Дариус с презрением взглянул на книгу:

— Мне не нужны книги, синьор, потому что у меня есть шестое чувство.

— Ну да? — спросил Лазар, почему-то поверив ему. А вот на викария эти слова не произвели впечатления, и он насмешливо улыбнулся:

— Думается, наш маленький идальго просто не умеет читать.

— Я буду драить палубу, — высокомерно заявил Дариус. — Я не боюсь тяжелой работы.

Лазар почесал подбородок, позабавленный этой борьбой характеров, и вспомнил те дни, когда викарий присоединился к нему. Однако он считал, что мальчик опасен, и боялся, как бы он не перерезал горло старику.

— Юнец, сделай мне одолжение, — сказал Лазар, словно только что вспомнил об этом. — Сходи на кухню и узнай, что готовит Эмилио мне на ужин. И потом сообщи об этом сеньорите Монтеверди, договорились?

— Слушаюсь, капитан. — Дариус ушел.

Лазар посмотрел на викария и покачал головой.

— Где ты нашел это создание? — спросил викарий.

— Это он меня нашел, — возразил Лазар.

— И думаю, не скоро отпустит тебя.

— Загадочный парнишка, правда? Похоже, он не испытывает неловкости только в тех случаях, когда его не замечают или дают ему какое-то поручение. Но стоит сделать резкое движение, как он тут же отпрыгивает, словно его собирались ударить. — Лазар пожал плечами. — Я приказал Эмилио откормить парнишку. Он, возможно, вырастет сразу на полфута, как только начнет нормально питаться.

— Тогда тебе лучше побыстрее цивилизовать его, — хмыкнул викарий.

— Не уверен, что это возможно.

— А как сеньорита?

Лазар стряхнул пепел с сигары.

— Не очень хорошо. Даже совсем нехорошо.

— Ей нездоровится? — с надеждой спросил викарий. — Может, у меня скоро появится внучатый племянник?

— Нет, дело не в этом. Она несчастна. И это я делаю ее несчастной. Сложившаяся ситуация причиняет Аллегре боль. — Лазар прикоснулся к сердцу. — И это убивает меня.

— Ты знаешь мое отношение к этому вопросу, — неодобрительно ответил викарий, глядя в книгу.

— Знаю. — Лазар выпустил небольшую струйку дыма и, следя, как она исчезает, размышлял о судьбе своей маленькой пленницы. — Но я все равно не могу жениться на ней.

Викарий сурово посмотрел на него:

— Ты и твое проклятие. Единственное проклятие, которое мучает тебя, мой мальчик, это упрямство.

— Я не пойду даже на малейший риск. Я не женюсь на этой девушке именно потому, что люблю ее и не хочу, чтобы она пострадала.

— Ты рассказал Аллегре об этом так называемом проклятии?

— Нет.

— Конечно, потому что она рассмеется тебе в лицо, как ей и следует поступить.

Лазар с негодованием посмотрел на старика:

— Тебе не кажется, что ты слишком строго судишь меня? Я делаю то, что лучше для Аллегры.

— Можешь лгать себе и ей, если тебе так нравится, но не пытайся лгать мне.

Лазар вздохнул и отвернулся.

— Ты знаешь, что случится. Ее отнимут у меня. — Он щелкнул пальцами. — Вот так.

— Фу! Чушь! Ерунда! Как может взрослый, образованный человек быть рабом подобных суеверий?

Лазар скрестил руки на груди.

— Из-за меня она теряет к себе уважение.

— Тебя это удивляет? А чего ты ожидал? Ты попросил Аллегру поступиться достоинством, тем, что она больше всего ценит в себе.

— Но я не…

Однако викарий гневно прервал его:

— Эта женщина — не пустая болтушка и дурочка, как твои прежние любовницы.

Лазар выгнул бровь.

— А я и не подозревал, что они так раздражали тебя.

Викарий фыркнул:

— Какой же ты тупоголовый упрямец! Знаешь, как редко встречается в жизни то, что ты нашел? Знаешь, что я ни разу в жизни не любил так, как любишь ты? Что ни одного мужчину на этом корабле не любили так, как тебя? А ты от всего этого отказываешься. Странно, что сама Аллегра не поняла, что совершенно неразумно отдавать тебе столько сил. Она слишком умна для этого. — Викарий захлопнул книгу и поднялся. — Я не хочу твоего общества сегодня вечером, Фиори. Ты очень раздражаешь меня.

— А что же мне делать, черт возьми?

— Женись на ней. Хоть раз в жизни поверь, что существует нечто более прочное, чем твои пистолеты и меч.

Лазар смотрел вслед удалявшемуся викарию.

— Черт побери! Может, проклятие действительно чепуха?

Видит Бог, он уже презирал Николетт только за то, что она не Аллегра. Он будет иметь детей от этой женщины, и они унаследуют все, что у него есть. А дети, рожденные от Аллегры, будут считаться ублюдками, хотя и королевской крови. А как будут относиться к Аллегре?

Лазар не знал ответ на этот вопрос. У нее такое нежное сердце. Аллегру смертельно ранят оскорбления и презрение, оставят шрамы в ее душе, подорвут ее веру в людей и в жизнь, которые он так любил в ней.

Но более всего Лазара мучило то, что он солгал ей о том, почему не может жениться на ней. Вернее, не солгал, а позволил Аллегре предположить, что народ острова Вознесения никогда не смирится с появлением на троне члена семьи Монтеверди. А еще он убедил Аллегру в том, что для укрепления экономики страны ему необходимо завладеть богатым приданым принцессы Габсбургской.

Лазар, конечно, знал, что со временем преодолеет обе преграды — ненависть народа к Монтеверди и грозящее острову Вознесения банкротство. Истинной причиной отказа жениться на Аллегре было его проклятие. Но что, если оно всего лишь плод его воображения?

Лазара поражало, что Аллегра ни разу не попросила его жениться на ней, думала только об острове Вознесения. Для себя она никогда ничего не просила, лишь выражала желание быть рядом с ним. И все же Лазару казалось, что и этой попытки обмануть судьбу, сделав ее не женой, а любовницей, недостаточно.

Но, черт побери, это так несправедливо! Аллегра заслужила право быть королевой. Она нужна острову Вознесения, нужна ему. С ее умом и высокими идеалами она принесла бы огромную пользу острову Вознесения. Как же он, Лазар, будет служить своему народу без нее?

Но что, если?..

Что, если?..

Все это чертовски неразумно. Что, если ты испортишь себе всю жизнь, веря в то, чего на самом деле не существует?

Однако факты были налицо: все члены семьи мертвы, кроме него; Вульф погиб, а он уцелел. Даже собаку, которую Лазар когда-то держал на корабле, смыло за борт во время шторма.

Нет, риск слишком велик, даже если Аллегра останется его любовницей. Лазар не мог допустить, чтобы она пострадала из-за лежащего на нем проклятия. Так распорядилась судьба, и ему это было хорошо известно. И хотя бы один раз в жизни он постарается думать не о своих интересах, а об Аллегре.


Темно-синие просторы Атлантики сменились лазурными водами Карибского моря. Последние два дня стояла невыносимая, изнуряющая жара, и Лазар сказал Аллегре, что грядет шторм.

Они сидели за столом, бросая друг другу смятую в шарик бумажку и добродушно споря о том, где должен находиться университет, а также гадая, что приготовит Эмилио на ужин, потому что оба проголодались.

И вдруг раздался жуткий грохот.

— Ну вот и твой шторм. — Аллегра взглянула в сторону окна и увидела, что, несмотря на пасмурный день, дождь еще не начался.

Побледневший Лазар не сводил с нее взгляда.

— Нет, — сказал он странным сдавленным голосом. — Это пушка. Нас только что обстреляли.

Дикий крик матроса у дверей каюты подтвердил его слова.

— Кэп, это тот новый британский адмирал, черт бы его побрал. Он снова хочет нашей крови!

Лазар схватил Аллегру за плечи.

— Возьми с собой воду, немного еды, бинты и свечи. Еще захвати подушки и одеяла и устройся в центре грузового отсека. Забери с собой драгоценности Фиори…

— И наши записи?

— Да, милая. Возьми мой пистолет. Кто знает… — Лазар отмахнулся от возражений Аллегры. — Викарий зарядит его для тебя. Поспеши. Не оставайся на носу корабля. В него прежде всего будут целиться, как и в корму.

Глядя на него широко раскрытыми глазами, она кивнула.

— Будь осторожен, любовь моя.

Лазар улыбнулся:

— Не беспокойся, дорогая. У меня еще сохранились пиратские повадки. Я люблю тебя.

Он быстро поцеловал ее и покинул каюту, прежде чем Аллегра успела сказать, что тоже любит его.


Внешне Лазар выглядел хладнокровным, но в душе ему никогда еще не хотелось избежать сражения так, как в эту минуту. Харкорт передавал его команды, и босые ноги матросов отбивали дробь по деревянным планкам пола.

— Поживее, ребята! Корабль по курсу. Все по местам! Полные паруса!

На вид они не были красавцами, но экипаж «Кита» состоял из смелых и решительных, как стая волков, людей, мастерски владевших своим ремеслом. Лазару оставалось лишь взволнованно расхаживать по палубе.

Матросы готовились поднять паруса; орудийные расчеты складывали ядра у пушек, а в центре плотники готовили все, что может понадобиться для заделки пробоин или тушения огня. Лазар посмотрел вдаль в подзорную трубу.

«Незачем тревожиться», — твердил он себе. Лазар рассчитывал уйти от противника, но даже если придется сражаться, то бой будет легким. Всего-то десять кораблей на их семь — пока.

Тот амбициозный британский адмирал, должно быть, каким-то образом узнал, что большинство кораблей членов Братства ушли, и устроил ловушку, намереваясь разбить их, когда они будут возвращаться в Логово Вульфа. Точное расположение пиратского острова среди десятков безымянных островов оставалось тайной, которую адмиралу до сих пор не удавалось узнать.

Лазар разглядывал противника в складную подзорную трубу. Стопушечные корабли на горизонте, возможно, и не нагонят их. Лазар посмотрел на палубы кораблей членов Братства. Все как будто подготовились. Он надеялся, что молодой Моррис не выкинет какой-нибудь глупости.

Близился вечер, поднимался сильный ветер, и Лазар почти мечтал, что, сделав несколько предварительных выстрелов и проверив возможности друг друга, они разойдутся на ночь, как джентльмены-дуэлянты. Ведь ночь обещала быть бурной. Низко нависшие тучи предвещали сильный летний шторм.

Если погода даст ему ночную передышку, он сделает все, чтобы ускользнуть без боя. Ставки сейчас слишком высоки. Каждое сражение чревато риском, и Лазар не был готов покинуть этот мир именно сейчас. Первый раз в жизни он знал, ради чего ему жить.

Аллегра внизу, и вполне вероятно, что уже сейчас она носит его ребенка.

Лазар решил, что лучше удачное бегство, чем противостояние.

Чтобы избежать сражения, он приказал поднять все паруса и увидел, что команда довольна его решением.

Через час солнце опустилось за горизонт, а темные облака все разрастались, нагоняя их, подталкивая холодными порывами ветра корабль до скорости в двенадцать узлов. Плотники раздали промасленные накидки орудийным расчетам, и те накрыли ими запасы пороха. Лазар повернулся спиной к ветру, зажег сигару и отдал распоряжения Харкорту, который передал их команде:

— Ослабьте топсель, подберите его, ребята! Поднять верхний штаг! Реи поперек корабля!

Вечернее небо окрасилось в пурпурный цвет. Лазар отверг предложение Харкорта ослабить плавучий якорь на тот улучай, если ветер вдруг станет ураганным, ответив, что подумает об этом, когда они уйдут подальше от врага. Сейчас главное — скорость. У адмирала и его флота было преимущество: ветер дул им в спину, тогда как членам Братства, взявшим курс на запад, приходилось бороться с боковым ветром.

Быстрее! — мысленно подгонял Лазар корабль.

Под прикрытием темноты им еще, может, удастся ускользнуть к Логову Вульфа незамеченными, но если шторм разыграется не на шутку, они все разобьются, идя под поднятыми парусами. Подсчитав, что команде понадобится минут двадцать, чтобы убрать паруса, Лазар понял: у него еще много времени для выжидания.

Тут впередсмотрящий на мачте объявил о появлении одиннадцатого корабля, возможно, французского, без опознавательного флага. Корабль стремительно приближался к ним, делая до шестнадцати узлов.

— Французский? — усомнился Лазар.

Малик ведь сказал ему, что Доминик Клемент, новый губернатор острова Вознесения, назначил огромную цену за его голову, и, поскольку награда составляла тысячу луидоров, Лазар решил, что охотятся за ним. Этого он более всего и боялся с самого начала — не медлительного флота, а хладнокровных наемников, хорошо вооруженных, умных, алчных и умелых. В любом случае теперь Лазар знал, что придется сражаться, нравится ему это или нет.

— Очень хорошо. Давайте дадим им отведать наших пушек, ребята!

Харкорт ухмыльнулся.

Тихое бормотание пронеслось по палубе, когда расчеты начали готовить дальнобойные пушки.

Начался дождь, и через мгновение холодный ливень разразился градом, колотя по неприкрытым головам матросов на реях. Харкорт велел им забыть об укрытии и следить за парусами, но это было излишне. Пираты Дьявола Антигуа жаждали боя.

Сигара Лазара намокла, и он, швырнув ее за борт, набросил на плечи непромокаемую накидку, принесенную Мэттом.