хотя, конечно, решай сама. Хочешь – читай, хочешь – не читай, хочешь – верни Беляеву.

Она ушла, торжествуя, а я поняла, что сегодня поле битвы осталось не за мной. Мои войска разбиты, горнисты трубят отступление, неприятель торжествует и пьет шампанское. А у меня… у меня в руках остается этот самый листок бумаги, похожий на неразорвавшуюся бомбу.

Я держала его двумя пальцами, как ядовитого гада, и никак не решалась развернуть.

– Жан! Меня выпустили!

Алиска радостно махала мне рукой из конца коридора.

Не знаю, почему я поступила так, но я вдруг сунула переданную Ингой записку в сумку и поспешила навстречу подруге, будто бы ничего не произошло.

Я думала об этой записке весь этот долгий, невыносимо длящийся день.

Она лежала в моей сумке и жгла мне руку через слой толстой черной кожи.

– Ты какая-то рассеянная, – заметила Алиска, давно уже поглядывающая на меня с подозрением.

– Так, беспокоюсь, как все в субботу пройдет, – соврала я. Мне не хотелось открываться даже лучшей подруге – не сейчас, сначала нужно разобраться кое в чем самой.

– Не переживай! – засмеялась Алиска. – Мама говорит, что нервы нужно беречь смолоду! Все нормально. Договорилась я с родичами. Еще бы мне мамочка что-то напрямую запретила. Ты знаешь, что нереализованные желания ведут к развитию комплексов?

Я поморщилась – ну вот, из-за этого Беляева еще и комплексами обзаведусь. Скажем, буду испытывать проблемы в общении с парнями. Никогда до этого не испытывала, а теперь буду! Вот ведь ужас!

– Это я не о Беляеве, – поспешно добавила подруга. Она, видимо, вслед за своей мамой, иногда была неплохим психологом и физиономистом.

– Ну и хорошо, – согласилась я, и мы перешли к обсуждению, чем кормить наших гостей.

Записку я развернула, только оказавшись дома, в своей комнате – там, где никто, даже лучшая подруга, не увидит и не расшифрует выражения моего лица.

От бумажки ощутимо пахло духами. Может, это Ингины духи? Нет, не помню, чтобы она душилась хоть раз. А тут запах яркий, отчетливый. Пахнет травой, фруктами и солнцем, словно заглянул в волшебный сад. Странно… Кто это использует летние духи посреди зимы, а теперь она, кстати, установилась окончательно.

Я подошла к окну, посмотрела на заснеженный двор. С высоты снег казался белым-белым и нетронутым. Это если только выйти из дома, можно увидеть, что на самом деле он грязный, серый, испещренный цепочками следов…

Поймав себя на том, что оттягиваю момент прочтения записки, я рассердилась и решительно развернула листок.

Как ни странно, текст был напечатан на компьютере. Я сразу взглянула в самый низ текста. Подписи не оказалось. Видимо, Беляев знал, от кого записка, даже без подписи. Нехороший знак, как ни крути.

Я принялась читать.

Леша! Ты, конечно, знаешь, что нравился мне с первого класса. Я часто вспоминаю, как мы ходили в танцевальную студию, и ты всегда наступал мне на ноги. Мои чувства к тебе не изменились, хотя прошло уже много лет. Я замечаю, как ты иногда смотришь на меня, и понимаю, что тоже нравлюсь тебе. Зачем тянуть дальше? Нам нужно наконец начать встречаться. Позвони мне! Очень-очень буду ждать.

Первым чувством была ярость. Подумаешь, какие цыплячьи нежности – они ходили в танцевальную студию когда-то в младшей школе, а теперь на этом зыбком основании неизвестная дура хочет отбить моего парня! Хорошо, еще не совсем моего, но ведь это вопрос времени – куда ему деваться от своего счастья!